— Я пришёл не «зачем», а «потому что», — спокойно и уверенно отозвался Тор. Владелец клуба медленно приподнялся, отрываясь от горячей груди, на него всё ещё смотрело лицо Дональда. — Потому что ты мне нужен.
— Ты не мог просто так взять и покинуть Асгард, когда Один вернулся, — покачал головой маг, здесь явно был подвох.
— Отец приказал найти тебя, не трогать, не возвращать, а у меня появился повод сбежать к тебе, — простодушно поведал Одинсон. — Я не знаю, что он задумал, но я нутром чую, он что-то скрывает, это как-то связано с тобой.
— Вот как? — Лофт отвёл взгляд, сделался задумчивым. — Сам великий Один-всеотец желает быть в курсе моего местоположения, интересно.
— Он не знает, где ты находишься, Хеймдаль тебя не видит, — поспешил обнадёжить Тор. — Я не докладывался и не собираюсь. Но мне кажется, всё это как-то связано с камнями бесконечности.
— Значит, ты скучал и нашёл веский повод, не прогневав папочку, найти меня в Мидгарде, — Локи говорил так, словно хотел задеть, того гляди, польются змеиные речи, но нет, маг просто откатился, лёг на спину и тоже уставился в потолок, а Тор, напротив, перевернулся на бок, подпёр рукой голову и жадно скользил взглядом по задумчивому лицу мага. — Так хотелось меня трахнуть?
— Представить не можешь как хотелось, — выпалил Одинсон, Локи подложил руки под голову и скосил на него хитрые глаза, губы змеились улыбкой. — Но дело не только в этом, ты ведь тоже испытываешь ко мне влечение, я чувствую это.
Громовержец боялся вступать на эту опасную землю. Он не мог знать того, что маг чувствует, но то, что ему нужен именно Тор, казалось очевидным. В противном случае он не выкрикивал бы его имя каждый раз, даже когда думал, что с ним Дональд Блейк. Лофт смотрел на него задумчиво.
— Знаешь, я думал, ты не станешь терять время в Асгарде, тебе стоило присмотреться к Сиф, утешиться в её объятиях, назвать её царицей, поработать над продолжением рода, а Одина наконец отправить на пенсию и дать старику как следует отдохнуть, ты знаешь, пенсия у смертных - это заслуженный отдых в старости, — Локи говорил совершенно серьёзно, хотя его глаза смеялись. — Ты ведь Тор, правильный и непоколебимый. На худой конец замути уже с этой девицей, Джейн Фостер, Сиф немного подождёт.
— Зачем ты говоришь мне всё это? — Тор не злился, просто устало вздохнул.
— Твой разум сам должен был подсказать тебе такое развитие событий, — объяснял Локи, удивительное дело, как он мог так просто говорить об этом, сверкая своим обнажённым телом, после того, как они занимались любовью.
— Джейн - хороший человек, а Сиф - моя верная подруга, но я не нуждаюсь ни в одной из них так, как в тебе, в Асгарде я спасал Джейн от Эфира, но не потому, что влюблён в неё, она хорошая, и если бы ты просто мог трезво взглянуть на эту ситуацию, понял бы, о чём я говорю, — возразил Одинсон. — К тебе я отношусь иначе, неужели ты не видишь?
— Знаешь, проще, когда ты Дон, — ухмыльнулся Лафейсон.
— Потому что ты можешь приказать мне убраться? — резко полюбопытствовал Одинсон. — Если скажешь, я уйду, только ты, я прошу тебя, не исчезай из-за меня, твоё царство — твои правила, я не стану лезть тебе в душу, сделаю что скажешь, только не уходи.
— Не поэтому, Тор, — отрицательно покачал головой Локи. — Проще было, потому что Дону не надо было объяснять, что меня нельзя любить, мне нельзя доверять, нельзя удержать. Дональд понимал это без слов, а тебе понять не дано.
От волнения у Тора перехватило горло, он не знал что сказать, как объяснить брату, что творится у него на душе. Тор немедленно перевернулся, поднялся с постели и молча подошёл к банкетке, стал натягивать джинсы, Лафейсон встрепенулся, сел в постели, удивленно моргнул, наблюдая, как брат молча натягивает одежду, маг открыл было рот, но Тор опередил его.
— Не беспокойся, я ухожу, — Тор не поднимал глаз, смотрел вниз, отчего-то он точно знал, что больше не увидит Локи. Снова сбежит и глазом не моргнёт, Лофта невозможно удержать, коль скоро он намерен затеряться в однородной толпе. Тор чувствовал нервозность брата, хотя и не смотрел на него. — Если понадоблюсь тебе, звони, но я почему-то уверен, что я тебе даром не сдался.
