Ференсен ничего не ответил. Солт вспомнил странную фауну Лост Акра – птиц с хоботами, чешуйчатых грызунов, грибы-мясоеды, – и ему в голову пришла пугающая мысль.

– Странно, что у натуралиста Ференсена нет ни кошки, ни собаки. Может быть, что-то приключилось с тобой в Лост Акре, и поэтому ты не хочешь туда возвращаться? Потому-то ты и не можешь спать в одном доме с животными.

Ференсен протянул пальцы к огню, будто накладывая заклятие, а потом сменил тему:

– Ферди принес из города интересные новости. Там начали происходить странные события. Исчез школьный историк. В поместье снова живут люди. А теперь закрывается старый путь. Может ли все это быть как-то связано?

– Есть кое-что еще. С Лост Акром творится что-то по-настоящему неправильное.

– Лост Акр сам по себе «что-то неправильное». Это – кощунство над природой. То, что он закрылся, только к лучшему.

– Неужели ты хочешь, чтобы Лост Акр погиб – со всеми его животными, растениями?

– В каком смысле погиб?

– Земля была усеяна семенами. Все, что летает и ползает, в несколько слоев оседает на открытых участках. – В Лост Акре было не так много чистых видов птиц и растений; гибриды смешивались в разных последовательностях, поэтому их можно было подразделить только на «летающих» и «ползающих». – И все это происходит не в сезон. Должно быть, они чувствуют приближение какой-то катастрофы. Я зашел дальше, чем когда-либо, и увидел… – Солт запнулся. Эгоистичное желание держать секреты при себе подняло свою уродливую голову. Ему не хотелось делиться открытием даже с Ференсеном.

– Я знаю, что ты видел.

– А я так не думаю.

– Ты видел непонятный участок неба. Могу показать на твоей карте, где он находится.

Солт с раздражением понял, что Ференсен рылся в его карманах, но едва ли мог хоть что-то возразить. Ференсен разложил на столе простую схему Солта. Рисунки были сделаны умелой рукой, надписи казались несколько загадочными, но Ференсен смог в них разобраться.

– «П» – это плита со входом на луг. У тебя нет описания леса, потому что ты туда не возвращался, памятуя мои советы. – Ференсен переключил внимание на бесформенные фигуры с подписями, которые накладывались друг на друга, как диаграммы Венна[13]. – Колонии растений. Странные гибриды наших земных видов. Твои буквы отмечают ближайших родственников тех, что водятся у нас. Навскидку, вот тут – трава белозора, хотя в Лост Акре соцветия не белые, а красные, а побеги отличаются липкостью.

К изумлению Солта, Ференсен либо уже знал, либо догадался обо всем остальном. Доказав свою правоту, Ференсен продолжил:

– Ты не отметил ни тот участок неба, ни большое дерево, которое растет неподалеку. – Его голос вздрогнул от неожиданного проявления чувств. – Они почти наверняка находятся здесь. – Он поставил палец на самый край листа.

Ференсен был прав. Солт, заикаясь, спросил:

– Откуда ты об этом знаешь? Ты не был там много лет.

– Этот участок неба существует там уже очень-очень давно – могу даже предположить, что с самого начала, с тех пор как первичный взрыв или столкновение привело к возникновению Лост Акра. Я называю его точкой перехода.

Продемонстрированные Ференсеном знания подтолкнули Солта к чуть большей откровенности:

– Я встретил удивительное существо, даже по меркам Лост Акра, – полугорностая-получеловека.

Лицо Ференсена омрачилось, будто дала о себе знать старая болячка.

– Ферокс, – произнес он.

Солт снова на секунду лишился дара речи, и лишь по прошествии какого-то времени смог снова спросить:

– Откуда ты знаешь?

Ференсен никак не отреагировал на вопрос.

– Он оставил тебя в живых. Хотелось бы мне знать почему.

– Он просил о помощи. Все повторял: «Saeculum».

– Цикл – отрезок времени, равный жизни человека или популяции.

