— Просто скажи слово, Ноэл, — шепчу я, нависая над ней и глядя прямо в глаза.

Я жду, когда она оттолкнёт меня или скажет, что ничего не будет в доме её родителей, она должна это сделать. Это бы сделал любой нормальный человек. Мне должно быть стыдно за то, что мой член всё ещё твёрдый и хочет её, он надеется, что она сдастся и даст мне хоть немного попробовать её, но мне не стыдно. Я мог бы сказать, что после полутора лет без секса, я бы чувствовал то же самое с любой женщиной, но это было бы ложью. Это Ноэл. Это всё Ноэл. Её улыбка, её смех, её кожа… Она нужна мне. Только она. Я понимаю, как безрассудно это звучит, ведь мы знакомы меньше двадцати четырёх часов, но мне плевать. Не прошло и суток, а эта женщина вывернула всё наизнанку. Просто. Плевать.

Задержав дыхание, я жду, когда она скажет что мы мало знакомы, что она только что рассталась со своим парнем-тупицей, и на неё слишком много навалилось, чтобы потеряться с парнем, которого она едва знает. Я жду, но она ничего не говорит. Как только я решаюсь скатиться с неё, чтобы принять очень холодный душ и помастурбировать, она начинает ёрзать, сбрасывая ногами разделяющее нас одеяло. Я помогаю ей, приподняв бёдра, чтобы было легче откинуть одеяла, ложусь между её бёдер и сгибаю локти, пока моя грудь не накрывает её.

— Ни за что на свете, эти карамельные трости не отложатся на талии, — шепчет Ноэл, зарывается пальчиками в мои волосы и притягивает мою голову для поцелуя.

Этот поцелуй не менее волнующий, чем вчерашний, только сейчас, я не переживаю о том, что на нас смотрят и могу вытворять всё, что хочу. Она там, где я и хотел её с тех пор, как встретил, подо мной.

Ноэл сразу обхватывает меня ногами, скрещивая щиколотки у моей задницы. Я вздыхаю около её губ, они ощущаются точно такими, как я и представлял. Несмотря на мои пижамные штаны и её «Штаны после секса», я чувствую тепло её киски и проникаю языком глубже в её рот, медленно скользя во влажное тепло. Мой язык и бёдра движутся в медленном ритме, от которого Ноэл сильнее цепляется за мои волосы.

Я отрываюсь от её губ и прокладываю дорожку из поцелуев от щеки и вниз по шее, слегка прикусывая нежную кожу, до тех пор, пока не оказываюсь между её напряжённых грудей под майкой. Упираясь локтями в кровать, я оттягиваю край её майки, пока не появляется идеальный розовый сосок, и без колебаний я обхватываю его губами и втягиваю в рот.

— Сэм, — мягко стонет Ноэл, прижимая мою голову к груди и пока я кружу языком вокруг соска, её бёдра начинают бешено двигаться. Она трется горячей, прикрытой хлопком, киской об мой член и клянусь, я вижу звёзды. Она снова стонет моё имя, когда я сильнее всасываю её розовую вершину, и моё имя на её губах так же сексуально, как я представлял. Нежно толкнувшись бёдрами, я отрываюсь и смотрю на её сосок, влажный от моего рта. Я слегка дую на него, и он твердеет на глазах.

— Когда последний раз у тебя был потрясающий оргазм? — шепчу я около её кожи, снова облизываю и нежно дую на сосок.

Потирая большим пальцем затвердевшую вершинку, я жду ответа, находясь между её ног, несмотря на то, что я ничего так сильно не хочу, как сорвать наши штаны и трахать её, пока она стонет и кричит моё имя, и к чёрту людей внизу.

— Мм, — бормочет Ноэл, приподнимая бёдра.

Я смотрю на неё, продолжая лениво скользить большим пальцем по бугристому кончику. Глаза закрыты, нижняя губа зажата зубами, голова откинута на подушку. Лучший вид, который я когда-либо видел, но её молчание, в ответ на мой вопрос, заставляет меня остановиться.

— Ты всё ещё думаешь над ответом или потеряла дар речи? — с улыбкой спрашиваю я, несмотря на то, что её глаза всё ещё закрыты, и она не видит этого.

— Мм, — снова отвечает она.

Я не уверен, хочу ли похлопать себя по спине, за мои потрясающие навыки или хочу дать по яйцам этому болвану Логану, за то, что никогда не доводил её до потрясающего оргазма, или, в конце концов, не доводил до такого, который она может вспомнить.

