Неизвестно, как долго длилась бы эпопея по эвакуации раненного с поля боя, и каких дополнительных мук это могло стоить для пострадавшего, но, оставшиеся в лагере люди, заметили человека, который чего-то, или кого-то тащил. Было видно, что он, для удобства транспортировки, уложил свою ношу на ветви срубленного деревца. За ним какое-то время внимательно, точнее сказать, настороженно наблюдали. Когда удостоверились что это Григорий, и его не преследует никто из чужаков, то все женщины, включая и беременную Викторию, не сговариваясь, поддавшись единому душевному порыву, побежали навстречу. Затем, что-то взволнованно причитая, окружили раненого, подхватили Иннокентия на руки, и все трое, бережно понесли охотника. А удивлённый таким поведением всего "бабского батальона‟ Гриша, немного постоял, посмотрел в след уходящим женщинам, и подумал: "И всё, же наши бабы весьма жалостливый народ, ведь что Катя, что Вика, в повседневном быту, немного сторонятся Кешу, всё время смотрят на него немного надменно, чураются как прокажённого - только что демонстративно не морщатся. А сейчас, когда нашего аборигена ранили, они суетятся вокруг него, как птахи над своими птенцами. И не морщат свои носики от того, что наш дикарь снова оголился. Эх, бабы, бабы, нам мужикам, вас никогда не понять‟. - После чего, выпустил из рук ствол деревца, послужившего волокушей, и устало побрёл вслед за женщинами. Позднее, если понадобятся мелкие дровишки, за ним можно вернуться. С такой жарой, оно достаточно быстро высохнет.
В лагере царила суета, Ольга скрылась в пещере, откуда вскоре принесла постиранные бинты, Катерина аккуратно разматывала пропитанную кровью повязку, а Вика держала наготове жестяную банку с высушенными и перемолотыми в порошок листьями бао.²⁵ Единственными кто сохранял видимое спокойствие, были Вениамин и Гриша. Веню до сих пор мучила слабость, последствия лихорадки, да и самое главное, он был при оружии (пистолет), и находился на посту - присматривал за ближними подступами к лагерю.
Ну а Григорий, видя, что в его указаниях никто не нуждается, решил выяснить, что спасло его спину, и насколько она пострадала. Для этого он уединился, отошёл немного подальше от женского коллектива, снял ранец и осмотрел его. Как он и ожидал, ткань была пробита, просматривалась похожая на небольшой разрез дырочка с немного разлохмаченными краями. Изучение поклажи, привело к следующему выводу - Гришка счастливчик. Первое, удар смягчил не очень большой моток верёвки, который он взял с собой, мало ли что, вдруг с небольшой кручи придётся спускаться. Второе, он уложил найденные топоры так, чтоб верёвка исполняла роль прокладки между металлическими находками и спиной, и если судить по свежей отметине на металле, один из топориков принял удар на себя. Третье, и немаловажное, плотницкий инструмент был правильной формы, и послужил как защитная пластина. И все эти так сказать мелочи, собранные воедино, спасли Акимова. Удовлетворившись результатами своего мини расследования, Гриша приступил к полировке сабли, чтобы там не происходило, но оружие должно быть в полном порядке. И привести его в такое состояние, нужно было как можно скорее. Пусть у него и не было навыков владения этим холодным оружием, противник даже не знал о его существовании. Пока не знал.
И как назло, когда Григорий решил что у него скоро всё получается, клинок сабли стал приобретать необходимый блеск, подошла возмущённая Екатерина, и с ходу начала свою словесную атаку:
"Ты это чего творишь, а? - женщина возмущённо упёрла руки в бока, а лицо перекосила гримаса праведного гнева. - Ты это зачем напал на соседей? Тебе что, неизвестна поговорка: "Не буди лихо пока оно тихо‟. Ты что, не понимаешь, что мы не сможем со всеми воевать? Нас для этого слишком мало!‟
Не ожидавший такого наезда, тем более столь глупых обвинений, обрушившихся на его голову, Григорий на несколько мгновений опешил. Первая растерянность сменилась волной негодования: "Что вообще эта пигалица себе позволяет? Да как она смеет говорить о том, в чём ни капельки не разбирается? Да кто она такая?‟
Еле сдерживая рвущиеся наружу эмоции, Гриша, от греха подальше, отложил в сторону саблю, поднялся, отошёл от оружия на несколько шагов , стараясь чтоб между ним и колюще-рубящим предметом было хоть какое-то расстояние. Акимов решил, что в данной ситуации, эта мера предосторожности, будет не лишней.
