— Тор и Локи тоже когда-то были друзьями, и вот прошла вечность, и они стали заклятыми врагами, — решил привести аналогию Джеймс. — Почитал на досуге историю богов, ничего хорошего из их бессмертия не вышло.

Маг заторможенно кивнул. Как бы не хотелось признавать, а гонщик был прав. У богов в запасе вечность, и по большому счёту нет никакой определённой привязанности, они могут получить всё, насладиться своим существованием сполна, но сердца богов со временем становятся чёрствыми.

— Да перестань ты думать о какой-то ерунде, — Хант приблизился, обхватил любовника за талию, выводя из состояния задумчивости, и накрыл его губы своими. Поцелуй получился нежным, больше успокаивающим, чем распаляющим, гонщик отстранился и ещё раз для верности чмокнул Лофта в губы. — Мы живём здесь и сейчас, Локи, и я счастлив быть рядом с тобой, и мне не нужна никакая вечность, мне просто нужен ты.

— Ага, — прищурился маг. — До поры до времени я тебе нужен, потом разлюбишь и уйдёшь.

— Ты глупый, — пропел Джеймс и снова чмокнул его в губы, а потом в нос. — У нас вся жизнь впереди, вот стану чемпионом, потом ты титул получишь, бросим эти гонки к чёртовой матери, укатим куда-нибудь подальше и будем жить на берегу моря.

— А может, я первый титул получу, — маг осторожно выпутался из нежных объятий.

— Может и так, в любом случае будем чемпионами, — просто согласился Джеймс. — Но это не сегодня, за продуктами надо съездить и что-нибудь приготовить, а то я голоден.

— Ладно, — отмахнулся Лафейсон, зря он завёл эту тему сейчас, должно быть, просто неудачное выбрал время. — Поеду за продуктами, а ты иди и ключи у Кэтти забери.

— Знаешь, мне кажется, она догадывается, ну, что мы с тобой вовсе не друзья, — ухмыльнулся Хант, словно его это даже забавляло.

— Ну и что?

— Да в принципе ничего, кажется, она даже смотрит на нас и умиляется, — пожимает плечами британец.

Локи возвёл глаза к небу, вздохнул и протянул руку, Хант вложил в ладонь любовника список необходимых продуктов, и тот, всё же сменив гнев на милость, поцеловал своё наглое светловолосое счастье и отправился в магазин.

Захлопнув за собой дверь, Локи не заметил, что из окон соседнего дома за ним наблюдали, как только Лафейсон сел в машину и тронулся с места, наблюдатель выждал пару минут, проводил взглядом удаляющуюся машину и вышел из дома.

Джеймс услышал стук в дверь и нахмурился. Может, это Кэтти решила забросить ему запасной комплект ключей, заметила в окно, что они приехали? Хант отправился открыть дверь, он и не подумал поинтересоваться, кто пожаловал с утра пораньше. Гостеприимно распахнул дверь, он улыбнулся, бросив взгляд на симпатичную шатенку.

— Привет, — добродушно произнёс гонщик. — Вам кого?

— А, Кэтти попросила меня передать вам ключи, ей нужно было срочно уехать, — отозвалась незнакомка, сильно похожая на их соседку, можно сказать, как сестра-близнец.

Хант кивнул и жестом пригласил её войти, девушка прошла в холл, а гонщик потянулся закрыть дверь. Он ещё успел подумать, что не помнит эту добродушную соседку или подругу Кэтти, впрочем, долго размышлять об этом гонщику не пришлось, он едва успел почувствовать, как шею пронзило тянущей болью, дверное полотно пошло рябью перед глазами, расплылось мутными пятнами, Хант перестал владеть своим телом, вокруг смертного обступила тьма.

***

Монца — самая скоростная трасса “Формулы-1”. Она видела взлёты и падения, победы и поражения, удивительные случаи везения и смерти. Когда на трассе гудит жизнь, полным ходом идёт подготовка к гонке, ревут моторы болидов, и болельщики орут что есть силы, поддерживая своих любимых пилотов, атмосфера на трассе всё равно что в Колизее во время боя гладиаторов.

Сегодня туманным утром Монца заснула безмятежным сном в ожидании следующей гонки, она пустынна и задумчива.

