***

С утра солнечные лучи пробрались в покои асгардского принца, золотой свет залил комнату. Тор глубоко вдохнул, открыл глаза, упираясь взглядом в чёрную шкуру на соседней подушке. Улыбка всё чаще появлялась на губах наследника, когда он смотрел на своего домашнего зверька. Такой милый, тёплый, так и хотелось потискать. Чем, собственно, бог грома и занялся, подвинулся поближе, затаился, Локи не отреагировал, он всё так же спал, свернувшись клубочком, дышал медленно и практически незаметно. Одинсон подвинулся ещё ближе, нагнулся над спящим, ничего не подозревающим зверем, погладил вдоль позвоночника и нежно чмокнул между ушей. Лофт недовольно засопел, Тор поцеловал его в лоб, тот завозился и накрыл морду лапой, то ли от света глаза защищал, то ли от настойчивого брата закрывался. А братец всё не отступал: гладил, целовал, теребил ушки. Разбулгачить кота удалось, тот лениво убрал лапу с морды, разинул свои зелёные глазищи, чёрные зрачки тут же сузились до тоненьких блёсток. Локи зевнул и ворчливо мяукнул.

— Хватит спать, — улыбчивая физиономия Тора возникла прямо над только что пробудившимся принцем.

«А что мне ещё делать?» — лениво подумал Локи, смерив брата сонным взглядом, а затем перевернулся на спину и вытянулся во всю длину, потягиваясь. Тор подвинулся ближе, быстро сложил ноги в позу «лотоса» и накрыл мягкий мохнатый живот горячей ладонью.

— Всю жизнь проспишь, — усмехнулся старший, лаская животик Локи.

«Ох, чёрт! — возмутился маг. — Убери руку!».

— Как скажешь, — хитро прищурился Тор, руку действительно убрал, а Локи даже толком не успел опомниться, как место руки заняла светлая голова брата, и нежные губы накрыли его напряжённый живот. Локи вытаращил глаза и поджал лапы. Губы Тора творили со зверем что-то невероятное и недопустимое. В этом маленьком теле у принца было целых три пары маленьких сосков, и Одинсон их всех нашёл, пересчитал губами, несмотря на то, что их скрывала шерсть. Локи мурлыкал как заведённый, Тор чувствовал вибрацию на губах, попеременно чуть сжимал соски губами, но совсем немного, а затем и вовсе осмелел, огладил влажным языком.

«Ох! Тор! — взмолился Локи. — Хватит уже! Не могу больше!».

Пришлось согласиться с магом, потому что Тор тоже больше не мог, у него крепко стоял, и с этим надо было что-то делать. О! Локи с удовольствием посмотрел бы, как братец торопливо дрочит себе, отпустил бы пару шуток, если бы ему самому срочно не нужно было искать разрядку. Тор только и видел, как Локи помчался куда-то, рванул на дерево, словно от пожара скрывался и исчез в зелёной кроне. Наследник же устроился на спине и принялся удовлетворять себя рукой, перед мысленным взором так и возник обнажённый принц, его бледный поджарый живот, который хотелось целовать и облизывать, если бы только Локи сейчас был человеком.

***

Минуло три недели.

Локи ловко миновал подозрительных караульных, всё так же оставаясь незамеченным, пробирался в комнату к Тору по вечерам. Иногда приходил раньше, иногда позднее, они вели непринуждённые беседы, подкалывали друг друга, но без злобы. Казалось, что братья начали друг друга понимать, Тор терпеливо ждал, когда маг сам заговорит о том, решился ли встретиться с отцом лицом к лицу, но младший принц молчал, и наследник тактично помалкивал, просто ждал. По утрам и вечерам, когда удавалось, Одинсон тискал своё мохнатое сокровище, бесстыдно нашёптывал, что хочет с ним сделать, когда придёт полнолуние, кот млел, урчал и подставлялся под поцелуи. Пару раз Тор даже предлагал почитать ему что-нибудь из магической литературы, но кот отказывался, при этом недовольно подёргивал хвостом. Было дело, братец предложил Локи поиграть тонким поясочком, которым водил по полу. Принц скептически наблюдал, как Тор призывает его поиграть, побегать и в довершении всего мысленно изрёк: «Тор, а тебя, оказывается, можно дрессировать».

