— Мы много плохого натворили, Крис, — голос Хиддлстона дрожал. — Мы с Люсиль делали ужасные вещи, и я знал, что этому нет и не будет конца. Столько смертей, мы палачи, и наши жертвы здесь, они презирают нас, они хотят нас уничтожить. Мы ведь были всего лишь детьми, нам так хотелось любви, просто чтобы нас любили, но отец был жесток, а матери не было до нас дела, я ведь говорил тебе. И вот что вышло, а теперь я чувствую, сейчас, когда мы счастливы, мы втроём, эти призраки беснуются и хотят разрушить наше счастье.
Хемсворт всё понимал, он поглаживал обнажённое плечо баронета и молчал, позволяя тому выговориться.
— Я боюсь, что они разрушат всё, и страх от того сильнее, что понимаю, — мы не заслужили счастье. Мы худшее зло, мы…
— Том, — резко перебил Крис, и тот вздрогнул от того, насколько повелительным был голос американца. — Ты придумываешь то, чего нет, по дому разгуливает моё существо, и оно не потерпит призраков, которые способны навредить. Призраки в принципе не способны на что-то выдающееся, они лишь тени, со временем они рассеются. Ты боишься не призраков, а прошлого, боишься, что твой самый главный страх вернётся и снова станет осязаем.
Хемсворт сглотнул по мере того, как он говорил, успокаивая любовника, он вдруг осознал, что страх Томаса всё же в некотором роде связан с ним. Любовник в его объятиях нервно выдохнул и затих. А Крис заговорил снова:
— Ты боишься своего отца, так сказало мне твоё существо. По всему выходит, что этот страх спровоцировал я. Значит, подсознательно ты боишься именно меня. Я похож на него?
Томас запротестовал, высвободился из объятий инвестора, приподнялся и заглянул ему в глаза. Он был возмущён такой формулировкой.
— Вовсе нет, — недовольно прошипел Томас. — Ты на него не похож. Он был… я ненавижу его. А ты совсем другой, хотя добрым малым тебя не назовёшь. Но ты не такой, ты нежный с Люсиль, ты оберегаешь её.
— Это для тебя важно, — покивал Крис. — Тебя не смущает, что мы делим постель, в этом вся прелесть.
— Я желаю для неё лучшего, Крис, — вздохнул Томас. — Я очень её люблю. Она такая хрупкая, несмотря на то, что кажется сильной. И я готов был пожертвовать своей жизнью ради её блага.
— Я помню, — Хемсворт сглотнул. — Но только больше об этом не заговаривай, я не хочу, чтобы ты ещё хоть раз говорил мне о том, что желаешь умереть. Тем более от моей руки.
— Это ранит тебя? — Томас опустил глаза. — Прости.
— Вы оба очень много для меня значите, и мне неприятно думать, что ты ждёшь от меня какой-то подлости, Том. Что бы я ни делал, как бы себя ни вёл, я клянусь тебе, ты и Люсиль никогда не будете страдать из-за меня. Я никогда не причиню вам вреда. Пройдёт немного времени, и у нас появятся дети, мы будем счастливы, мы все.
Они снова прижались друг к другу и уютно устроились под одеялом. Не было поцелуев и жарких утренних ласк. Любовники сплелись в объятиях, как летучие мыши. Горячие тела и горящие души, отравленные всеми мыслимыми пороками. Около часа они провалялись в постели, прежде чем Крис покинул Томаса, хотя тот и пытался его соблазнить. Но Крис уже потратил время на разговоры, и теперь ему следовало заняться делами. У них ещё будет время для любви и страсти. А сегодня важный день, планируется знаменательный вечер.
_________________
* Юрий Ларионов. Источник http://www.lit-studio.ru/component/resource/article/38916-poslednij-uznik.html
========== Глава 8 ==========
День прошел в общем и целом как обычно. Крис после завтрака отправился в город. Томас завершал свои дела с машиной. Люсиль занималась домашними делами. Она чувствовала себя хорошо: невесомая и легкая, как чёрная бабочка, она готовила, убиралась, чистила фамильный сервиз, резала овощи. Молодая хозяйка была довольна присутствием Криса, его заботой, его участием и, вдобавок, нежностью и пониманием Томаса. Брат радовался за неё, поощрял общение с американцем, это было просто чудесно. Люсиль впервые дышала полной грудью, между двумя мужчинами она одна-единственная женщина, которой достаётся вся их любовь. Но что-то всё же беспокоило её, тормошило мысли, навевало дурное предчувствие. Леди Хиддлстон начинала понимать, как чувствовал себя Томас, когда они убивали его жён одну за другой ради денег. Он был беспокойный, взвинченный, на нём лежал груз вины, а Люсиль делала лишь то, что требуется, чтобы свести концы с концами.
