Они будут начинать новую главу собственных жизней. Отныне вместе и неразрывно, с большим удовольствием и азартом.

Крепкие объятия, скреплённые руки, а затем дуновение ветра с востока.

— Кто хочет поплавать? — усмешка на губах Лили не привлекает должного внимания её подруги, что в этот момент слишком занята Питером. Солнце клонится к закату, и вновь их постигает всё то же интимное освещение, что и ранее на горе Тамалпаис.

Да и невозможно не добавить, что сам парень слишком занят также ею, чтобы приметить огонёк азарта, одновременно загоревшийся в глазах Лили и Дина.

— На три? — улыбается Уолкер, осторожно подступая к парочке, в этот момент никак не обращающей на них внимания.

— Три, — хмыкает тут же Лили, резко подскакивая к дочери Аида, стоящей вместе с Питером на краю пирса.

Ох, зря.

Сильные толчки Дина и Лили заставляют обоих повалиться в воду и вскрикнуть.

Сын Афродиты и дочь Посейдона заливаются громким смехом, глядя друг на друга.

— Звери! — кричит возмущённо мокрый Питер, всплывая на поверхность. Вот только в следующий момент получает брызгами себе в лицо.

От Мари.

— Ты за это ещё поплатишься, Вуд, — он хватает её за плечи, притягивая к себе и тяня под воду.

И её возмущённые крики стихают.

Именно так для них заканчивается это путешествие: заливистым смехом, окружающей их тишиной и искренними улыбками, озаряющими тьму.

========== Глава 22 ==========

Всё это заставляет содрогнуться от страха и упасть на колени, совсем потеряв способность говорить. Едкий запах дыма забирается в нос, раздражая. Глаза всё никак не могут понять, что они видят, ведь это слишком ужасно.

Видно плохо, они также слезятся от этого дыма, но всё же удаётся разглядеть хотя бы что-то и тут же тихо вскрикнуть от ужаса.

Полыхающее здание привлекает самое большое внимание, но тут же какая-то из свай обрушивается и с оглушительным треском загорается. Пламя отражается в тёмных зрачках молчаливого наблюдателя, давая ему понять, что это — конец.

Странные эмоции одновременно наполняют душу, но самая сильная из них — страх. Непонимание того, что происходит, отходит на второй план, ведь только одна мысль, что внутри горящего здания может находиться кто-то важный для неё, пугает.

Взгляд невольно опускается на собственные руки, отчего изо рта тут же вновь вырывается крик. Светлая кожа вся испачкана в крови, кажущейся совсем-совсем тёмной в этом полумраке.

Страх вновь заставляет содрогнуться всем телом, а затем почувствовать вселенскую слабость.

Правая рука натыкается на что-то металлическое и острое, и глаза тут же находят окровавленный кинжал, лежащий прямо перед ней.

Осознание того, что он — её собственное оружие, тут же с болью пронзает её разум.

Но чья кровь на нём?

— Разве ты не понимаешь? — откуда-то позади следует дикий сумасшедший смех, отчего девушка тихо вскрикивает, а затем издаёт стон, теряющийся в непонятном шуме.

Взгляд вновь падает на бледные руки, что испачканы в крови.

Понимание того, чья это кровь, приходит мгновенно.

Глаза девушки застывают, замечая какие-то шрамы на левом запястье, едва видные в этом сумраке.

Треугольник без уголков, состоящий из трёх ровных линий, так и не соединённых между собой.

— Это только начало, — дикий смех за спиной говорит о том, что наблюдательница никуда не ушла, наслаждаясь моментом.

Наслаждаясь страхом и эмоциями девушки, что сидит на коленях перед горящим зданием.

И со сверкающим кинжалом Мари Вуд в руках.