Из-за хижин показались люди. Мысленно Гриша подобрал сравнение: "Ползут как мухи на мёд‟. - И это были аборигены, за счёт которых Акимов надеялся решить демографический вопрос в его общине. Они выходили неспешно, как зомби в американских ужастиках. И так получилось, что жильцы экзотических мазанок, весьма быстро окружили место несостоявшегося покушения. Гриша, не ожидавший от такого поворота событий ничего хорошего, приготовился к продолжению битвы, которая для него будет последней. Ох, как он жалел, что не одел свою примитивную броню (простенький панцирь, из вываренной в масле кожи местного подобия буйвола). Как бы это повысило их с Кешей шансы выжить в предстоящей схватке, будь они в полном боевом облачении. Да видно не судьба.

Но аборигены не нападали. Они молчали и заворожённо смотрели на злобно рычащего Шарика, продолжающего рвать своего поверженного врага. Поняв, что пёс, увлечённый затянувшейся расправой, может стать лёгкой добычей для противника, Гриша выкрикнул:

- Шарик, фу! Фу Шарик! Ко мне! ...

Пусть и не с первого раза, но пёс послушался. И нехотя подбежал к Акимову, прижимая уши, кровожадно проглядывая на аборигенов и скаля свою зубастую, окровавленную пасть. От чего, его большие, острые клыки, смотрелись особо зловеще. Люди испуганно отшатнулись. И только сейчас, Григорий понял что ему, как и Иннокентию, ничего не угрожает. Все обитатели глинобитного посёлка, которые выскочили из своих хижин, были безоружными. Они выскочили только из-за того, что услышали крики своих сородичей, да грозный рык пса. Хотя. В то, что они не знали о готовящемся покушении, не верилось.

"Знали гадёныши, всё знали и молчали, - думал Акимов, всматриваясь в побледневшие лица окружающих его людей, - они умышленно покрывали заговорщиков. Видимо надеялись, что гибель колдуна снимет с них его проклятье. Или падёт только на голову этих троих смельчаков. Твари‟. ...

Не успел Григорий прийти к окончательному умозаключению, как аборигены, с криками полными ужаса, бросились в рассыпную. Правда в это мгновение, Гриша решил что всё, его сметут и затопчут, но на него никто не напал, даже не приблизился на расстояние сабельного удара. Оказывается, это резко начавшееся "броуновское движение‟ имело свою причину, местная псарня, тоже не пожелала отсиживаться в стороне от драки. И не ограничилась лаем со стороны. Может быть сами псы, а может быть им кто-то дал соответствующую команду, но они быстро преодолели немалое расстояние, отделяющее пещеру от хижин и, с разбегу, напали на стоящих к ним спинами аборигенов.

Что не обошлось без последствий, пока утихомирили собак, трое мужчин были загрызены насмерть и, только одного удалось спасти. Ему повезло. Этот счастливчик, выходя из своей мазанки, зачем-то накинул на голову и плечи выделанную шкуру, местный аналог дождевика. Это его и спасло. Он остался жив, даже не пострадал, ну, если не считать сильно покусанных рук.

Как это ни странно, но аборигены далеко не убежали. Как только стало ясно, что страшные звери успокоены и отправлены к пещере. Все, за исключением Шарика. Беглецы стали возвращаться. Вот только к своим домам они не подходили, сбившись толпой, опасливо стояли невдалеке от своего посёлка. Всем своим видом показывая смирение.

- Ну что Кеша, пошли в народ. - немного глуховато проговорил Григорий. - Мне кажется, нам срочно нужно с ними поговорить. Я ещё плохо говорю на вашем языке, так что, чтоб избежать недопонимания, общаться с ними будешь ты. Всё что нужно им сказать, ты и без меня знаешь.

- Хорошо.

- И ещё, не забудь им рассказать про то, что у нас, для них, есть не только "кнут‟, но и "пряники‟. Хотя погоди. Не будем нарушать уже устоявшуюся традицию. С ними буду говорить я, а ты, как и прежде, исполняешь роль переводчика.