За это котяра поплатился тем, что Тор сграбастал его, потащил в купальню и просто так в качестве мести намыл. Локи негодовал, но уже когда его вытирали полотенцем; шипел, когда брат принялся расчёсывать его и, смывшись от вояки-недотепы, сбежал к матери.

Один тем временем ходил хмурый как туча, его беспокоила нестабильность, которая царила в Асгарде с возвращением Локи. Он чувствовал себя сидящим на пороховой бочке, и стоит только Локи сбросить колдовство — бочка обязательно взорвётся. Фрига негласно приняла сторону Лофта, а на мужа смотрела осуждающе. В её глазах не было разочарования, но упрёк — Локи никогда не получал от отца столько же внимания, сколько тот давал Тору. Может, где-то глубоко в душе всеотец и согласился с этим, но на сантименты у него нет ни сил, ни времени. Локи должен быть наказан, а для этого до полнолуния его следует изловить и продержать в клетке до того самого момента, как он не вернёт истинную форму. Но для этого он должен добиться от Фрейи позволения. За этим Один всеотец и направился в просторные чертоги богини любви.

Всеотец нашёл покровительницу кошек в роскошном саду, среди благоухающих розовых кустов. Облачённая в изумительное золотое платье. Белокурая, голубоглазая богиня сидела на траве, наслаждаясь ласками мужчин, которые осыпали её плечи, спину и ноги поцелуями. По саду гуляли кошки разных мастей, некоторые гонялись за бабочками, иные нежились на солнце. Заметив гостя, Фрейя тут же дала мужчинам знак немедленно удалиться, сама поднялась с нежного зелёного покрова и учтиво кивнула.

— Здравствуй, Один! — пропела Фрейя. Седовласый ас покосился на покрасневшие от поцелуев плечи красавицы. — Что привело тебя ко мне?

— Я должен просить тебя об одолжении, — сходу начал царь Асгарда. — Позволь изловить Локи до превращения, полнолуние близится.

Богиня отрицательно покачала головой.

— Он ведь не кот, а оборотень, не упрямствуй, — настаивал на своём всеотец. — Он не один из твоих беззащитных животных, он опасен, я должен…

— Я сказала тебе — нет, — оборвала гостя Фрейя. — Он кот, и он под моей защитой, покуда не сбросит личину животного. Не советую тебе идти против меня в данном вопросе.

— Ты что, угрожаешь мне? — впервые за последний месяц Один рассмеялся в голос. — С каких это пор? Опомнись, если не позволишь по-хорошему, я сделаю это силой.

Фрейя меланхолично провела рукой по своим нежным локонам и с искренней улыбкой на губах заявила следующее.

— Мой дорогой царь, неужели у тебя нет других дел, кроме как разгребать беспорядки в Асгарде? Поверь мне, если потребуется отстоять своё, я это сделаю, и ты мне не указ. Во всём другом — да, но только не в этом. Ты хочешь холодной войны?

Один, всесильный царь Асгарда, чуть было не поперхнулся от такой наглости. Однако он лишь подозрительно сощурился на богиню любви и угрозой на угрозу не ответил.

— Я же богиня любви, — продолжала Фрейя. — И я способна вселить в сердца женщин такую силу, что в Асгарде начнутся повсеместные беспорядки. Которые тебе будет не под силу урегулировать силой, уже не говоря о том, что на время междоусобицы воины потеряют покой и о защите границ не будет и речи.

Один шумно сглотнул. Надо же хоть как-то найти управу на эту ведьму! А та между тем продолжала напевать свою песню.

— То есть ты готов оставить царство без защиты, когда только-только были погашены восстания в других мирах? Вместо того чтобы оставить в покое бедное животное.

— Это Локи-то бедный?! — взвился Один, теряя терпение, ему просто необходимо было на кого-то прикрикнуть. Фрига, как назло не хотела с ним разговаривать, Тор занимался с советником, а Локи вообще мотался Сурт знает где. И вот он теряет терпение, самообладание отказывает ему в присутствии богини любви. — Локи? Бедный? Он обрушил на Мидгард силу, от которой планета едва не закончила своё существование! Погибли люди! А ты мне тут говоришь, что он бедный?!

— Не смог воспитать своего отпрыска достойно, так нечего судить его, себя сначала осуди! — взвилась Фрейя, её терпение тоже не было вечным.

— Он ётун! — гаркнул Один, словно это было отговоркой.