- Канаме-сама…
Удивительно, но внезапное, как и всегда, появление Ичиджо-младшего не вызвало в нём ровно никаких эмоций: ни раздражения, ни досады, ни злости. Канаме почувствовал, что в душе его образовалась огромная дыра, пустота, не заполненная ничем. Ему просто было всё равно.
Дни пролетали за днями, недели за неделями. Каждый день был похож на предыдущий. Будущий Король и Глава клана Куран день за днём заставлял себе не думать, не вспоминать, не чувствовать. Полностью отдавшись на волю своей судьбе, погрузившись с головой в решение вопросов правления, он не оставлял себе ни секунды свободного времени.
Неожиданное вмешательство Наследника в дела почти полностью уничтоженного Совета Старейшин сразу же после загадочной гибели Главы Ичиджо вызвало волнение в кругу аристократов. Что себе позволяет этот Самозванец? Да кто он такой? Наверняка, это именно он стоит за свержением Асато Ичиджо!
Канаме не обращал ни малейшего внимания на слухи, не замечая бросаемые то и дело на него недоверчивые, а порой пропитанные ненавистью взгляды, в том числе его близкого окружения. Молодой человек не пытался отдалить от себе свою «свиту», оградившись воздвигнутой вокруг него стеной, нет - он лишь крепко-накрепко запечатал своё сердце и душу, превратившись в грозного будущего правителя.
Многие были недовольны тем, что так называемый наследный Принц взял бразды правления в свои руки, не согласовав своё решение с недавно созданным новым Советом Старейшин. Аристократы побаивались открыто выступать против Главы Куран, перешёптываясь за его спиной.
А в это время что-то назревало. Втайне проходили встречи «избранных», кто был посвящён в тайну почившего Ичиджо-старшего. Готовился переворот. Свержение Самозванца было уже вопросом решённым, и ожидали лишь команды Истинного Правителя. Хотя мало кто знал в лицо того, кого собирались возвести на трон.
Такума с «Сенри» всё чаще пропадали неизвестно где, не ставя в известность остальных. Акацуки, как обычно, лишь хмуро поглядывал в сторону запертой двери кабинета, ловя брошенные тайком в том же направлении взгляды Люки и слыша её печальные вздохи.
Ханабуса всё больше нервничал, не понимая, что происходит, пытаясь добиться ответа от Ичиджо, но каждый раз с одним и тем же результатом: тот либо менял тему, либо у него находились неожиданно какие-то сверхважные дела, которые он ну никак не мог отложить.
Риму же больше интересовал не Куран, а Шики. Тот в последнее время сильно изменился. Девушка чувствовала, что с ним происходит что-то странное. То он был весел и беззаботен, то вдруг замыкался в себе и становился на редкость задумчивым, то снова становился собой и смотрел немного отстранённым, рассеянным взглядом, но чаще… Это словно был и не Сенри вовсе. Тоя не узнавала своего друга. В такие моменты он её будто и не замечал вовсе. Смотрел высокомерно сквозь неё, словно видел её впервые, и она не заслуживала его внимания.
Ещё при жизни прежнего Главы Совета Старейшин Канаме мало интересовался тем, что происходит за закрытыми дверьми в потайном зале особняка Ичиджо. Он никогда не пытался проникнуть туда, его не беспокоили тайные заговоры и постоянные встречи аристократов тайком от него. Единственный раз, когда Наследник Куран побывал в этом доме, - был тот день, во время которого Шото Исая представил его Асато Ичиджо.
Глава Куран некоторое время закрывал глаза на перешёптывания и недвусмысленные намёки в свой адрес. Он терпеливо не замечал, становясь слепым и глухим, продолжая наводить порядок в городе, пресекая и жестоко карая нападения на людей ради забавы, чем лишь больше настраивал против себя разошедшуюся знать, привыкшую поступать и делать всё так, как им заблагорассудится.
Но всему приходит предел, терпение будущего Короля было на исходе, вот-вот что-то должно было произойти. Канаме лишь задавался вопросом, почему общество вампиров так долго тянет с его свержением, позволяя, хотя и выражая недовольства, правда, не в открытую, оставаться ему у власти. Решив раз и навсегда поставить точку в этой подпольной войне, ведущейся против него, желая прекратить бойкот, молодой человек решил наведаться в тайную ложу и встретиться с нынешним Главой Совета Старейшин.
