Развернувшись, он схватил папку и принялся листать.
— Вы кто?
Юнхо подскочил, как вор, застигнутый на месте преступления. На него выжидательно уставилась пара темных глаз из-под косой челки. Девушка разглядела бейдж на его белом халате, улыбнулась.
— Свежая кровь значит. Зачем вам эта папка? Врач просил принести?
— Н-нет… скажите, где я могу найти пациента Кима?
— Где и всегда. А что случилось?
— Я вроде как знаю его. Хотел поздороваться.
Медсестра округлила глаза, потом облизала пересохшие губы и шагнула к парню, прошептала.
— Кажется, вы давно не виделись.
— Ну, да.
— Ким Джеджун… он в коме… уже десять лет.
========== Часть 2 ==========
Юнхо стоял у двери и никак не мог заставить себя войти в палату. Медсестра покосилась на него.
— Вы в порядке?
— Да.
— Через полчаса начнется физиотерапия, поторопитесь.
— Хорошо.
— Я вернусь к стойке. Если что, там есть кнопка вызова.
— Спасибо.
Оставшись в одиночестве, Чон поджал губы и положил руку на гладкую поверхность двери. Отодвинул в сторону, стараясь не шуметь. В лицо сразу же пахнуло сухим продезинфицированным воздухом — люди, впавшие в кому, становились восприимчивы к пневмонии и другим инфекциям. Молодой человек вошел и сразу же увидел громоздкие машины, гарантирующие поддержание жизни пациента. От них отходили многочисленные трубки, насос с легким шелестом гнал воздух прямиком в трахею. Руки были опутаны проводами, питательные вещества, жидкость и электролиты поступали через вены.
Шагнув ближе, Юнхо смог, наконец, разглядеть лицо того, кого забыл на долгих десять лет. Кислородная маска не скрывала Джеджуна, дыхательная трубка была проведена непосредственно в горло, поскольку это требовало меньше технического обслуживания и не повреждало мягких тканей полости рта. Глаза Чона медленно исследовали черты лица спящего, он пришел к выводу, что Джеджун мало изменился. Все та же легкая горбинка носа, длинные ресницы и полные бесцветные губы. Когда-то с них бесконечным потоком срывались слова, а теперь они были плотно сомкнуты. Темные волосы отрасли и падали на лоб и подушку. Кожа его была бледная, почти прозрачная, и все же он не выглядел живым мертвецом. Это действительно был сон.
Юнхо молча рассматривал парня, вспоминая уроки английского, когда мечтал, чтобы мальчишка оставил его в покое. Его заливистый смех зазвучал в голове, внезапно вспомнился вкус конфеты, которой заедал запах сигареты тогда. Скрип снега под ногами, морозный воздух, тяжесть сумки… обрывки воспоминаний складывались в картинку, возвращая Юнхо в тот вечер, когда последний раз видел Джеджуна.
«Исчезни!» По щеке Юнхо вдруг покатилась горячая слеза, сорвалась с подбородка и исчезла в складках белого халата. Всхлипнув, он прижал ладонь к прыгающим губам, зажмурился. В груди нарастало напряжение, стало тяжело дышать, а слезы продолжали срываться с ресниц, заливая лицо.
— Прости… я… я не хотел…
Запрокинув голову, Чон выдохнул и распахнул глаза. Чувство вины, внезапно затопившей сознание, обескуражило и, в то же время, надавило еще сильнее. Умом он понимал, что не сделал ничего такого, что лишило Джеджуна десяти лет счастливой жизни. Сверхъестественное — это для подростков, а не для тех, кто готовился посвятить себя медицине. И все же просто стоять в палате и смотреть на Дже стало невыносимой пыткой.
Юнхо думал уже уйти, когда услышал за спиной незнакомый голос.
— Пожалуйста, не плачьте.
Резко обернувшись, Чон увидел пожилую женщину. Она вошла и прикрыла за собой дверь, улыбнулась ему и пояснила негромко.
— Джеджун не любил слезы. Кто вы? Я не видела вас раньше.
— Я… э…
— Друг?
— Нет… не совсем, — Юнхо вытер лицо рукавом. — Мы учились вместе.
— Понятно, — женщина склонила голову. — Меня зовут Ким Нарам. Я его бабушка.
— Чон Юнхо, — молодой человек низко поклонился.
Госпожа Ким обошла Юнхо и приблизилась к Джеджуну, дотронулась до его руки, погладила.