Но не закралась ли в голову брата мысль о том, чтобы убить Криса? Эта нехорошая мысль настолько выбила хозяйку из колеи, что она выронила нож, которым резала морковь.
Что, если он давно уже задумал убить американца, только сделает это сам, без её ведома? С другой стороны Хемсворт выглядел здоровым, а в постели у него словно второе дыхание открывалось, Крис был неутомимым любовником, но деликатным. Всё в нём было гармонично. Люсиль не знала, что и думать, её беспокоила вся эта ситуация, некоторая неопределённость. Она помешала суп в кастрюле, закрыла крышку, как вдруг её привлёк шум в гостиной. Люсиль вздрогнула, странный шорох, не похожий на осторожные шаги Томаса или на размашистую походку деревенских рабочих. Леди опасливо покинула кухню, прошла через холл, приостановилась, прислушалась, и снова это шарканье. Она никогда прежде не слышала ничего подобного. Опасливо ступая по деревянным половицам, женщина осторожно приблизилась к арочному входу в гостиную и только переступила порог, как отшатнулась обратно и, едва не потеряв равновесие, вцепилась в косяк, пальцы её побелели, а рот открылся в изумлении. Мимо неё, едва не задевая костлявой ладонью, прошёл грузный великан, а следом за ним рвануло чудовище, похожее на собаку с изуродованной шипами мордой.
— Господи! — воскликнула Люсиль и, развернувшись, побежала, не разбирая дороги.
Она глотала морозный воздух, не помня себя от ужаса. Она обезумела, иного ответа не находилось. Она видит демонов, скрывающихся в проклятом доме.
— Люсиль, милая, успокойся, — это был голос Томаса, а она даже не поняла, где находится, и что с ней происходит. — Родная, что с тобой? Пойдём немедленно в дом, ты замёрзнешь здесь.
— Нет! — выкрикнула Люсиль, срывая голос. — Нет! Я не вернусь туда!
— Родная, — Томас прижал её к себе, видя, в каком состоянии сестра, он опасался настаивать на своём. — Что случилось? Объясни мне?
Люсиль дрожала в объятьях брата. И Хиддлстон уже успел запаниковать, но, к счастью, провидение было к нему благосклонно, он заметил в некотором отдалении карету. Это Крис возвращался в поместье. Вместе они уж точно сладят с Люсиль. И уговорят её вернуться в дом.
— Я не могу здесь оставаться, мне страшно, — выдохнула леди в шею Хиддлстону, он лишь крепче прижал её к себе, погладил по спине.
— Ты должна объяснить в чём дело, — уговаривал Томас. — Но мы должны вернуться в дом, сестрёнка…
— Нет! — снова запротестовала она. — Ни за что!
— Смотри, это Крис возвращается.
Но Люсиль не слышала, она уткнулась в шею Томаса и затряслась от страха и холода, а Хиддлстон ощутил мокрые капли на своей коже — её слёзы. Они так и стояли до тех самых пор, пока карета не подъехала ближе. Томас напряжённо наблюдал, как лошади замедляют ход, он гладил тёмные волосы сестры, прижимал к себе и не мог взять в толк, что так напугало Люсиль. Наконец, появился Хемсворт, он быстро выбрался из кареты, спрыгнул с подножки на землю, широкая улыбка сменилась напряжением на его лице. Картина, которая перед ним предстала по возвращении, была непонятной и настораживающей. Крис бросил Финли приказ разгрузить карету, а сам поспешил к любовникам, которые как сиротинушки обнимались посреди ледяной пустыни.
— Люсиль? Ты плачешь? — как-то заторможенно произнёс Крис, всё ещё не веря своим глазам. — Том, что происходит?
— Она не говорит, — тихо ответил Хиддлстон, недоумение на его лице оправдывало его неосведомлённость. — Она не в себе, выскочила из дома как ошпаренная, напуганная чем-то.