Практику общения только через толмача, то есть Кешу, Геннадий ввёл с первых дней присоединения гонимого более сильными соседями племени. И резон для этого был - незачем новым гражданам знать о том, что странные фуиры, прекрасно понимают их речь. Если что, то недовольные своим новым положением аборигены, могут смело высказывать свои недовольства и угрозы, это когда рядом с Акимовым нет его "тени‟, Уина. А он, Гена, будет прислушиваться и как говорится: -"Мотать на ус‟.

В первое время, пока люди не смирятся со своим новым положением, неизбежны всякие там опасные для невольных переселенцев из другого мира брожения. Поэтому, возникает необходимость "держать руку на пульсе‟, знать, что происходит в этом, насильно присоединённом социуме. Информатора среди них не завербуешь, не тот у них менталитет. Они, люди, выросшие в общинно племенном обществе, даже не могут приставить, что можно сотрудничать с чужаком, донося на своих сородичей. Вот и приходилось прислушиваться к шёпоткам за спиною, имитируя, что нечего не понимаешь. Именно таким образом и было обращено внимание на троицу бунтарей. Поначалу были услышаны только их тихо произносимые проклятья, затем послышались угрозы, такие как: "Погодите демоны, расплата неизбежна. Она не за горами‟. Правда, в последние время, заговорщики замолчали, как будто смирились со своей участью, остепенились. Что в свою очередь, послужило дополнительным фактором, для потери бдительности Григорием. Вот только их взгляды, полные ненависти, по-прежнему "жгли‟ спину. К такому он давно привык и не замечал их.

Подходя поближе к понуро стоявшим аборигенам, Гриша полностью укрепился в уверенности, что поступает правильно. Пусть он поддался слабости, решив скинуть тяжёлый разговор на Иннокентия, но вовремя исправил эту ошибку. И сейчас, будет "гнуть свою линию‟, никого не жалея.

"Так уж получилось, - думал Акимов, смотря на испуганную толпу, которая по идее, в скором времени, должна была стать его сородичами, - что в нашей микро общине я лидер. Но если начну давать слабину, то Кеша, как дитя этого мира, почувствует это и из кожи вывернется, но постарается занять моё место. Тогда, всем моим планам, гарантированный каюк. Наша деградация до уровня местной "цивилизации‟ неизбежна. Впрочем, откат в развитии неизбежен, вот только у нас есть шанс, сделать его не столь критичным, если мы его не упустим. А коли упустим, вот тогда уже мы, вот также обречённо, будем стоять перед местными и "впитывать‟ их законы жизни. Так что, пока именно они нас боятся, и это хорошо. А сейчас, мне нужно их убедить в том, что без нас, они обречены на гарантированную гибель‟.

Как только оба мужчины подошли к толпе, она немного попятилась. Но только опершись в стоящих позади родичей, люди стали. Ожидая когда все эти шевеления закончатся, Гриша ощущал на себе множество затравленных взглядов, и его сердце, буквально разрывалось от жалости, испытываемой по отношению к этим людям. Тем более, на руках у нескольких матерей, чувствуя настроение окружающих их родичей, заплакали маленькие дети. Но, "взяв себя в руки‟, Григорий на "корню‟ задавил все свои душевные терзания, так что со стороны, никто не заметил этих мытарств. Подстёгивая себя к действию, Григорий криво улыбнулся и подумал: "Всё. Пора "включать‟ балабола‟. - И как стоящие перед ним дикари воспримут его саркастическую ухмылку, парню было безразлично.

"Ну что, родные мои, никак не угомонитесь? Решили покусать протянутую вам руку помощи?‟ - Заговорил он, почти по отечески, как будто отчитывал нашкодивших отроков.

Гриша подождал, пока его слова будут переведены и поразился тому, как виновато потупились все люди, все кто перед ним стояли. Даже четверо мальчишек-подростков. По идее, эти отроки обязаны быть бунтарями - юношеский максимализм, прущий из всех "щелей‟, желание самоутвердиться. А здесь, ничего такого нет. Может быть, они и огрызались, мысленно, оправдывая своих погибших "героев‟, или на что у них ещё хватало фантазии, однако внешне мальчуганы буквально излучали кроткую покорность. Григорий, этого никак не ожидал. Но, во избежание подобных рецидивов, нужно было убедить себя, что по-другому ничего не добьёшься и продолжать прессинг.