Тора поблизости не было, но за дверью слышались тяжёлые шаги, значит, он рядом. Хиддлстон не смог удержать улыбку, она сама наползала на лицо. Хотя всё внутри сжималось от воспоминания полёта в облаках, они на самом деле парили, сплетаясь в танце страсти. Это невозможно, но так и было! Пусть его сочтут безумцем, он согласен на этот ярлык, Том знает, что он чувствовал в тот момент: совершенную опустошённость и наполненность одновременно, словно всю его кровь выкачали и заменили чужой, горячей, бешеной, наделённой неведомой силой. Лишь немного его всё это пугало, но в основном он чувствовал себя возрождённым, даже этот хмурый день не портил настроения, хотелось закричать от радости во весь голос, но так он, наверное, напугает Тора, поэтому лучше не стоит.

Дверь тихо открылась, и в дверной проём вошёл Одинсон, он улыбнулся, когда увидел, что гость уже проснулся и, кутаясь в одеяло, лёг на бок. Том ответил робкой улыбкой, смерил бога пристальным взглядом. Мир виделся совершенно по-новому этим утром, будто он открыл для себя необитаемую вселенную, и она теперь принадлежит только ему одному.

— Доброе утро, — подал голос Тор и, закрыв за собой дверь, подошёл ближе к постели. Он был облачён в простую одежду, ничего вычурного, штаны, рубашка и башмаки, светлая грива рассыпана по плечам. — Как себя чувствуешь, всё-таки первый раз?

Том смутился, а в следующий миг на его лицо наползла тень воспоминаний, это вовсе не первый раз, был ещё отчим-насильник. Тор заметил молниеносную перемену, понял, что ляпнул глупость, любовнику и так, должно быть, не по себе от того, что произошло. Оказывается, души смертных хрупкие, как тонкий лёд, нельзя топтаться на нём - сломаешь, затягиваться будет недолго, но старую рану не исправить, она всегда будет искорёжена, даже когда лёд снова схватится. Одинсон подошёл ближе, уселся на край постели, Хиддлстон тут же вскинул на него удивлённый взгляд.

— Том, я понимаю, я вчера был несдержан, и тебе было больно, но это, конечно, потому что в первый раз, — начал заполошно объяснять Одинсон, рукой поглаживая скрытое одеялом округлое бедро. — Прости меня, надо было лучше тебя подготовить и…

— Нет, — Том снова улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Мне было так хорошо, что я даже вслух боюсь об этом говорить, вдруг всё исчезнет, вдруг просто сон, и я очнусь дома в одиночестве.

— Этого не будет, — твёрдо ответил Тор, уверенность, какой он наделял свой голос, благоприятно действовала на актёра, он чувствовал неведомую силу, которой нет желания сопротивляться. — Ты со мной, ты больше не один, мы теперь вместе.

— Вместе? — переспросил Хиддлстон.

— Да, — кивнул Тор, подтверждая свои слова. — Это, конечно, будет выглядеть как похищение, но теперь я тебя не отпущу ни за что, так и знай.

Актёр довольно рассмеялся, наслаждаясь лёгкими ласковыми круговыми движениями, что творила рука Одинсона, вроде вполне невинно, Тор не напирал. Хиддлстон решил не говорить, что обещал вернуться к началу следующей недели, хотелось продлить эту безмятежность.

— Странно, — задумался Одинсон. — Я думал, ты начнёшь задавать вопросы, ну, о том, что произошло вчера. Правда это или просто наш общий сон.

— Я верю своим ощущениям, Тор, — тут же подобрался Хиддлстон, он мечтательно теребил подушку. — И в том, что я пока не псих, уверен. Мы парили в облаках, и это противоречит всем законам физики, но мы парили. В это невозможно поверить, но я верю, потому что другого объяснения у меня просто нет.

Тор криво ухмыльнулся, в глазах Хиддлстона плескался детский восторг, каким спокойным и добродушным был сейчас смертный, умилительное зрелище.

— Хочешь подтверждение прямо сейчас?

— Ничего мне не надо подтверждать, — отмахнулся Хиддлстон и закопошился, приподнимаясь, очутилась лёгкая тянущая боль внизу, но это не смущало и не пугало, Хиддлстон укутался в одеяло, осторожно спустил ноги на пол, Тор немного отодвинулся, чтобы не создавать любовнику дискомфорта.

— И ты не будешь расспрашивать меня? — искренне удивился ас. — Совсем не интересно?