— Хоть он ничего не чувствует, я верю, что он слышит меня и знает, как я сильно его люблю.
— Простите, что не приходил раньше, — Юнхо почувствовал, что должен объясниться. — Я ничего не знал о… о коме.
— Ничего страшного. Вы работаете здесь?
— Прохожу интернатуру.
— В таком случае, вы и дальше будете навещать Джеджуна?
— Конечно.
— Уверена, он был бы рад встрече. Мой мальчик всегда был общительный.
— Простите мое любопытство, но… как это произошло?
Ким вздохнула.
— Разбились, когда ехали в аэропорт. На абсолютно чистой дороге. Ни встречных машин, ни упавших деревьев, ни животных.
— Мне очень жаль, — губы Юнхо задрожали. — Я не имею права находиться здесь…
— Что вы такое говорите?
— В последнюю нашу встречу мы расстались не очень хорошо… я накричал и нагрубил.
Госпожа Ким некоторое время пристально глядела на него, потом улыбнулась понимающе.
— Вы ведь старше Джеджуна, так? Зная, каким любопытным и неусидчивым он был, думаю, он изрядно потрепал вам нервы. Это мне стоило бы извиниться, — женщина аккуратно поправила волосы внука, приоткрыв его лоб, мягко огладила по щеке. В ее жесте было столько ласки и любви, что Юнхо стало неудобно нарушать своим присутствием эту семейную встречу. — Ему всегда было скучно со сверстниками, только Джеджуна никогда не замечал, с какой досадой его терпели.
Юнхо смущенно опустил глаза. Терпели? Если бы тогда родители не приехали за мальчишкой, купаться бы ему в сугробе или получить пару оплеух.
— Расскажите, как вы познакомились, — попросила Ким.
Они отошли к окну и расположились на стульях. Юнхо деликатно опустил моменты, когда готов был задушить Дже, зато поведал, в какие горячие споры вступал мелкий и каким дурачком выглядел со своим детским идеалистическим мировоззрением. В свою очередь он узнал, что, потеряв сына и невестку, бабушка и дедушка Кимы все свое терпение и заботу направили на чудом выжившего внука, вложили баснословные деньги в обеспечение ему всем необходимым. И хотя его состояние нельзя было спрогнозировать, они не оставляли надежды на то, что Джеджун когда-нибудь очнется и даже слышать не хотели об отключении его от аппаратуры жизнеобеспечения. Шли годы, все больше друзей и родственников забывали Дже, но это лишь добавляло сил упрямым старикам. Вдвоем они вели бизнес, что открыл их сын, инвестировали исследования в медицине, молились и ждали, когда же их усилия вознаградятся.
Беседу прервал физиотерапевт. Поклонившись посетителям, мужчина попросил их выйти, а сам с помощником занялся пациентом.
— Почему мне никогда не разрешают остаться? — проворчала Нарам, оказавшись в коридоре.
— Думаю, лучше не видеть того, как вашего внука моют и мнут во избежание пролежней.
— Вы правы. Этот позиционный дренаж выглядит жутковато, особенно когда ноги задирают выше головы. А гастростома! Я была в шоке, когда увидела трубку в животе моего Джеджуна!
— Вы неплохо осведомлены.
— Я перелопатила столько литературы, что знаю о коме практически столько, сколько о ней известно вообще! — отмахнулась бабушка Ким. — Ладно, мне пора.
— Я провожу вас.
Вдвоем они спустились на первый этаж. Юнхо помог даме надеть пальто.
— Могу я попросить вас об одолжении? — госпожа Ким обернулась, прежде чем уйти.
— Конечно, все, что в моих силах.
— Нам с мужем необходимо уехать по делам на несколько дней. Вы не могли бы заглядывать к Джеджуну хотя бы на несколько минут каждый день? Ему нужно слышать что-то позитивное, чтобы стимулировать желание выздороветь. Врач сказал, что он вернется к нам, только когда сам захочет.
— Просто поболтать? Это я точно сумею, — улыбнулся Юнхо.
— Была рада познакомиться с вами.
— До свидания.
Утром выпал первый в этом году снег. Юнхо выбрался из автобуса и глубоко вдохнул морозный воздух. Поправив за спиной объемный рюкзак, он поспешил преодолеть оставшиеся семьсот метров до больницы. Город утопал в темноте, солнце еще не встало. Фонари освещали дорожку в парке, неподалеку гудела снегоуборочная машина.
