- Что ж, - сказал парень с забинтованной головой, - не очень-то и хотелось. Но если вдруг - где искать этот лаз?

- Этажом ниже, - Тони кивнул на люк в полу, - главное, чтоб они не нашли его раньше.

- Вот уроды, - необыкновенно отчётливо донеслось от одной из бойниц, - поджигают.

И ничего нельзя было поделать - оставалось только смотреть, как варварские стрелы с горящей привязанной паклей вонзаются в груды натасканного хлама, в неубранные тела товарищей и врагов, как медленно занимается бледное пламя, почти невидимое в свете закатного солнца.

Сначала огонь казался совсем нестрашным. Жар медленно поднимался вверх. Но дыма становилось всё больше, и вскоре часть запаса питьевой воды пришлось пустить на тряпки, сквозь которые было чуть легче дышать. Кто-то возмутился подобной расточительностью и заметил, что намочить лоскут ткани каждый может и не расходуя воду, - но остальные на предложение не откликнулись.

Иногда ветер относил дым в сторону и слегка продувал помещение. Многие разделись по пояс. Загорающиеся сквозь мутное марево красные блики на взмокших телах напоминали то ли об общей бане, то ли о преддверии ада. Медный диск солнца опускался за крыши погибшего города.

Стрелять стало почти невозможно, но Тони терпеливо караулил у верхней бойницы, щуря слезящиеся глаза.

- Пусть подойдут поближе. Представление в самом разгаре. Топчутся, выжидают. Давайте же, тут интересно.

Сет полагал, что сознание музыканта затуманено болезненной полудрёмой, но тот неожиданно схватил его за руку и спросил, тихо, настойчиво:

- Ты можешь что-нибудь сделать?

Пробиравшийся мимо одноглазый ополченец развернулся и уставился на еретика:

- И верно, огненный маг, тебе ведь это под силу? Туши!

Сет ответил тяжёлым взглядом.

- Не могу. Кто-то мешает мне. Пространство, где действует магия, занято чьим-то присутствием, мне туда не пробиться. Не представлял, что такое возможно. Не могу понять, природу этого могущества - человеку с подобным не совладать.

- Это может быть Фран? - еле слышно спрашивает юноша. Но Сет не знает, что ответить. Всё совсем непохоже на то, к чему он готовился. И ощущения пока не поддаются истолкованиям.

- А нечего тут понимать, - доносится сверху голос Тони, - Тёмный Одо смотрит на нас. Ты против него не колдун, еретик. Так - дитя. Попробуй после заката. Говорят, Роксахорова колдуна никто не встречал в потёмках. Уходит к себе в шатёр. Немного осталось.

И это оказалось правдой. С последними лучами вечерней зари таинственный чёрный всадник на чёрном коне удалился в сторону вражеского лагеря. Спустя некоторое время потянулись следом и растаяли в темноте остальные разочарованные зрители. Тони утверждал, что юный полководец медлил и оборачивался, словно не в силах признать досадную неудачу, но, возможно, Тони было просто приятно так думать. Вряд ли ему удалось рассмотреть всё в подробностях. Быстро и бесповоротно наступила ночь.

И тогда дело пошло на лад. Сет достаточно быстро справился с пламенем и немного развеял чад. Горькая дымная тьма по эту сторону стен была заполнена движением, огнями и голосами, но вся эта возня уже не имела отношения к уцелевшей горстке горожан. Победители осваивались в городе.

Стало ясно, что защитники башни получили какую-никакую, а передышку.

Глава двадцать вторая

Лаз

Утром они были ещё живы. Не все - накрытое с головой тело лежало у стены. Ночью умер один из раненых. Но остальным стало легче.

Кое-кто безучастно жевал сыр, сухари и сушёные груши, мешок которых обнаружился среди припасов, другие приводили в порядок оружие и разминались, расправляя мышцы, скованные после неудобной ночёвки и вчерашних трудов. Лучники вполголоса препирались, пересчитывая оставшиеся стрелы, ополченец с серебряной серьгой наполнял и передавал по рукам кружку с водой.

Сет спал.