Когда дверь за Тором закрылась, нет, не хлопнула, как ожидал маг, а просто тихо, мягко закрылась, Локи смотрел брату вслед, сцепив зубы, оскалившись как разъяренный волк, он расслышал щелчок второй двери в холле и стиснул кулаки, а через миг лампочки в светильниках полопались, полетели осколки, сами лампы взлетели и врезались в шкаф, оставляя вмятины, свет погас. Локи взмахнул рукой, создавая иллюзорный свет, и тут же погасил. Они поссорились так банально, выясняя отношения. Локи задался вопросом: «А у них есть отношения?»
Наверное, всё же есть, если Тор рванул в Мидгард, оставив Одина разгребать руины после Рагнарёка, если они занимаются сексом и без слов знают, чего хотят друг от друга, если руки у Тора такие правильные. Полноценных отношений у Локи никогда не было, но он ревновал Тора, даже если делал равнодушный вид, он злился на него, и, что греха таить, он его желал. Должно быть, это и есть отношения, если бы их ничто не связывало, Локи не злился бы сейчас, когда брат ушел, оставив его в одиночестве. Их отношения никогда не были простыми, а сейчас вообще творилось нечто невообразимое.
Оказавшись за пределами апартаментов Локи, Тор немедленно вытащил из кармана проклятый камень, спускаясь по лестнице со второго этажа, Одинсон сжал его с такой силой, что тот раскрошился. Покидая «Изумрудное царство», громовержец был в ярости, его переполняло отчаянье. Он не нужен Локи, маг играючи выжигал его сердце своими словами и действиями. Брат сбежал, чтобы стать свободным, а Одинсон притащился за ним, чтобы отнять его свободу.
Теперь громовержец не знал, что ему вообще делать. Он не хотел возвращаться в Асгард, но и в Мидгарде остаться не мог. Одинсон просто решил подождать какое-то время, может, месяц? Он дал себе обещание больше не использовать желтый камень, не подслушивать Локи, не пытать удачу, чтобы встретиться с ним. Если Локи так и не позвонит, он вернётся в Асгард, доложит всеотцу, что нашёл брата, но не откроет местоположения. Затем вернётся на Землю, оправдав свой побег какой-нибудь благородной целью, заявится к Мстителям, вряд ли кто-то откажется от помощи бога грома в каком-нибудь важном вопросе, связанном с национальной безопасностью.
***
На следующий день Тор разобрался с барахлом Блейка, выкинул половину, ему-то всё это больше не пригодится, а так и Одинсону дело, и дом разгрузил. Громовержец не хотел планировать, как всё пойдёт, достигнут они с братом хоть какого-то взаимопонимания или нет. Одно не давало Тору покоя, может, проблема в нём самом? Он всё делает не так? Он эгоист? Думает только о себе и своём удовольствии, преследует как одержимый Локи, думает, что проявляет любовь и заботу, а брату всё это просто не нужно? Может, и правильно будет убраться из жизни Локи? Но куда? Кому он нужен, и кто нужен ему? Локи, вот кто ему нужен, но его не подчинить, даже не приручить, всё равно сбежит, всё равно. Изумрудный король — несбыточная мечта.
«Просто смирись, Тор. Ничего не получится! — повторял себе Одинсон. — Оставь изумрудного короля в покое, пусть правит своим государством. Не жди звонка, всё равно он не позвонит! Это и будет проявлением истинной любви, Локи оценит».
На следующее утро Тор отключил телефонный аппарат. Так будет лучше для Локи, пусть думает, что Одинсон исчез. Через пару дней он покинет Мидгард и больше не станет вмешиваться в жизнь ётуна. Весь день Тор слушал старый радиоприёмник, музыка у землян была разная и своеобразная, грустная и весёлая, мелодичная и тяжёлая, Одинсону нравилось.
Ночью Тору снились кошмары: Локи гнал его из своей жизни. Пробудившись, Одинсон не помнил, что Лафейсон кричал ему, указывая на выход из клуба, не стесняясь обслуги и клиентов, но ярость мага искрилась и больно обжигала. Утром громовержец поднялся с постели с головной болью, натянул одежду, предусмотрительно отключил холодильник, накрыл кровать, диван и кресла в небольшой гостиной покрывалами, как делали смертные, когда продавали дом и переезжали. Может, однажды тело Блейка опознают, займутся его собственностью, решат продать, и дом снова оживет, станет обитаем.