Тор договорился с менеджером о неофициальном визите, и ему не отказали, даже сумму за посещение пустующей трассы попросили символическую. Том сидел в первом ряду, закутанный в плед, и пил утренний кофе. Было туманно, влажно, и хотелось спать. Но Одинсон вытащил его из тёплой постели, сам надел на вяло сопротивляющегося любовника тёплую кофту, джинсы, носки и туфли, вытащил его из уютного номера, посадил в такси, и они уже ехали куда-то. Громовержец не уточнил, куда именно, а Том дремал у него на плече, не задавая лишних вопросов.

Оказалось, что Тору прямо-таки жизненно необходимо было с самого утра посетить гоночную трассу, где они были ещё вчера, болели за друзей, и Том вовсе не думал, что снова вернётся сюда, тем более в такую рань. Так или иначе после чашки кофе его голова заметно просветлела, Тор сидел на соседнем кресле и тоже пил кофе. Он выглядел задумчивым и угрюмым, всё поглядывал на спортивную сумку, которую зачем-то взял с собой.

Том не знал, зачем они здесь, почему молча сидят и любуются на пустую трассу, словно в ожидании представления. Они не гонщики, всего лишь болельщики, и предпочтения любовников разделились странным образом, раньше Хиддлстон болел только за Джеймса, а теперь эту инициативу Тор выхватил из его рук. Понятное дело, из-за своей давней неприязни к богу обмана переживать за Лафейсона Тор просто не мог, а сидеть молча, оставаясь безучастным, ещё сложнее, когда вокруг ревут моторы скоростных болидов. Вот Тор и сжульничал, взяв за правило подбадривать Ханта, а Том хитро щурился и кричал: «Локи, гони!» Так сложилось, и подобное течение дел любовников устраивало. Хиддлстон действительно хотел поддержать Локи, потому что проникся к нему глубокой симпатией, ну а Тор пусть продолжает играть в отстранённость. Хотя отношения богов во многом смягчились, они не мерили друг друга презрительными взглядами, просто устало-равнодушными.

Сейчас актёру казалось, что это не он сидит в первом ряду, такой счастливый, чуть сонный, а кто-то другой. Он улыбается, он дышит полной грудью, как никогда прежде свободный от прошлого и смело принявший своё настоящее.

— Тор, а ты романтик, — Хиддлстон мягко засмеялся, припоминая, как вчера они нежились в роскошной горячей ванне, в воде плавали лепестки алых роз, а в воздухе витали ароматы благовоний. Тор был даже чрезмерно нежен, хотя Том уже успел привыкнуть к его силе и к настойчивым жадным прикосновениям и ласкам. Одинсон не пытался навредить, подчинить своей воле, а Том взамен впитывал весь жар бога грома.

— Я только с тобой такой, — отозвался Одинсон, оторвавшись от лицезрения асфальтового покрытия трассы.

— Да, ты очень скрытный, мне кажется, — задумчиво ответил Том, согревая руки, он полностью обхватил ладонями горячую чашку. — Тебя не сразу поймёшь.

— Тебя это пугает? — нахмурился Тор, актёр отрицательно покачал головой, сделал маленький глоток кофе и улыбнулся.

— Скорее немного настораживает, — актёр усмехнулся, давая понять, что Тор вовсе его не пугает. — А вообще, если серьёзно, мне никогда не было так хорошо и спокойно, только с Джеймсом. И не хмурься, ты знаешь, что именно я имею в виду. Он мой лучший друг, самый близкий человек, один во всём мире такой, но с ним я целоваться не хочу, он мне как брат. А ты…

— А я? — переспросил Тор с любопытством, Том словно намеренно заставлял его нервничать из-за Ханта, присутствие гонщика в жизни Хиддлстона в один момент вроде и не беспокоило Тора, а в другой заставляло малодушно ревновать к смертному, но такие вспышки быстро тухли. — Я как кто?

— Тебя я хочу, без тебя я не смогу, мне страшно доверять кому-то, но тебе я верю, — Том смущённо опустил глаза, вроде бы просто слова, но, страдая дефицитом доверия, говорить вслух о таких интимных вещах сложно. — Я люблю тебя. Зачем ты спрашиваешь? Сам ведь знаешь, как я к тебе отношусь.

— Знаю и чувствую то же самое. Поэтому я хочу тебе кое-что подарить, — Тор решительно кивнул, в тот самый момент он потянулся к своей сумке, покопался там и выудил оттуда большое жёлтое яблоко. Хиддлстон сперва открыл рот, удивлённо воззрившись на странный подарок, а затем его вдруг поразила догадка, и Хиддлстон даже чуть отклонился вбок, словно предмет в руке бога грома мог ему навредить.