Хиддлстон вдохнул полной грудью, он распрямил плечи и сам удивился, что на сердце стало невероятно легко, как не было никогда. Из ниши под библиотечным балконом на свет выступила другая фигура, Томас скользнул глазами по фантому снизу вверх. Страха не было. Больше не было. На губах появилась искренняя улыбка, освобождённого из-под гнёта раба.

Крис выступил на свет, обошёл высокие стулья у чайного стола.

— Я бы вмешался, если потребовалось, — осторожно начал Хемсворт.

— Это я вызвал его. Неосознанно, — словно признался в своей слабости Томас.

— Ты боишься быть счастливым, считаешь себя недостойным счастья и поэтому всеми мыслимыми способами противишься ему, — со вздохом объяснил колдун, приближаясь к любовнику. Он опасался обидеть его особенно сейчас, когда Тому нужна поддержка, а не наставления.

Но Томас вдруг шагнул ему на встречу, и, когда они приблизились друг к другу, он обнял колдуна и накрыл его губы своими. Хемсворт не ожидал, Томас властно притягивал его к себе, а целовал жарко и жадно, словно и не был испуганным ребёнком.

— Я больше не боюсь, — разорвав поцелуй, прошептал Томас в губы любовнику.

— Я почувствовал, — довольно облизнулся Крис и, запустив в чёрный шёлк мягких волос пальцы, принялся терзать раскрасневшиеся губы любовника.

***

Томас спускался по лестнице в холл, когда услышал заунывные детские мольбы и фальшивую игру на рояле в гостиной. Хиддлстон усмехнулся и поспешил узнать, что же там происходит. Он торопливо миновал холл и прошёл в гостиную. Люсиль сидела за роялем, рядом с ней Эстер. Сестра учила дочку игре, но ей никак не давалось искусство музицирования. Томас не раз уже предлагал оставить эту затею и ребёнка в покое, но Люсиль не отступала, они снова и снова занимались. Сегодня Эстер играла куда лучше.

— Папа! — вскрикнул Алан и жалостливо уставился на Томаса. Алана держал на руках Крис, он состроил такие же глаза, как и мальчик, который в очередной раз выпрашивал отпустить его и не поить больше противным зельем. Томас постарался сдержать улыбку, он мог лишь сочувствовать, но не потакать малышу в этом случае.

— Медвежонок, даже не надейся, — с напускным злорадством прошелестел Крис на ушко сыну и заключил его в объятия-капкан. — Папа тебе не поможет.

— Прости, Алан, ты обязательно должен пить лекарство каждый день. Оно, конечно, не очень вкусное, но зато полезное, — Томас повторял это каждый раз, но как объяснить ребенку, что пить зелье - это необходимость, а не причуда родительской заботы? — Так нужно, медвежонок.

— Ладно, — поник мальчик.

— Ну, хватит уже грустить, лекарство это ещё не конец жизни, — подбодрил Крис, потрепав мальчика по чёрной макушке. — Зато после обеда можно будет съесть несколько шариков мороженого.

— Два шарика, — менторским тоном уточнила Люсиль при этом, не отвлекаясь от наблюдений за дочерью. — Ну ладно, малышка, давай закончим на этом.

Эстер облегчённо выдохнула и положила ручки на колени. Люсиль улыбнулась и прижала девочку к себе, чмокнула в белокурую макушку.

— Ну что, завтракать?! — воодушевился Хемсворт и подхватил шестилетнего Алана на руки, тот засмеялся, хотя ещё пару минут назад был так опечален своей нелёгкой судьбой.

— Да, пожалуй, — согласилась Люсиль.

Эстер поднялась из-за рояля и подошла к Томасу.

— Доброе утро, моя принцесса, как ты замечательно играла сегодня, — он присел на корточки и погладил дочку по щеке.

— Папа, я не такой уж ребёнок, я знаю, что плохо играю, — серьёзно ответила девочка и пожала плечами. — Я не могу играть так же, как мама.

— И вовсе не плохо! — возразил Томас.

— Нет, не плохо, — насмешливо буркнула Эстер. — Просто отвратительно.

Люсиль рассмеялась.

— Идём завтракать.

— Мам, а можно мне три шарика мороженого? — шепотом спросила дочка.

— Можно, только брату не говори. Ты же знаешь, ему нельзя много мороженого.

С тех пор как поместье освободилось от призраков прошлого, минуло уже десять лет. То были невероятные и самые лучшие годы для поместья, куда никогда не заглядывало счастье. Теперь же оно поселилось в тёмных стенах и закоулках, в гостиной и спальнях, в мастерской, на чердаке и в детской, — счастье было кругом. Томас уже давно закончил свою машину, запатентовал своё изобретение и на сегодняшний момент был одним из самых богатых людей в Лондоне. Крис вёл свои дела, не покидая фамильного поместья Хиддлстонов. Свои отношения с Люсиль американец скрепил официально и магически. Для проведения обряда бракосочетания в «Allerdale Hall» прибыл довольно старый колдун — друг семьи Хемсвортов. Он был невероятно впечатлён рассказом Криса о своей новой семье и всё поговаривал о том, что дед Криса будет очень доволен внуком. Они стали настоящей семьёй, крепкой и любящей. Когда же на свет появилась Эстер, Крис был похож на ребёнка, он всё не мог насмотреться на дочь. По ночам, вместо того чтобы нежиться в постели с Томасом или Люсиль, он сидел возле колыбели. Его сердце наполнялось какой-то неведомой, до того чистой любовью к этому чудесному существу с пушком светлых волос на маленькой головке. Но этот период, к счастью, медленно проходил, поскольку приближалось время, когда девочка начинала взрослеть, ползать, бегать, развиваться, учиться, и вот уже все втроём Люсиль, Томас и Крис водили вокруг неё хороводы. А потом появился Алан, полная копия Томаса в детстве, снова у Криса случился период, когда он не мог насмотреться на своё чадо, хотя они все знали, что это ребёнок от Томаса, в этом не было ни малейшего сомнения. Норрис также подтверждал сей факт. Но для Хемсворта это не имело значения. Алан был болезненным и нежным ребенком, но знания Хемсворта помогли, он располагал рецептом первоклассного зелья, которое передавалось из поколения в поколение, для поддержания жизнестойкости организма детей, рождённых от кровных родственников.

Все мечты воплотились. Всё, о чём каждый из них мечтал. Люсиль обрела мужа, состояние, двух чудесных малышей, которых любила всем сердцем, и при этом не потеряла своего любимого брата. Крис обрёл семью, о которой мечтал, любовь двух демонов и малышей, что радовали его одним своим присутствием в его жизни. Его душа пела, исцелялась от старых ран, как исцелялось поместье «Allerdale Hall». Что до Томаса, помимо настоящей семьи он обрёл ещё кое-что очень важное. Он обрёл себя. Иногда Томас вспоминал, как металась его душа в страхе, и как, отринув прошлое, он смог вступить в будущее. Ещё одно удивительное событие произошло за последние годы. Однажды Мадс явился на зов Криса, и тот впервые увидел глаза своего существа, невероятные глаза цвета летнего неба, что скрывались под шипованным ошейником. Так и существо Криса претерпело изменения. Как будто множество коконов открылось в один миг, чтобы невероятной красоты летние бабочки вырвались наружу и взметнули ввысь в новую, полную красок жизнь.