– Или какого-то места, – ответил Солт. – У меня есть одно предположение. Ротервирд и Лост Акр нельзя отделить друг от друга. В этой долине находится единственный путь туда, и другие до нас это знали, иначе Лост Акр Лейн не дали бы такого названия и не проложили бы там, где она сейчас находится. Когда-то давно правительство испугалось, что тайна будет раскрыта и чудовища Лост Акра вырвутся наружу, поэтому они предоставили нам независимость и запретили изучение истории. Чего они не знали, так это того, что Лост Акр обладает неустойчивой природой и может сам себя разрушить. Чего сейчас не знаем мы, так это того, что случится с нами, если разрушение произойдет.

– Нам это будет только на руку.

Странно подчеркнутое «нам» было произнесено Ференсеном без особой уверенности. В который раз Солт почувствовал, что старик скрывает половину того, что знает сам.

– А почему Ферокс говорит на латыни?

– Он старше, чем ты можешь себе представить. – Ференсен помедлил. – Точка перехода обеспечивает удивительное долголетие – но за это приходится платить. Он должен был сказать что-то еще.

– На нас напали монстры из леса.

– Что еще за монстры? – В вопросе прозвучала неожиданная настойчивость.

– Они были похожи на те грибы, что растут на деревьях… только с глазами и зубами. – Ференсен явно расслабился, но тут Солт вспомнил, что Ферокс действительно сказал кое-что еще. – Кажется, Ферокс думал, что я – какой-то посланник. Он употребил слово nu… nuntius.

Внезапно Солт ощутил такую усталость, какой не чувствовал за всю свою жизнь.

Последние слова, которые он услышал от Ференсена, были окрашены мрачной иронией:

– Действие «Специального средства для бессонных ночей» хорошо известно: оно мгновенно приводит в чувство, затем следует короткий период резкого похмелья, десять минут полной ясности сознания и наконец глубокий восстанавливающий сон.

Через несколько мгновений ботаник начал храпеть. Ференсен вылил остатки кофе в свою чашку. Лост Акр умрет – а с ним и все его монстры? Его окружили призраки прошлого. Он, Ференсен, был обязан что-то предпринять. Но как, если внутрь попасть нельзя? И что, если предотвращение угрозы, какой бы характер она ни несла, окажется за гранью человеческих возможностей? Он вспомнил, как когда-то давно ходили слухи о черной плите, которая не работала. Что, если она открылась, когда захлопнулась белая? Он решил попытаться ее отыскать.

Что же касается Ферокса, то за чьего посланника он мог принять Солта? На ум приходил только один человек – но это было немыслимо, определенно нет, боже упаси.

Ференсен поднялся. Ему нравилась такая погода, когда башню коконом окутывали хлопья замерзшей влаги. Он проверил ощущения на коже. Снег должен был прекратиться через час. В три небо прояснится. До оттепели оставалось еще как минимум два дня. Это было не простым предположением, а совершенно точным фактом. Откуда взялся его дар? Что они с ним сделали тогда, много лет назад?

Не прошло и двух недель с начала семестра, как Облонг получил пугающее в своей краткости послание: «Офис мэра, 11.30 утра, сегодня. Важно».

Облонг просмотрел оставшуюся почту. Оба его соседа получили маленькие конверты с геральдическим знаком на обратной стороне – опирающимся на палку горностаем в капюшоне. Толщина карточки в конверте не оставляла ни малейших сомнений. «Как это характерно, – подумал Облонг, – местные получают приглашения, а я – приказы».

В Ротервирде социальный статус измерялся тем, как долго вам приходилось ждать аудиенции мэра. Когда Облонга наконец-то провели в святая святых – офис Сноркела, было уже 12.45. Убранство просторной комнаты свидетельствовало скорее о больших деньгах, чем о хорошем вкусе. Но нужно было отдать мэру должное – каждый предмет мебели являлся антикварным, правда, при этом все они не сочетались между собой. Картины казались слишком вычурными, ковер настолько мягким, что туфли в прямом смысле утопали в его ворсе. Ощущение нелепости возникало и при виде ряда пластиковых стульев, стоявших напротив внушительного стола. Сноркел жестом предложил Облонгу занять один из них.