«Джеймс был прав, мне всё равно, что ты за бог такой, ты просто мой, и всё», — беззаботно подумал Хиддлстон, но все же решил, что добавить перчинку в разговор следует. В конце концов, если перед ним сидит бог грома, значит, Хант стал любовником бога огня, теперь глупо отрицать очевидное.

— Ну, всё, что я хотел узнать, ты уже сказал, — хитро прищурился Том, облизнул губы кончиком языка. — Значит, Локи всё-таки ты изгнал из Асгарда? О! Умоляю, не кривись, если бы не Локи, я бы сюда не добрался, как я вообще должен был догадаться, куда ты уехал? Но речь не об этом, за что ты его изгнал?

Тор нахмурился, снова Локи вездесущий, никуда от него не скрыться. Тор откровенно не понимал, почему Том вечно о нём спрашивает.

— Ладно. Отвечу, — вздохнул Одинсон, пожалуй, Тому он мог сказать об истинных причинах своей ярой неприязни, чего уж там, если Хиддлстон теперь знает о его истинном облике. — Мой сын Рагнар стал правителем Асгарда после меня и вместо того, чтобы славить меня, своего отца, ударился в «Локианство», вот уж не ожидал от своего сына такого предательства. Мало того, Сиф и все остальные вполне спокойно это восприняли, и это после Рагнарёка? Вот ты мне скажи, как это возможно? И, словно этого было недостаточно, Рагнар воздвиг на площади статую Локи и своего сына назвал Локисом. Можешь себе представить?! В честь Локи, несущего нам погибель!

— И только поэтому? — Хиддлстон был хорошим актёром и мог сыграть понимание, но ему просто было смешно, банальная зависть, и больше ничего. А ведь взрослый мальчик.

— И ты туда же? — обиженно отозвался Тор. — Неужели не понимаешь, для меня это унижение, Лофта ставят превыше меня? Этого мелкого лгуна и прохиндея!

— Не говори так о нём, — немедленно поправил Хиддлстон, Одинсон вытаращил глазищи. — Он не такой, каким ты его помнишь, я его вижу совсем другим. И вообще, почему ты решил, что, если твой сын назвал сына в честь Локи, ты неуважаемый и нелюбимый отец? Сам-то часто отца слушал?

Тор открыл было рот для возражений:

— И всё равно…

— Нет, Тор, не ищи глупые отговорки, а то так же получится, как и со мной. Ты сбежал и даже не подумал, что я проникся к тебе, что ты мне нужен, что я хочу большего, хоть и боюсь, — строго отчитывал Том, люди и, чего уж греха таить, боги тоже часто не видят истинных причин поступков друг друга. — Твоё мнение превыше всего, априори верно, а ты не задумывался, что иногда стоит и кого-то ещё послушать, а?

— Да, я и послушал Локи, чёртового лжеца, — Хиддлстон нахмурился, Тор смотрел упрямо. — Для меня он останется лжецом, покуда звёзды не потухнут. Я спросил его, что мне делать, и он сказал, что ты специально затеял все эти встречи и свидания, потому что хотел лечь ко мне в постель, мол, если я получу что хочу, я и отстану быстрее.

Тор хотел победно улыбнуться, ведь Хиддлстону нечем было крыть, но Том его опередил жестоким признанием.

— На самом деле так и было, — Тор дёрнулся как от удара, тут же резко поднялся на ноги, смотрел неверяще, актёр теребил одеяло изнутри пальцами, чтобы унять волнение, Одинсону, должно быть, неприятно это слышать. — Я решил, что так ты действительно отвяжешься, но потом мы поговорили, и я почувствовал симпатию к тебе, и мне хотелось продлить общение с тобой. А когда ты пропал, я был зол на тебя. И я приехал вовсе не для того, чтобы тебя оскорбить, просто на меня навалилась усталость и твоё равнодушие, я хотел узнать, всё ли у тебя хорошо.

— Ничего не понимаю, — Тор сокрушенно помотал головой. — Мне он говорит одно, а потом отправляет тебя ко мне, не понимаю.

— Просто когда я расспрашивал о тебе, он, должно быть, понял, что ты мне очень нужен, если я готов искать тебя у чёрта на рогах, — пожал плечами Хиддлстон. — Тор, ошибки допускают все, но их можно исправить, только почему-то самому себе огрехи простить проще, а другому ты и шанса не даёшь.

— Том…

— Не надо, — тут же оборвал Хиддлстон. — Как относиться к Локи - твоё личное дело, для меня он навсегда останется тем единственным человеком, который помог тебя найти.