Одинсон убрал от него руки, даже чуть-чуть отсел.

Завтракали молча. Лофт ел как-то беспорядочно, сначала булку с молоком, потом мясо, а, наевшись, начал отламывать кусочки от ароматной выпечки и совать Тору в рот, Одинсон был не против, намеренно задевал губами пальцы брата, облизывал с них джем, а Лафейсон недовольно сопел. Тор отхлебнул пару глотков молока из кувшина, а маг взял поджаренное крылышко, отломил кусочек мяса и любовно впихнул ему в рот, Тор жевал, глупо улыбаясь. Когда же с утренней трапезой было покончено, маг утянул брата в купальни, где Одинсон уговорил Лофта позволить себя намыть.

После Лафейсон покинул Тора, чтобы переговорить с отцом, Одинсон старался реагировать спокойно, но получалось с большим трудом, каждую секунду он ожидал, что брат взбрыкнёт и исчезнет, но этого не произошло.

Локи обещал остаться навсегда, и он остался.

========== Эпилог ==========

Пять лет спустя.

Тор сидел на золотом асгардском троне с удручённым видом, наблюдая за тем, как Локи медленно ходит взад-вперёд и разглагольствует на разные лады об одном и том же.

Сказать что Тор слушает — пожалуй, нет. Молодой царь смотрит, причём пристально, то на плечи мага, то на сильные руки, скрытые парадной одеждой. Гардероб Локи состоял из множества однотипных костюмов, портной замучился шить на брата, поскольку Тор в последнее время всё чаще, не утруждаясь тем, чтобы раздевать возлюбленного брата, раздирал его вещи в клочья. Одинсон опустил руки на широкие подлокотники, состроил такую мину, что едва ли кто-то мог усомниться, что он ловит каждое слово — вовсе нет, он не слышал ни звука, и Локи просто убьёт его, когда поймёт, что громовержец глух к его речам. Впрочем, он мог насладиться тем, как Лофт вдумчиво шевелит губами, иногда царственно жестикулирует, держит спину прямо, с достоинством.

Сегодня у них не намечалось никаких официальных государственных встреч с послами из других миров. Жизнь Асгарда как процветающего государства наладилась, пыль после битвы с Таносом немного улеглась. Тора короновали через год после окончания войны, отец со спокойной душой отдал ему право управлять страной, а сам жил на окраине в одной чудесной деревне, в простом деревянном доме, при нём было минимум прислуги — так он сам повелел и просто попросил не беспокоить его.

«Заслуженная пенсия», — сказал однажды Локи, обращаясь к Одину, и тот лишь тепло рассмеялся и похлопал его по плечу, так просто, по-отечески.

Лофта полностью восстановили в правах, и не было аса, который смотрел бы в его сторону с немым укором, первое время ещё можно было услышать шепотки за спиной, злые языки разносили по дворцу старые сплетни, смелые, но глупые предположения. А потом всё резко прекратилось после того небезызвестного случая, когда Сиф, готовя молодых бойцов на тренировочном поле, услышала, что кто-то связал два слова в одном предложении: «Локи» и «предатель». Воительница так отделала одного из молодых асов, что тот забыл оба эти слова и больше никогда не употреблял в своём лексиконе, уж за этим Сиф проследила. Четвёрка верных друзей Тора на Локи реагировала спокойно — все были в курсе стратегии мага, и какой стороны он держался в войне против Таноса.

Порой Тору казалось, что всё стало как прежде: временами Локи принимал от друзей предложения потренироваться, порой они непринуждённо болтали все вместе, собирались вечерами, чтобы выпить в пабе пива, весело погуляли на свадьбе Сиф и Фандрала.

Наверное, где-то в глубине души воительница понимала, что Тор вряд ли сможет испытывать к ней чувства, схожие со страстью к любимой женщине и любовнице, и, должно быть, похоронила в своём сердце надежду стать его женой. Впрочем, Фандрал, заполучив её в свои жёны, остепенился, больше не заглядывался на других женщин, а недавно они сообщили, что ждут ребёнка.

