— Вот как? — с опозданием подытожила одна из великанш. — А я Грамия. И что же привело тебя сюда?

— Стечение обстоятельств, возможно, ложь,— голос его был решительным, поскольку он уже не верил в то, что ведьмы готовы разъяснить ему что-либо. Если они вообще знают о чём-то. Послание Валейн было ложью, теперь это очевидно.

— Вот как? — развела руками Грамия. — Поведай же нам хоть что-то, иначе и говорить не о чем.

— Посмотри же на него, сестра. Это он, — подала голос другая и уже жестче потребовала. — Прикоснись к нему!

— Дай твою руку, ас, — проскрежетала великанша с подозрением, Лофт кивнул, понимая, к чему она клонит, и задрал рукав, обнажая свою кожу. Ётунши удивленно смотрели на металлические пальцы гостя и удивлённо переглядывались. Грамия сделала шаг к нему, Лофт едва не отпрыгнул в сторону, опасаясь, что она просто сшибёт его с места, великанша была выше него на несколько голов. Однако та не причинила ему вреда и двигалась осторожно. Когда же её ладонь сомкнулась на руке Локи и вместо ожога вызвала синеву, то она тут же отпрянула. — Верно, это ты.

— Вы ведь не ждали меня? — поинтересовался Лофт. — Хотя мне сказали, что вы мне поможете.

— Кто сказал? — взвилась Грамия. — Кто?!

— Мне сказали, что вам открылось видение, — мир падёт, будут уничтожены все девять миров. Чтобы этого не допустить, я должен стать царём Ётунхейма, защитить ледяные земли. Заявить о своих правах наследника, — Лофт все меньше и меньше верил в это. Валейн обманула, отправила его на верную смерть. Как ему выбраться отсюда?!

— Сын Лафея, ведомо мне, ты сам чуть было не уничтожил Ётунхейм, — проскрежетала великанша. — Однако тому виной твой отец, и только он.

— Что? Что вы имеете в виду? — удивился Локи, до сего момента его одного винили во всех грехах.

— Садись у очага, разговор будет долгим.

Маг кивнул, неуверенно глянув на великанский стул, однако одна из притихших ётунш предложила ему нормальный по размерам табурет, чему Лофт удивился.

— Я предрекла Лафею гибель от рук его сына, полукровного ётуна, — вещала другая великанша, которая назвалась Эриол. — Это была его судьба, но он мог её изменить и попытался это сделать. Лафей хотел убить ребёнка, но не собственными руками. Приказал Лаувее уничтожить тебя. Но твоя мать так любила тебя, она отнесла тебя в ледяной храм, когда на Ётунхейм напали асы. Лаувея сражалась с асами среди прочих воинов и пала на поле битвы, она так и не узнала, что Один забрал тебя.

Локи поражённо слушал рассказ ётунши, и на глаза его наворачивались слёзы. Его мать любила его в отличие от отца, так же как Фрига, когда приняла на себя роль его матери в Асгарде. С отцами ему не везло.

— Как она выглядела? Лаувея?

— Она была сильной, высокой, доброй и оберегала тебя, она знала о пророчестве и, несмотря на привязанность к мужу, предпочла бы увидеть его смерть, но не твою, — произнесла другая — Рандом. — Она верила в то, что пророчество должно быть исполненным, чтобы наш мир не потонул во тьме и хаосе. Полукровка мог бы договориться с асами о перемирии, и Ётунхейм процветал бы как в былые времена. Но вместо этого мы потеряли всё: ларец, царя, наследника.

Сиплый выдох ётунши прокатился по пещере, Лофт вздрогнул.

— Зачем Один сохранил мне жизнь? — вопрошал маг, словно ведьмы знали ответ, истинную причину.

Эриол улыбнулась и заговорила.

— Такова была воля богов, ты должен был выжить, чтобы сокрушить Лафея, и ты это сделал. Но ты озлобился и возненавидел Ётунхейм по его вине. Но сейчас ты вернулся, в этот самый момент. Сёстры, в этот самый момент!

— Уймись! — прикрикнула на неё Грамия.

— Мы все это видели, ты не можешь это отрицать! Это его судьба! — взвилась великанша, едва не намереваясь толкнуть в плечо свою сестру. — Эмилия видела это, так же как и мы! Или ты желаешь в больший хаос окунуть этот мир?! Куда уж больше?!

— Я прошу прощения? — осторожно ввязался в перебранку Лофт. — Что же это было, какого содержание пророчество?

