— Лили, дочь Посейдона, а это Дин, сын Афродиты, — кивает на черноволосого парня рядом с собой. Хейзел выгибает бровь вверх:

— Ты сестра Перси? — теперь уже улыбается, переглядываясь со своим приятелем.

— Да, а что, вы знакомы? — спрашивает, чуть клоня голову вбок, Лили.

— Ещё как, — хмыкает азиат, приобнимая Хейзел за плечи.

Хейзел и позже, как оказывается, Фрэнк, просят Лили и Дина привести их к остальным, ведь те, даже будучи друзьями, уже давно не видели друг друга. Дочь Посейдона с готовностью соглашается это сделать, веселея.

Всю дорогу она разговаривает с Хейзел, улыбаясь. Фрэнк и Дин помалкивают, идя за обоими девушками и изредка заинтересованно переглядываясь.

Перси, Нико и Лео они находят в холле отеля, мирно сидящими на диванчиках и разговаривающих о чём-то.

— Нико! — окликает брата Хейзел, тут же привлекая его внимание. Ди Анджело вскакивает на ноги, растягивая губы в чуть хмуроватой улыбке.

Они обнимаются, вновь толкуют о прошедших временах. Лили и Дин наблюдают за этим, прислонившись к стенке и оба сложив руки на груди.

— Так, Перси, у нас пополнение в детях Большой Троицы? — улыбаясь, спрашивает Хейзел.

— Ага, Лили и Мари, моя сестра и твоя, конечно, формально.

— Могу я увидеть свою родню? Нам с Фрэнком спешить надо — мы срочно отьезжаем в Южную Дакоту, кое-какие дела полукровок, — усмехается, покачивая головой.

— В таком случае, пошли, — Нико кивает на лестницу и они оба скрываются, направляясь на четвёртый этаж.

Встреча Мари и Хейзел со стороны будет казаться странной и холодной, но обе невольно обрадуются, что получили ещё и по сестре каждая.

Именно так в принципе Фрэнк и Хейзел пересекаются с Питером и Мари, а затем быстро уходят, спеша в аэропорт.

***

Стакан, глоток.

Алкоголь обжигает горло, заставляя чуть поморщиться.

На губах играет усмешка, но Тэду плевать абсолютно на всё.

Он находит этот бар спустя четверть часа бесцельного брождения по улице. На часах восемь вечера, здесь он уже как минимум час.

Он не чувствует того количества алкоголя, что успел выпить и что уже струится по его венам, смешиваясь с кровью.

Смешно, но ему будто бы и вправду плевать на происходящее.

Даже не верится, что он, Тэд Новак, стал именно тем брошенным щеночком, который ищёт мимолётной ласки в глазах вездесущих прохожих. Что он сам фактически упустил слабый шанс найти хоть какое-то временное подобие счастья.

Мари и Питер. Лили и Дин.

Тэд смеётся, вновь втягивая в лёгкие дым. Меж пальцев сжимает сигарету, задумчиво пялясь на бутылки перед собой.

Сплошь да рядом одни парочки, или это ему просто недавним утром несколько чёрных кошек дорогу перешли?

— Повторите, пожалуйста, — пытается пускать колечки, но ничего не выходит.

Фыркает. А…

Плевать.

Тэд Новак привык быть неотразимым, сверкать в толпе меж людей. Ему приятно получать внимание, ему это льстит.

Вновь глотки, вновь он резко опускает стакан на деревянную столешницу барной стойки.

Он сбивается со счёта, сколько успевает выпить виски или рома, это он также забывает.

Тэд честно платит по счетам, и там выходит по меньшей мере долларов под триста.

Плевать.

Он поднимается на ноги, чуть пошатнувшись.

«Надо же, Тэд, ты изрядно пьян. Сколько ты успел вкатить за этот вечер?»

Смартфон любезно подсказывает ему не совсем позднее время — десять вечера. Ничего, сейчас главное — добрести до отеля, а там…

А что там?

Он бредёт по тёмной улице, выуживая из пачки ещё одну сигарету. Гулять, так гулять.

Медленно идёт, спотыкаясь.

Он не знает, каким образом у него получается дойти до четвёртого этажа гостиницы по лестнице, ни разу не навернувшись.

Сквозь пелену видит длинный коридор с дверями по бокам. Тот осветляется приятными желтыми лампами на стенах, а по бокам по крайней мере каждые метров пятнадцать стоят диванчики.

Да, ему плевать.

Он идёт дальше, вспоминая номер, куда сегодняшним днём поместили Мари. Ох, сколько же у него в голове мыслей крутится, чтобы ей высказать в лицо.