— Назовём это ничьей, — заявляю я, скольжу рукой вниз по её груди, через живот, и запускаю пальцы под пояс её штанов, надеясь, что слова, написанные на них, хоть немного, станут правдой.

— О Боже, — стонет она и приподнимает бёдра навстречу моей руке, побуждая действовать, когда ладонь скользит по влажному кружеву между её ног.

Я опускаю голову и снова втягиваю в рот сосок. Её бёдра начинают вздрагивать, а с губ слетает бессвязное бормотание, проклятия и вздохи.

Как только мои пальцы начинают отодвигать край кружевного белья, чтобы почувствовать влажное тепло, дверь спальни распахивается и снова врезается в стену.

— Хватит быть шлюхой, Леон! Мы собираемся на семейный отдых. Надень что-нибудь и спускай свою шлюшную задницу вниз! — кричит мужской голос, дверь захлопывается, и громкий топот на лестнице постепенно затихает.

Сосок Ноэл у меня во рту, рука у неё в штанах и я ни хрена не понимаю что произошло, но мой член готов ударить кого-нибудь.

— Итак, это был Николас, — небрежно говорит Ноэл, когда я отрываюсь от её груди, вытаскиваю руку из штанов и смотрю на неё.

— Я догадался. Хороший парень. Кажется дружелюбным, — отвечаю я с сарказмом.

— Нам нужно спуститься, пока не заявились папа и тётя Бобби, чтобы критиковать нас.

Иииииии вот оно. Убийца эрекции.

Вздохнув и извинившись за мой быстро увядающий член, я целую Ноэл в кончик носа и скатываюсь с неё, чтобы покинуть кровать.

— То, что нас прервали, не означает, что я закончил с тобой, — сообщаю я, доставая одежду из сумки на полу. — Эти «Штаны после секса» будут использованы должным образом, до конца сегодняшней ночи, так что, готовься, Ноэл.

Оставив её в кровати с разрумяненным лицом, раздвинутыми ногами и длинными рыжими волосами, раскинутыми по подушке, я направляюсь в ванную с улыбкой на лице.

Если я смогу пережить её отца — ненавистника молока, распутную тётю Бобби и брата-кокблокера, я переживу всё. Даже независимо от того, что происходит в этой семье, я уверен в этом.

Готовься, Ноэл.

Утренние слова Сэма, перед тем, как он ушёл в душ, всё ещё звучат в голове, несмотря на громкие споры в машине.

Этим утром, я едва не переспала с незнакомцем.

Я едва не переспала с мужчиной, который знает обо мне многое, чем большинство людей в моей жизни, и который заводит меня сильнее, чем все мужчины до него.

Я могла бы сейчас заниматься сексом, если бы не застряла в машине со всей семьёй, слушая их спор о том, как быстрее добраться до места, а потом их ругань, когда папа свернул не туда.

Николас был прав, когда ворвался к нам утром. Я шлюха. Я шлюшная шлюха, которая ведёт себя по-шлюшески, и которой должно быть стыдно. Я ТОЛЬКО что рассталась с парнем, с которым встречалась год. Да что там, это было три дня назад. Я думала, что пробуду с этим мужчиной очень долгое время, не смотря на то, что съёживаюсь от слов «навсегда» и «брак». Он был милым, хорошо со мной обращался, позволил переехать к нему, когда выросла аренда моей квартиры, и сделал совместную жизнь такой лёгкой, словно мы прожили вместе много лет. Может проблема в этом? С Логаном всё было слишком легко. Мы никогда не спорили, во всём были согласны, у меня никогда не было бабочек в животе или хотя бы намёка на возбуждение от взгляда или от прикосновения. Но стоит мне подумать о Сэме и о том, как ощущается его тело на мне, его твёрдость, трущаяся об меня, его язык в моём рту, — и моё бельё уже насквозь мокрое.

Не очень удобное чувство и не самые подходящие мысли, когда я зажата на втором ряду родительской машины с кричащей мамой с одной стороны и братом с другой. К сожалению, Сэма пришлось посадить на задний ряд с тётей Бобби, чтобы жена Николаса — Кейси, могла сидеть впереди с папой. Я уверена, кашель Сэма, повторяющийся каждые десять секунд, это вербальный крик о помощи, каждый раз, когда руки Бобби падают ему на колени, поскольку мы подпрыгиваем на колдобинах и входим в повороты на слишком высокой скорости.