— Ты вернёшь Ётунхейму былую силу, — повернулась к нему Эриол, и каждая её фраза, словно удар кнутом, свистела в воздухе. — Асгард будет с тобой заодно. Твоё семя прольётся в лоно ётунши, возрождая царский род, и когда придёт время противостоять хаосу, ты будешь защищать нас.

— Он пришёл, Грамия, значит, пришло время! — поддержала Рандом.

— Пришло время для чего? — всё ещё толком не понимал Лофт. Что-то они умалчивали.

— Зови Эмилию! — гаркнула Эриол.

— Вообще-то я уже здесь, — мягкий, вовсе не ётунский голос раздался из темной дыры, уходящей в глубины пещеры, и на свет вышла молодая женщина нормального, вовсе не ётунского роста. Кожа её была синей, волосы, словно воронье крыло, иссиня-чёрные, на ней было плотное одеяние из меховых лоскутов, на ногах плотная обувь и матерчатые штаны. — Я указала ему путь.

— Вот же непослушная! — возмутилась Грамия.

— Здравствуй, Локи, — она улыбнулась. — Я тебя уже видела в своём сне.

Девушка скромно опустила глаза, чувствуя, что Локи уже занят, ведьма чувствовала присутствие другого существа, которому принадлежит сердце принца-полукровки. Чужеродная магия опоясывала его шею и хранила его от бед, и сила её увеличивала силу мага. Эмилия готова уже сейчас смириться с этим и принять тот факт, что никогда не станет для Локи первой. Не в этом было её предназначение.

— А я прежде никогда тебя не видел, — отозвался маг и, словно бы ища поддержки у ведьм, смотрел на великанш вопрошающе. — Но рад встрече. Что же ты видела, Эмилия? Это как-то связано со мной?

Дева стеснительно подошла ближе и улыбнулась ему. Чёрные локоны, рассыпанные по плечам, доходили до самой талии молодой ведьмы.

— Если пророчество исполнится, ты станешь моим мужем, отцом наших детей, твоих наследников, ты станешь царём, и Ётунхейм вернёт себе былую силу, — с какой-то непоколебимой уверенностью произнесла синекожая дева. Локи молчал, судорожно прикидывая в уме, что происходит и как вести беседу, что говорить. Пока он напряжённо молчал, она заговорила снова. — Мама, мы можем поговорить наедине?

Грамия вытаращила глаза, вот уж чего она не позволила бы дочери, так это говорить с путником наедине.

— Пусть решает сейчас, берёт тебя или нет, — резко выдала ётунша. — Пусть берёт немедленно, ему ещё отстаивать своё право в замке Лафея, где Градиен заправляет после разрушений.

Эриол недовольно засопела и вместе с Рандом вывела недовольную мать куда-то в тёмный провал пещеры. Эмилия дождалась, пока брань тёток стихнет, и подошла к магу ещё ближе, он тут же поднялся со своего места, он не знал, как реагировать на всё это. На её близость. Хотя от ётунши не исходила опасность.

— Послушай меня, Локи. Я знаю, твоё сердце уже кому-то принадлежит. Я чувствую это очень остро и знаю, что никогда мне не быть тебе любимой, но этот союз между нами - это начало новой жизни, твоего царствования и того, о чём я не могу сказать матери, — дева торопливо обернулась, выждала пару минут и снова заговорила, повернувшись к магу. — Кто-то должен защитить Ётунхейм, здесь хранится…

— Замолчи, — шикнул Лофт, заставив её вздрогнуть. — Не говори вслух. Думаю, я знаю, что здесь хранится, не знаю только где, тем лучше. Никто знать не должен.

Ётунша выдохнула и покивала, соглашаясь с правотой мага.

— Но послушай, тебе нужно наследие, — убедительно произнесла она. — Клянусь тебе, я готова принести в жертву свою жизнь, если на то воля богов, но сохранить Ётунхейм.

— Я должен воцариться, и мне нужны наследники, это понятно, — кивнул Локи, это разумно с одной стороны, но опасно с другой. Тор убьет его! Ведь между ними нечто большее, чем просто связь. И в то же время на кону целая вселенная. Не время для эгоизма.

— Я вижу, как ты её любишь, — мягко улыбнулась юная по сравнению с матерью ведьма. — Однажды, когда наши дети вырастут, и наш сын займет твоё место на троне, ты вернешься к ней в Асгард, я не воспротивлюсь. Да и до того я не буду препятствовать вашим встречам.