Смерть Ичиджо Асато от «самозванца» благополучно скрыли, и Канаме узнал о том, что во главе Совета в настоящее время совершенно другой, лишь по чистой случайности. Такума никак не прокомментировал эту новость, сославшись, что не сообщил Главе Куран о подобном событии лишь в силу сложившихся обстоятельств, что для семьи это была слишком большая трагедия и утрата и что он не хотел лишний раз напрягать Канаме своими семейными проблемами, чем вызвал некоторую напряжённость в отношениях с последним и недоверие к себе с его стороны.
Прибыв в дом Ичиджо, Канаме вновь так и чувствовал на своей спине сверлящие взгляды тех, кто склонялся в почтительном поклоне при его приближении. Он вновь почувствовал странную зловещую ауру, лишь ступив на порог особняка. Не сдержав своего раздражения в этот раз, глядя на лица лицемеров, так и ждущих, когда же можно будет ударить в спину, Куран, словно по наитию, двинулся в сторону зала, где обычно проходили встречи Совета.
Ни разу не ошибившись, верно выбирая направления, он приблизился к тяжёлым двустворчатым дверям и толкнул их, заставив створки распахнуться перед ним. Тайная ложа выглядела точно так же, как и при Ичиджо-старшем. Канаме обвёл взглядом огромное помещение. Что-то его беспокоило, что-то было не так. Наблюдавший всё это время за ним Такума с улыбкой подошёл к одному из укреплённых на стене держателей для факела и привёл в действие потайной механизм.
- Ты ведь это ищешь?
- Что он делает? Почему ведёт себя так, будто впервые здесь? Ведь именно этот Самозванец пробрался в подземелья однажды… - раздавалось из уст в уста.
Не обращая внимая на сопровождаемые его реплики, молодой человек последовал за Ичиджо-младшим, который, вынув один из факелов и освещая им путь, растворился в тёмном проходе открывшегося потайного хода, скрытого за отъехавшей в сторону части стены.
Как и ожидалось, ничего не обнаружив в недрах подземелья, Канаме посмотрел на своего «проводника» внимательным взглядом рубиновых глаз, в котором вновь не отражалось никаких эмоций: ни яростного блеска, ни гнева.
- Зачем весь этот спектакль, если ты знал, что здесь ничего нет? Мы оба знаем, что однажды нам всё же пришлось бы снять маски и показать своё истинное лицо, не так ли, господин Ичиджо?
Несколько ироничный тон, неожиданно прозвучавший в этих каменных, закопчённых стенах от Наследника клана Куран, озадачил Такуму. Он умело скрыл это под своей обычной улыбкой, ответив что-то незначительное в полушутливой, свойственной ему, манере.
И вот, назреваемый с каждым днём всё больше конфликт достиг своего апогея…
- Канаме? – Светловолосый зеленоглазый молодой человек застыл, не сводя взгляда со своего лидера: высокого молодого человека с длинными, спадающими на плечи тёмно-каштановыми волосами, чьё лицо было скрыто чёрной маской.
«Вот и всё… - пронеслось в голове Такумы. – Неужели игра закончена?..» Молодой человек отвёл глаза от сверкающего сквозь прорези чёрной шёлковой маски взгляда рубиновых глаз наследного Принца и посмотрел на неизвестно когда появившегося и теперь невозмутимо стоящего чуть в стороне «Сенри».
– Жаль, что за всё это время вы так и не научились доверять мне. Я по-прежнему остался для вас самозванцем, верно господин Ичиджо? - Под взглядом этих рубиновых глаз становилось неуютно.
Такума внутренне содрогнулся от этого ироничного тона, от официального обращения, прозвучавшего словно насмешка и ударившее больнее, чем любая пощёчина.
- Довольно маскарада, - бархатистый голос окатил ледяной волной холода и презрения. Как бы в подтверждение своих слов, Канаме развязал узел, связывавший концы маски, и отбросил в сторону, скрывавшую лицо чёрную ткань.
Дальнейшее развитие событий увлекло молодого человека в неизбежный водоворот, откуда не было спасения, некому было прийти на помощь. Весь долго сдерживаемый гнев обрушился на голову Ичиджо-младшего.
