— Но он съел только пару ложек.

Нарам продемонстрировали практически полную тарелку, и она ласково зажурчала, уговаривая Дже.

— Джеджуна, скушай кашу, пожалуйста. Сделай это ради меня.

Парень упорствовал. Его начали теребить и пытаться открыть рот, надавив на щеки. Ким замычал и завертелся головой, насколько смог, поднял руки и попытался отпихнуть обеих женщин. Отворилась дверь.

— Доброе утро, — Юнхо вошел, ослепляя широкой улыбкой.

Джеджун резко открыл глаза и повернул к нему голову, улыбнулся. Сиделка не упустила момента и втолкнула кашу парню в рот. Юнхо поднял лежащую на полу сумку, водрузил ее на письменный стол. Прошел вглубь комнаты.

— Хочешь кофе, милый? — госпожа Ким принялась исполнять роль радушной хозяйки.

— Да, буду очень благодарен. Я только-только с ночной смены.

— Бедняжка! Нужно было ехать домой и выспаться.

— Тогда кое-кто остался бы голодным, — мужчина снял легкую куртку, оставшись в белой футболке, подошел к парню. — Привет, Дже. Опять вредничаешь?

После чего протянул руку к девушке.

— Позвольте мне.

Сиделка ревниво фыркнула и передала Чону посуду, освободила ему место возле кровати Дже. Ее жутко раздражал этот хлыщ, без присутствия которого Ким становился пассивной амебой, равнодушной к жизни и окружающим. И ладно бы только это, а то ведь капризничал и швырял в нее всем, что под руку попадалось. Стоило Юнхо показаться на горизонте, он расцветал, спокойно ел или с рвением занимался с физиотерапевтом.

— Я могу идти?

— Да, спасибо вам.

— Не за что. Я подмыла его и заставила принять лекарства. Тренер придет к двенадцати.

Юнхо не слушал ее, он смотрел на Джеджуна, а тот пожирал глазами его лицо. Девушка бросила на прощание «буду у себя, если что, зовите» и ушла, на ходу стягивая свой халат.

— Ты опять огорчил госпожу Квон.

Вредина виновато опустил глаза. Первое время после пробуждения, Джеджун приходил в себя лишь на пару часов. Сейчас же, спустя два месяца, его состояние практически нормализовалось. Если не учитывать того, что заново приходилось учиться говорить, читать и писать. Мелкая моторика развивалась медленно, пальцы отказывались держать ручку, к тому же парень отличался рассеянным вниманием, плохой памятью и чрезмерной утомляемостью. Бабушка и Юнхо — единственные, кто вызывал у него улыбку и желание что-либо делать, а так приходилось заставлять едва ли не криком. Его сиделка и тренер по гимнастике проявляли просто ангельское терпение.

— Давай договоримся, — Юнхо дождался, когда Джеджун медленно дожует предыдущую порцию и аккуратно вложил в его рот новую. — Я буду приходить чаще, если ты не будешь доводить Квон, окей? Она — твой друг. Она помогает.

Ким кивнул, понимая слова мужчины. Юнхо довольно улыбнулся ему.

— Сейчас поедим и пойдем на прогулку. Хочешь в сад? — Чон указал на окно.

Джеджун вновь кивнул, бросил взгляд на летающих птиц. Подвис, заглядевшись. Вернулась Нарам, поставила на стол поднос с чашкой кофе и тарелку с сэндвичами.

— Спасибо.

— Это тебе спасибо, что не бросаешь нас.

Две недели назад врачи дали добро на транспортировку Джеджуна домой. Они посчитали, что знакомое окружение, игрушки и вещи поспособствуют его выздоровлению. Бабушка наняла сиделку и тренера, сама проводила с внуком кучу времени, возложив работу на мужа. Юнхо практически прописался у них, отлучаясь только в больницу.

Дже не мог ходить, а потому его комнату перенесли на первый этаж, убрали порожки, чтобы его могли спокойно провозить либо на коляске, либо, если потребуется, на кровати-каталке. Зимний сад переоборудовали, закупили тренажеры. На втором этаже поселили сиделку, которая глаз не спускала с Джеджуна.

— Все, — Дже отвернулся от каши.

— Ешь! Тебе нужно набирать вес.

— Все! — упрямо повторил парень.

— Джеджун! — Юнхо не собирался сюсюкать с Кимом. — Доедай и пошли гулять.

— На улицу! — мечтательно выдохнул Дже и с усилием задвигал ногами под одеялом.

— Не пойдешь, пока не поешь.

