- И ты не влюблен в Гермиону?

Блэк промолчал, и повисла неловкая тишина.

- Ну, – наконец, протянул Рон. – Теперь ты знаешь. – Помолчал немного и добавил – Вообще-то, это очевидно.

Кажется, двадцать восьмое ноября девяносто четвертого года войдет в историю, как единственный день, когда Рита Скитер невольно написала правду.

====== Глава 18 ======

Комментарий к Глава 18 * Про два вечных двигателя ДРАМЫ для пая.

1. «Она мне как сестра».

Это из вселенной, где круг квадратный. Эти мысли в голову не приходят. Никому и никогда. Подтверждено неоднократным опытом, и своим и окружающих. Близкие отношения – отличный старт и надо быть аутистом, чтобы питать какие-то фанаберии на этот счет. В том, чтобы отмотать обратно «если что» – тоже нет никаких проблем, для людей с интеллектом.

2. Рон

Мой любимый персонаж всей саги, до того, как был слит. И имхо, это его единственная реалистичная эволюция. Перед нами Уизли всех его будущих возрастов, и, о чудо(!) – никто из них не мудак. И в этом виде уже он сам для Гермионы слишком мощная личность. Забавно, да? Потенциально это вообще фигура без верхнего порога, могущая стать кем-то вроде позитивной версии Атоса. Именно Рон – глас разума, а вовсе не Гермиона, по крайней мере, именно его я вижу в этой роли.

Цимес как раз в том, что драмы в пае нет. Совсем. Он изначально каноничен в драматическом смысле (уточнил я, чтобы не закидали помидорами) и потому сам по себе, как факт – скучен, роляя лишь как часть сюжета. Что логично.

Имхо, с драмой я даже переборщил.

Глава 18

«Любовь – это нож, которым я копаюсь в себе»

(с) Франц Кафка

Первое же, что Блэк сделал (и последнее из того, что ему бы хотелось) – отправился в библиотеку.

Прятать газету от Гермионы было бы идиотизмом, лучше пусть она узнает о статье от него самого, и как можно быстрее, чем из насмешек слизеринцев. А насмешки теперь посыплются как из ведра, в этом он был уверен как в том, что сегодня понедельник.

Он поднялся на третий этаж и остановился перед входом в библиотеку. Немного постоял, глубоко вздохнул, как ныряльщик перед погружением, и шагнул внутрь. Может, ее здесь нет? Закончила эссе и ушла обратно в кабинет Истории?

Смешная надежда, конечно же, не оправдалась – подруга сидела в углу и, нагнувшись над сложенными на столе руками, сосредоточенно читала учебник по Рунам. Волосы подметали правую страницу. Вот она немного нахмурилась, слегка отодвинула их и, подцепив хрупкую бумагу подушечками пальцев, перелистнула на пару страниц назад, что-то уточняя. Покивала сама себе и вернула всё как было. Подняла голову, почувствовав, что он на нее смотрит, и удивленно приподняла брови.

- Гарри?

Блэк отмер и быстро переместил взгляд девушке куда-то за левое плечо. А он все удивлялся, почему Чжоу не смотрит ему в глаза. Даже забавным казалось. Ну да, просто обхохочешься. Кретин.

Он прошел и, усевшись напротив, положил на стол газету.

- Почитай.

Гермиона уставилась на фотографию и дернула уголком рта, но ничего не сказала. Потом развернула и начала читать. Гарри уставился в потолок и через пару минут поймал себя на том, что крутит пальцы точь в точь как Рон. Быстро сжал руки в кулаки и засунул в карманы.

Читала она долго, впрочем, время для Блэка сейчас тянулось так медленно, что он бы не поручился – могло пройти пять минут, а могло и все полчаса. Наконец, Гермиона сложила газету и с задумчивым видом уставилась на него, очевидно взвешивая последствия. Потом поинтересовалась

- Ты, что, правда, так сказал?

Вообще-то Гарри ожидал слегка других вопросов, но свой ответ проанализировал за долю секунды.

Если он скажет «конечно, нет!»? Во-первых, это должно быть, обидно для любой нормальной девушки. Во-вторых – о положительном исходе «того самого» разговора (в возможности которого он теперь уже крепко сомневался) можно будет забыть.

Если он скажет «да»? Во-первых, это вранье. То есть отпадает сразу, но все равно имеется еще «во-вторых» и «в-третьих». Гермиона ему не поверит, и это тоже обидно – тогда он должен был сперва поговорить с ней.