Добрую часть ночи он провёл, врачуя и исцеляя. Не омой, нет. Беззаконным тёмным искусством, дерзкой игрой против природы и неразрывности причин и следствий. Это куда тяжелее, чем убивать. И происходит реже: не годится чинить препятствия божьей воле - без чрезвычайных на то оснований. Но теперь выпал особый случай. Сет чувствовал, что господняя воля несёт его, как волна, он стал ею сам и всё, что он делал, было правильным и праведным - даже магия. Он дошёл до предела своих возможностей и заступил дальше - в тот край, где каждое движение рождает каскад отголосков в составе эфирных материй, магическую рябь, меняющую реальность как настоящую, так и будущую. Сет сделал выбор, хоть и не мог предвидеть всех его последствий. И этот выбор забрал очень много сил.

Ребята неловко пытались беречь его сон - насколько это было возможно посреди разворачивающихся событий нового дня.

Музыкант чистил секиру, брошенную накануне без должного ухода. Он думал, что потерял её после ранения. Выходит, Сет и это прихватил во время отступления в башню. Бок ещё болел, но дышалось уже без помех, и голова стала ясной. А в голове крутилась только одна, произнесённая еретиком, фраза: "Они не обманывают". Смешно сказать, он беспокоился. Что-то случилось с юродивой дурочкой, внезапно оказавшейся коварным исчадием тьмы и воплощением зла.

Тони снова занял свой пост у восточной бойницы. И вскоре сообщил остальным голосом, в котором одновременно звучали злость и восторг:

- Едут. Чую, не слишком спалось победителям ночью, нас вспоминали, ворочались. Может, чего придумали?

- Сильно-то не зазнавайся, - осадил его одноглазый, - хотели бы - давно бы с запада заехали. Малые ворота, похоже, свободны. И стена изрядно прохудилась, проходи - не хочу.

- Только тут им кажется слаще. Вот с чего бы? Может что-то из детства? Так и вижу - отец маленького дикаря везёт мальчишку в своём седле на лошадиный рынок, а солнце зажигает горячие блики на крыльях грифонов, распростёрших медные крылья на створках парадных ворот - высоко над его головой. Город похож на волшебный вертеп, на редкую дорогую игрушку - и мальчишка твёрдо решает, что игрушка будет его.

Казалось, взгляд единственного глаза косматого бородача подозрительно затуманился, и, после небольшой запинки, он почти мирно произнёс:

- Болтушка ты.

Тони дёрнул плечом:

- Так я ж не впустую. Я вот о чём: говорят, Роксахор - талантливый юный варвар. Но вот это упрямство, непонятная прихоть - это слабое место.

- Ты прав, - седой горожанин с серьгой заинтересованно посмотрел на Тони, - и как это можно использовать?

- Пока не знаю. Важно то, что он здесь проедет. Но что нужно сделать? Притаиться, усыпить бдительность? Притвориться сломленными, мёртвыми, обезоруженными, пообещать сдаться? Чем приманить эту дичь? Сделать вид, что закончились стрелы и ждать, когда в это поверят варвары?

- Ну, - донёсся голос белобрысого лучника, - делать вид особо не придётся. Осталось всего ничего - вчера раздавали без счёта.

- Мы не протянем долго, - сказал краснолицый булочник, - вода на исходе.

- Но и они не будут тянуть, - продолжал размышлять Тони, - Роксахор уже лопается от нетерпения.

- То есть прикинуться мёртвыми нужно прямо сейчас? - с сомнением уточнил лучник.

- Прямо сейчас ребята Полуды рыщут по городу, собирая все табуретки, что по случайности не спалили вчера, - раздался голос парня с забинтованной головой, - если дальше пойдёт, как было, к вечеру некому будет прикидываться. А до вечера далеко, и кто согласится сидеть всё это время со сложенными руками? Кроме того, не верю, что мы проведём их колдуна. Я бы рискнул уйти в погреба и попытаться пробраться на Запад.

- А дальше, - стремительно повернулся к нему Тони, - зачем на Запад?

- Если бы мне повезло, - лицо под грязной повязкой стало очень серьёзным, - я бы продолжил войну. Бить Пустыню везде, куда она доберётся. Ты ведь не думаешь, что всё закончится здесь?