— И что мне теперь делать? — тихо спросила она.

— Заявление можете оставить, но я вряд ли возьмусь за него, пока у меня не будет хоть чего-то ещё, кроме ваших слов. Вы написали в нём информацию о подозреваемом?

— Да, всё, что мне было известно.

Ирэн распрощалась с полицейским и ушла. Она не верила, что всё так получилось. Если бы Фред просто её обманул, то у неё и в мыслях бы не возникло мстить ему так — в конце концов, сама виновата. Но ведь было совсем не так!

Какие могут быть доказательства? Какие свидетели? Мать, которая изначально была против этой идеи? Доктор, которая ни за что не станет сотрудничать? Люди, нашедшие её тогда в уборной и видевшие лишь результат? Подруги, которые знают всё только с её же слов, со слов Ирэн? Это всё не то. Те, кто могут помочь, не станут этого делать. Те, кто искренне хотят помочь, уже исчерпали все ресурсы. Ясно одно — теперь Ирэн не может сдаться. Слишком далеко она зашла, слишком многих людей в это втянула. Но теперь она должна бороться одна, без чьей-либо помощи.

У чёрного хода магазина Ирэн встретила всё та же улыбчивая продавщица и провела её в зал. Там ждала Скарлет, которая потрясающе справлялась со своей задачей — Ирэн с трудом сдержала улыбку, когда та артистично закатила глаза и проворчала что-то о том, что незачем так подолгу примерять одежду, если всё равно не собираешься ничего покупать.

Девушки попрощались с продавщицей, и теперь, оказавшись на улице под оранжевым закатным небом, Скарлет решила расспросить Ирэн:

— Как всё прошло?

— Нормально. Заявление приняли, — солгала Ирэн. Она больше не собиралась слушать советов и просить помощи. Тем более, что для Скарлет всё случившееся — приключение, которого так не хватало в школьные годы. Она не понимает всей трагедии Ирэн и не поймёт никогда.

— Это замечательно! — улыбнулась Скарлет в ответ. — Теперь надо сообщить об этом Тайре. Она обещала, что поговорит с родителями и уговорит их помочь, помнишь?

Конечно, Ирэн помнила. Сначала она хотела сделать вид, что забыла, чтобы не рассказывать подругам правду, чтобы не попасться на лжи. Но теперь, когда Скарлет напомнила об этом, нужно было найти другой способ выкрутиться:

— Не думаю, что это понадобится. Со мной очень мило побеседовали и пообещали разобраться со всем в кратчайшие сроки, — Ирэн поймала себя на мысли, что, должно быть, за всю жизнь лгала меньше, чем за один сегодняшний день.

— А мы ведь тебе говорили, что заявление нужно подать, что всё будет хорошо! — широко улыбнулась Скарлет. — А ты боялась! Но, в любом случае, не забывай про обещание Тайры — мало ли что.

На этой ноте девушки и распрощались: у Скарлет было приподнятое, радостное настроение, Ирэн же в который раз впадала в отчаяние.

И обе они так никогда и не узнали, что все их планы, все меры предосторожности были пустой тратой сил и времени. За Ирэн никто не следил, все её странные чувства — лишь разыгравшаяся фантазия вкупе с паранойей. Сначала Хелен Смит действительно хотела организовать слежку, но потом поняла, что это ни к чему. Она хоть и вздорная женщина, хоть мало что понимает в жизни, но в работе полиции и юридического аппарата в целом разбиралась не плохо. Она знала, что даже если у Ирэн хватит смелости пойти в полицию, даже если она сможет рассказать обо всём случившемся совершенно чужим ей людям, её заявление, в лучшем случае, отложат в самый тёмный угол ящика, в худшем — не примут вовсе. Нет, Хелен Смит ни с кем ни о чём не договаривалась, никого не подкупала. Она просто знала, как будет.

Но кое-чего Хелен Смит не учла. Она не подумала о том, что полицейские, вместо того, чтобы просто отказать Ирэн в каком-либо содействии, могут отправить её саму искать доказательства, свидетелей, хоть что-нибудь, подтверждающее факт изнасилования. И уж тем более она не могла даже предположить, что Ирэн это не остановит, что желание добиться справедливости, на мгновение угасшее, вскоре вновь вспыхнет в ней с новой силой.

Это стало роковой ошибкой Хелен Смит. В будущем это принесёт немало страданий. Но не ей, а Ирэн.