Подруга всегда была мастером хороших вопросов. Но у Гарри был на примете и другой знакомый мастер – хороших ответов. Он снова припомнил Альбуса Дамблдора и ответил

- Я сказал, что вы меня поддерживаете.

Гермиона немного похмурилась, покачала головой из стороны в сторону, поджала губы и словно нехотя сказала

- Вообще-то, это очень хорошо.

Блэку показалось, что он ослышался.

- Вообще-то… прости, что?

- То есть это плохо, – поправилась подруга. – Но и хорошо тоже.

Гарри потряс головой и, даже забыв о том, что смотреть на нее не стоит, это сделал. Очень зря, горло тут же дернуло, уши заложило, и он начал проваливаться. Куда – было непонятно, но довольно глубоко. Он поспешно отвел взгляд. О чем они говорили? Ах да, хорошо.

- Объясни.

- Это выглядит очень глупо, – признала Гермиона. – Но она ведь изобразила тебя героем.

- Ну, – протянул парень. – Если это так называется.

- Гарри, перестань, ты же сам говорил, что тебе нужно хорошее мнение людей.

- Это, по-твоему, хорошее мнение?!

- По-моему, это бред! – раздраженно ответила Гермиона. – Но если верить Рону, людям такое нравится. Это гораздо лучше, чем когда она писала, что ты чуть ли не Пожиратель Смерти!

Он нахмурился. Вообще-то, она, наверное, была права. Разве он не этого добивался, сидя со Скитер в палатке? Но он-то хотел, чтобы людям понравилась правда! А не эта галиматья! С другой стороны – Рите Скитер виднее, что нравится людям. Мордред, но если так, то он не желал иметь с этим ничего общего!

Блэк почувствовал себя оплеванным. Гораздо сильнее, чем сразу после прочтения статья. Как бред – это злило. Но как средство достижения цели – это было в десять раз хуже.

Хотя, честно говоря, идя сюда, он думал немного о другом. То есть совсем о другом.

- Ладно, это все ерунда. Меня больше беспокоит, что сейчас будет с тобой. Малфой шанса не упустит.

Но Гермиона только отмахнулась.

- Я не думаю, что все так страшно, Гарри. В конце концов, в Хогвартсе правда всем известна.

Гарри покачал головой. Он был уверен, что всё именно так страшно. И даже еще хуже. Как раз потому, что правда всем известна… ну, и потому что ее никто не знает – тоже.

И, естественно, он не ошибся. Веселье началось, едва они вышли из библиотеки. За все три года обучения Гарри так и не понял, каким образом по школе так быстро разносятся новости. Сколько учеников подписано на Пророк? Он сам, может, еще пара человек со средних курсов, старшекурсники. Но уже через двадцать минут о статье знал весь замок. А уж как Малфой узнал, что они сидят именно в библиотеке – вообще уму непостижимо.

- Блэк! – расплылся в улыбке слизеринец.

Гарри смерил его мрачным взглядом. Рядом, как и всегда, ошивались Крэбб с Гойлом. Ко всему прочему, рядом стояла еще и Пэнси Паркинсон, которая, наверняка, ждала удобного случая припомнить ему букет. Дождалась.

- Чем это вы там занимались, Блэк? Ты не знал, что целоваться в библиотеке строго запрещено?

- Мне хотя бы есть с кем целоваться, Малфой – отозвался Гарри и поймал нервный взгляд подруги.

Мордред и Моргана, что он несет? Но другого способа ответить на подначку не нашлось, а ответить было нужно.

Пэнси фыркнула.

- Твой вкус все хуже и хуже, Блэк. Или ты просто подбираешь то, что никому не нужно?

Компания засмеялась.

Гермиона дернулась и быстро отступила назад, опуская голову, завешивая лицо полностью. Это придурок Малфой ничего изобретательнее “грязнокровки” выдать не мог. А Паркинсон – девчонка и знала, что говорить.

Блэк прикрыл глаза, пытаясь успокоить подрагивающие пальцы. Спокойно. Спокойно! Это ерунда. Никому не нужная перепалка, надо просто уйти. Просто взять и уйти. Сейчас. Немедленно.

Он ухватил Гермиону за плечо и потащил к лестнице. За спиной снова раздался ржач. Позорно? Плевать. Если Паркинсон скажет еще слово, еще хотя бы одно слово, он просто не сдержится. И тогда произойдет что-то действительно страшное. Такое, что насмешки слизеринцев покажутся мелочью.