"Катенька, золотце, давай в тех вопросах, в которых ты ничего не понимаешь, ты будешь молчать‟. - Только Григорий знал, каких усилий ему стоило это внешнее спокойствие.
"Эй, вы, все! Вы только посмотрите на него! - Заорала Домбровская, стараясь привлечь внимание всех поселенцев. - Этот тип, неизвестно зачем напал на соседей! Чуть не угробил в этом набеге нашего Кешу, вон бедолага, лежит без сознания. Как он после этого будет ходить на охоту? И немаловажный вопрос: как скоро он сможет этим заняться? А этот так сказать вождь... Нет не так. Нет постараться жить со всеми в мире, он, он, ... только множит наших врагов! А много ли их для нашего уничтожения надобно? Так он мне ещё и рот затыкает! Что, правда глаза режет? ...‟
Этот показушный наезд оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения. И единственное что не позволил себе Григорий, это наброситься на Екатерину с кулаками, хотя, искушение было огромное. Всё остальное, всё что накипело, "выплеснулось‟ на голову Сергеевны:
"Ты! Ты коза ободранная! Да я ...‟ - это было единственное, что можно было озвучить в приличном обществе. Остальное, как было сказано в фильме "Бриллиантовая рука‟, была: "Непереводимая игра слов ‟. А в нескольких словах, если убрать все "крепкие выражения‟ и прочие эпитеты, Григорий, сказал всё что думает об умственных способностях этой женщины, пообещал или убить Екатерину, или, в лучшем для неё случае, прогнать прочь. Ему, мол, надоели её постоянные ка́верзы, он устал от ежеминутного ожидания удара в спину. А сейчас, все жители лагеря, исключая раненого Кешу и стоящего на посту Вениамина, в принудительном порядке идут на "экскурсию‟, во время которой, их взору будут предоставлены останки тех, кто однажды уже пожелал тихонечко отсидеться, то есть, понапрасну не беспокоить ну очень "мирных‟ соседей. Заодно, на месте сожжённого жилища, нужно будет собрать всё то, что может пригодиться для выживания их команды. А самое главное, по поводу предстоящего мероприятия, никакие возражения и самоотводы не принимаются.
Вот здесь, в ступор впали все, за исключением Уина, который по-прежнему прибывал в беспамятстве. Никто, включая даже Ольгу, не подозревал, что Григорий может так браниться, особенно что может столь залихватски крыть матом.
"Ты это, - потеряно, точнее сказать даже испуганно, заговорила Екатерина, - ты зачем так орёшь?‟
"Потому что достали. - Григорий "выпустил пар‟ и начал успокаиваться, поэтому отвечал почти спокойно. - Я хоть и кричу, но я делаю всё необходимое для нашего выживания. А ты коза, занимаешься только говорильней, точнее, вставляешь палки в колёса. Так что, мы живы не благодаря твоим усилиям, а вопреки‟.
"И всё равно так нельзя. Что бы ты там не думал, но орать на женщину матом, это недопустимо‟.
Григорий поморщился, как будто съел лимон и ответил: - "Хорошо, в следующий раз, буду молчать. То есть, буду молча бить по голове дубиной, это для большей доходчивости и исключения из моего лексикона матерных выражений‟.
Ответом последнему заявлению, была гробовая тишина, все снова опешили и не знали, как относиться к сказанному. Обведя всех взглядом, Григорий позволил себе осклабиться, его больше всего позабавил вид ошарашенной Катерины, особенно то, как она часто моргала.
"А сейчас девоньки, разбираем лопаты и идём в гости к тем, кто хотел выжить, отсиживаясь в своём потайном схроне. Думаю что это, будет для вас наглядным, не забываемым уроком. Надеюсь после этого, вы поймёте главную мысль, пока у нас есть огнестрельное оружие, мы должны приучить наших "милых‟ соседей к тому, что нас лучше не трогать, мол, только тогда они имеют шанс остаться в живых‟.