И этому дамскому угоднику Питеру, что только и делает, что вертится вокруг неё всю поездку.

Тэд скажет.

Новак со всей силы барабанит в дверь, да так, что та ходит ходуном.

Не замечает слегка удивлённого взгляда сидящей неподалёку на диванчике девушки, что хмурит брови.

Дверь резко открывается, а Тэду предстаёт Питер, одетый так же, как и днём.

— Чего тебе? — раздраженно спрашивает очкастый, как в мыслях его прозывает сын Аполлона.

— Да во-от, потолкова-ать с Ма-ари пришел, — усмехается Тэд, растягивая гласные. Питер выгибает брови:

— В таком-то состоянии? Иди, лучше, протрезвей и оставь её в покое, — тут же дверь перед ним захлопывается, а Тэд остаётся на несколько секунд оробело стоять перед ней, моргая.

Девушка на диванчике откидывается на спинку, складывая руки на груди.

Это уже становится интересным.

Тэд усиленно стучит в дверь, не сдаваясь.

А затем уже, совсем не думая, замахивается кулаком, пока не слышит звонкий голос сбоку:

— Стоп, — Новак замирает, недоумённо моргая. Опускает сначала руку, а затем поворачивается в сторону девушки.

Ему предстаёт Лили, чуть растрёпанная и в то же время явно сосредоточенная.

— Не рушь их идиллию, — произносит на удивление спокойно, тем самым привлекая внимание пьяного парня.

До того доходит смысл сказанных ею слов ещё как минимум секунд тридцать, пока он не выдаёт хриплым голосом, повернувшись к Коулман:

— Их, блять, идиллию? Этих двух «влюблённых»? — пальцами показывает кавычки, усмехаясь. Лили хмурит брови:

— Отстань от них, они милая парочка. Иди поспи, — советует, вставая и делая к нему несколько шагов. — В конце концов, ничего такого серьёзного ведь не случилось? — она заглядывает в его потерянные серые глаза, чуть склоняя голову набок.

— Не надо мне тут свои хреновы советы давать, малолетка, — фыркает Тэд, хмыкая со злостью. — Ты со своей биполяркой, блять, этого никогда не поймёшь, — кривит губы в усмешке, замечая, как девушка медленно краснеет.

— Ты мудак просто в жизни, или когда бухой становишься ещё невыносимее? — она цедит сквозь зубы, щуря глаза.

— Да насрать, — отвечает в своей привычной манере Новак, лишь в последний момент замечая Лили, что замахивается ладонью.

Тишину, в которую секунду назад был погружен весь коридор, разрывает шлепок.

Она только что дала ему пощёчину?

Щека начинает гореть, поэтому он понимает, что это именно так.

До мозгов это доходит долго — по меньшей мере две минуты.

Но вот спустя это время он постепенно начинает понимать, что делал до этого.

— Я это…?

Лили обводит его презренным взглядом.

— Ясно, — кивает, вздохнув, Тэд, а затем медленно проходит мимо девушки. Падает на диван, прикрывая глаза.

— Мозги на место вернулись? — интересуется Лили ехидно, подходя и присаживаясь рядом. Потирает уставшие за весь день глаза, вздыхая.

Он молча кивает, складывая руки. Тяжело дышит, теперь пытаясь хотя бы чуть-чуть осмыслить происходящее.

Тэд хотел поговорить, но о чём?

О пустой обиде? О том, как ему неприятна сложившаяся ситуация? Или о том, что всё должно быть не так, а так, как он сам хочет того?

Тогда он эгоист, хоть этого он и не отрицает.

— Не уверен, — отвечает Новак, сглотнув. — Ты уверена, что сейчас тебя не слишком-то раздражает моя пьяная болтовня и запах перегара? — усмехается, чуть приоткрывая глаза. Лили поджимает губы, а затем растягивает их в улыбке, хихикая:

— Для этого и нужны друзья — чтобы терпеть запах перегара и вовремя останавливать, — Коулман подмигивает ему, на что сын Аполлона чуть оробело произносит:

— Друзья? — моргает, выпрямляясь.

— Да, а кто же ещё? — всё ещё усмехается Лили. Новак недоумевает. Она продолжает:

— Ты для меня — друг, не удивляйся. И я думаю, что остальные считают так же, просто не говорят этого. Да и я бы советовала поменьше вести себя, как истинная сволочь, и тогда, возможно, всё наладится, — она поднимается на ноги, отряхиваясь. — И пойди поспи, в конце концов завтра мы можем перебраться в новый город, — хмыкает, теперь уже идя в другую сторону коридора, явно направляясь в свой номер.