Чона иногда пугали детские капризы парня. Конечно, он читал, что очнувшиеся от комы люди часто ведут себя совсем по-другому, их разум оказывается девственно чист, как лист бумаги. Он успокаивал себя и госпожу Ким, что со временем все наладится, однако иногда накатывали минуты отчаяния. Особенно когда Джеджун с трудом вспоминал слова, заученные вчерашним днем, или смотрел на алфавит, как баран — на новые ворота. Свободными вечерами, Юнхо просиживал за детскими книжками, отчетливо проговаривал слова на диктофон, чтобы Дже в его отсутствие мог слушать знакомый голос и повторять. Вечеринки с друзьями остались где-то позади в прошлом, впереди был лишь долгий путь восстановления Джеджуна, на который сам Юнхо добровольно вступил ради… чего?

Слушая кряхтенье Джеджуна, которого одевали на прогулку, Юнхо смотрел в окно и размышлял, почему все еще ходит в этом дом, каждую свободную минуту пишет смс госпоже Ким, чтобы узнать о состоянии Дже. Ему было тяжело, особенно когда двадцатый раз повторял слово «дерево», а Джеджун молча таращился на него, словно бы не понимая. Поначалу на глаза наворачивались слезы, и он смывал их тайком, укрывшись в ванной комнате. Усталость брала вверх. Он часто вырубался посреди смены едва не стоя, пристрастился к кофеину и снова начал курить. Те полчаса, что тратились на дорогу до особняка Кимов, он составлял речь, даже объяснительную, почему он не сможет прийти завтра. Но каждый раз при виде широкой улыбки Джеджуна он не мог найти сил, чтобы бросить этого беспомощного птенца.

— Юнхо!

Чон вздрогнул и проснулся. На него с беспокойством смотрела госпожа Ким.

— Я что, заснул? — мужчина удивленно моргнул.

— Вы совсем себя не бережете. Давайте я погуляю с Дже, а вы поднимитесь в гостевую и отдохните.

— Не могу, я обещал ему.

Оглянувшись, не слушает ли кто, Нарам шепнула.

— Знаю, как вам тяжело. Я пойму, если вы… в конце концов, вы не обязаны…

Юнхо опустил голову — женщина словно прочитала его мысли. И молчал, потому что не знал, что сказать. Он действительно устал.

— Джеджун справится, теперь уже точно, — продолжала женщина. — Вы оказали неоценимую помощь и поддержку, но если вам в тягость, пожалуйста, не заставляйте себя. О вас никто не подумает плохо. Мой Дже, наконец, дома, медленно, но уверенно идет на поправку. Я уверяю, вы уже можете снять с себя эту ответственность.

Ответственность, усмехнулся Юнхо про себя. Скорее, это все же было чувство вины.

— Юнхо!

Мужчина обернулся и увидел Джеджуна, протягивающего к нему руку. Было видно, скольких сил стоило ему это простое движение, а потому Чон поспешил подойти. Сжав тонкие пальцы парня, Юнхо ощутил их теплоту, порадовался, что его температура так же нормализовалась.

— Мы пойдем.

— Там сейчас Лаки, — забеспокоилась Нарам. — Дже всегда сторонился животных, его укусила соседская собака, когда ему было пять. Подождите, я с вами, уберу пса.

— Не нужно. Врач ведь говорил, что животные помогают восстановиться, вызывая в пациенте положительные эмоции. Дайте лучше какую-нибудь игрушку.

Госпожа Ким не пускала пса в дом, боясь, как бы он не стоптал Дже, играя. Сейчас лабрадор крутился вокруг мужчин, со счастливым тявканьем уносился за мячом, который бросал Юнхо. Джеджун с интересом следил за питомцем, тоже тянулся к мячу. Но стоило собаке подойти и с любопытством ткнуться Киму в руки, он отдернул ладони и спрятал в карманы куртки. Чон удивленно вскинул брови.

— Эй, ты что… помнишь свой страх? — пробормотал он, оттесняя собаку в сторону. — Или это инстинктивно…

Джеджун напрягся и следил за собакой настороженным лисом, его лицо словно окаменело. Юнхо опустился рядом на одно колено, заглянул парню в лицо.

— Не бойся Лаки, он добрый друг. Смотри, — мужчина погладил собаку по голове, и та добродушно замерла, принимая ласку. — Видишь? Ему нравится. Давай, погладь сам.

Юнхо ухватил собаку за ошейник, чтобы контролировать ее поведение, повернул к себе и принялся массировать за ухом, отвлекая все внимания на себя.