За последние пять лет Локи тоже сильно изменился. Тор сказал бы, что Локи успокоился, нашёл своё место в жизни, и брат этому был чрезвычайно рад. То ли ответственность первого советника так изменила его отношение к жизни, то ли любовь Тора, в которой он иногда бездушно топил младшего принца, как знать. Всё было прекрасно, кроме одного-единственного «но». Вот об этом Локи и разглагольствовал последние десять, а то и двадцать минут, пока Тор размышлял над вопросом более приятным. Почему он до сих пор ни разу не усадил Локи на свой трон голым и не отсосал ему как следует, чтобы маг уже забыл о своих глупых разговорах насчёт Торовой женитьбы?

— Итак, рассмотри кандидатуры, и обсудим это после обеда, — закончил маг, а царь всё продолжал пялиться на советника вопрошающе. — Тор?

— Да! — Одинсон дернулся, словно от удара, Лофт подозрительно прищурился.

— Мой царь, — маг терпеливо перешёл на официальный, подчёркнуто вежливый тон. — Я подобрал три потенциальных кандидатуры из Ванахейма, две из Асгарда, и уже подумываю, не воспользоваться ли резервом.

Тор не любил, когда брат перегибает палку в официальном обращении. Каким бы царём Одинсон ни был, он в первую очередь брат, во вторую - любовник, и уже в третью - правитель Асгарда. И всё же последняя фраза мага смутила аса, и он решил уточнить:

— Какого резерва?

— Мидгардского! — Лофт всплеснул руками, выдавая свою нервозность. — Джейн Фостер — твоя ненаглядная. Смертные, конечно, в Асгарде не в чести, и отец будет меня попрекать своевольством, но все же это лучше чем совсем ничего. Я полагаю, он оценит мои доводы.

Тор в один миг посерьёзнел, подобрался и заговорил властно. Он уже привык к тому, что Локи перестал щериться и бросать в сторону Одина это его много о чём говорящее «всеотец», а называл просто отцом, и это было правильно и радовало громовержца до безумия. Чего не скажешь о недавно обозначившейся необходимости Тора женить.

— Но отец больше не царь Асгарда, — веско заявил воин с чувством собственного достоинства. — Твои доводы должны меня убедить, а не его.

— Мой царь, — мягко, словно с умалишённым, продолжил говорить маг. — Позволь мне…

— Я тебе не царь, Локи, — оборвал начавшуюся было тираду громовержец и немедленно поднялся со своего золотого трона, спустился по ступеням и оказался от брата на расстоянии вытянутой руки. — Я твой брат, и я говорил уже, что тема будущей царицы закрыта очень и очень надолго, для тебя это должно быть очевидно. Я только не понимаю, почему ты упорствуешь.

— Я твой советник, — Локи начал злиться. — А ты, братец, должен назвать царицу и явить Асгарду своего наследника, так положено и так будет. И не спорь со мной! Плохо знаешь меня, что ли? Есть масса способов заставить тебя действовать во благо Асгарда и его политической позиции, и поверь, не все эти способы, которые я могу применить, будут тебе приятны. Асы ждут от тебя взвешенных решений, а не ребячества, в котором ты пока преуспеваешь.

— Только в одном вопросе, — успел вставить Тор, но намёк брата на воздействие неприятного толка его как-то обеспокоил. — К тому же…

— Замолкни, — резко осёк Лофт, да так глянул на брата, что у того горло перехватило, Тор послушно закрыл рот. — Вот так-то лучше, братец. Я поражаюсь твоей безнадёжной, беспросветной глупости. Неужели ты не понимаешь, что у тебя должен быть наследник, это суть продолжения династии, а ты упорствуешь как ребёнок.

Тор шумно вздохнул, прикинул про себя, что объятия сейчас будут лишние, и Локи его, скорее всего, оттолкнёт, даже, несмотря на то, что в зале они одни, а караульные находятся в коридоре.

— Локи, — терпеливо заговорил Одинсон. — Я знаю, что ты как мой советник говоришь верно, и я прислушиваюсь к тебе, поверь, я слышу каждое твоё слово. Но в последнее время ты стал слишком щепетилен в этом вопросе престолонаследия. Зачем ты пытаешься давить на меня?

— Я не давлю, — быстро бросил маг и взволнованно сглотнул. — Ни в коем случае. Просто ты должен понимать важность…

— Я понимаю, отлично всё понимаю, но моё отношение к тебе, — Тор не хотел вторгаться сейчас в личное пространство мага, хотя желал этого всем своим существом. — Наши отношения меняют всё. Я не могу быть с кем-то ещё, ты мне очень нужен, как воздух, а ты пытаешься меня спровадить в чужую постель — так я это вижу.