========== Знакомство с родителями ==========

Скарлет редко носила платья. Они у неё были, их было много, но она всегда ими пренебрегала. Сегодня же она просто обязана была выбрать среди всех своих платьев лучшее и надеть его.

Жак пригласил Скарлет на семейный ужин.

Впервые за долгое время Скарлет не хотела выглядеть бунтаркой, напротив — она хотела предстать перед родителями Жака эдакой феей, нежнейшим существом. Поэтому она выбрала нежно-розовое платье средней длины.

Ещё час ушёл на укладку и макияж. Никогда раньше Скарлет не проводила столько времени перед зеркалом — считала, что нравиться нужно только себе, а себе она нравилась даже по утрам, неумывшаяся и в пижаме. Но сейчас она хотела произвести впечатление, поэтому очень критически рассматривала себя. Ей всё ещё что-то не нравилось, всё ещё хотелось что-то изменить. Однако времени оставалось мало, а опоздать было бы ещё хуже, чем явиться в непотребном виде.

Когда Скарлет подошла к дому Жака и взглянула на часы, выяснилось, что всё-таки она поторопилась, пришла слишком рано. Раньше Скарлет никогда это не смущало, но сейчас она поняла, что её столь ранний приход может причинить неудобства хозяевам дома. А вдруг у них не убрано, ещё не накрыт стол, да и сами они совсем не готовы? Сегодня всё должно быть идеально, но дурацкая пунктуальность Скарлет может всё испортить!

Скарлет взвесила все «за» и «против». Да, она приехала рано, слишком рано. Ну и что теперь? Слоняться по улице без цели, просто чтобы убить время? Скарлет показалось, что это глупо, тем более, что она почти не знала этих мест. Плюнуть на всё и постучаться? Но хозяев может разозлить то, что она пришла настолько рано. Хотя, у этой медали была и обратная сторона — Скарлет ведь могла помочь родителям Жака накрыть на стол, подготовиться к ужину, тем самым зарекомендовать себя не только как девушку пунктуальную, но и как очень хозяйственную.

Второй вариант Скарлет понравился больше, поэтому она, пусть и помедлив, но всё же постучалась. Открыл ей пусть уже седой, но ещё очень статный мужчина с обворожительной улыбкой, такой похожей на улыбку Жака.

— Жак, Марина, кажется, к нам пришли! — позвал мужчина, а сам протянул Скарлет руку, чтобы поздороваться с ней. — Ты ведь Скарлет, верно? Сын много о тебе рассказывал. А меня зовут Саймон Нильсон. Впрочем, можешь называть меня просто Саймон. Называть меня отцом предлагать не буду — мне кажется, что для этого ещё рановато. Хотя, если тебе будет так удобно…

— Нет, что вы, мне совсем не нужно… — Скарлет засмущалась, от чего густо покраснела и начала заикаться. Саймон Нильсон же в ответ на это добродушно рассмеялся. Эту неловкую ситуацию прервала женщина, вышедшая в прихожую — мать Жака.

По этой женщине было видно, что она уже в возрасте, но при этом следит за собой. Она отнюдь не выглядела, как молодящаяся старуха, напротив — в ней были статность и красота зрелой женщины. Как в деревьях осенью, в тот короткий миг, когда листва на них уже пожелтела, но ещё не опала.

— Марина Нильсон, — сдержанно представилась женщина. — И я попрошу никак иначе меня не называть. Никаких «Марина» и «мамочка».

Скарлет несколько разозлило подобное отношение. Ей бы и так никогда не пришло в голову называть мамой какую-то чужую женщину. У неё была своя мама, пусть и давно умершая, но лучше её нет и не будет никого.

Теперь из комнаты вышел Жак:

— Скарлет, ну зачем же ты так рано?! — ласково пожурил он Скарлет. — У нас ведь ещё даже стол не накрыт!

— А я помогу! — неожиданно для самой себя произнесла Скарлет. Видимо, нечто в подсознании подсказало ей, что нужно во что бы то ни стало наладить контакт с Мариной Нильсон, во что бы то ни стало понравиться ей. Помочь накрыть на стол — самое меньшее, что могла Скарлет сделать для этого сейчас.

— Ну что же, пойдём, — Марина Нильсон слегка улыбнулась и провела Скарлет на кухню.