- Эти вопли? – изумился Седрик.

- Это не просто вопли, мистер Диггори. Ваша задача – разгадать загадку, которая в них скрыта, и подготовиться к испытанию. Не беспокойтесь, у вас достаточно времени. Второе испытание состоится двадцать четвертого февраля.

Четверка переглянулась, и Блэк заметил:

- Вполне успеем оглохнуть.

Загадка Бэгмена оказалась как нельзя кстати – сразу по возвращении в гостиную Гарри предъявил золотое яйцо друзьям, и все непонятки моментально вылетели из головы. По крайней мере, он на это очень надеялся. Вечер они провели втроем сидя вокруг стола и гипнотизируя яйцо взглядами. Открывать его снова – смысла не было никакого, визг он визг и есть.

- Может это банши? – предположил Рон.

- Вряд ли, – не согласился Блэк. – Чудовища уже были.

- Мне кажется, – медленно проговорила Гермиона – что дело в самом шуме.

Гарри поднял голову и столкнулся с ней взглядом. Нахмурился и, прежде чем успел подумать, что делает, протянул руку и толкнул волосы в сторону. Стали видны оба глаза.

Застыли все трое. А потом Рон медленно начал отъезжать назад, бегая между ними взглядом и стараясь не издавать ни малейшего звука.

- Извини, – сказал Гарри, наконец-то убирая руку. – Я задумался.

Отличное оправдание, Блэк, молодец.

- Ничего, Гарри, – напряженно отозвалась Гермиона. Сделала паузу. – Дело в самом шуме.

Рон прикрыл глаза и беззвучно выдохнул. Пододвинулся обратно и поинтересовался

- Что ты имеешь в виду?

- Мне кажется, с ним нужно что-то сделать. Пропустить через какие-то чары, возможно, или… может быть, перекричать?

- Давай сейчас мы не будем этого пробовать? – усмехнулся Уизли. – Нас не поймут.

Блэк провел рукой по лицу. Пальцы пахли. Чем-то. Он потянул носом еще раз, пытаясь определить – чем, и поймал взгляд Рона. Быстро опустил руку и, изображая заинтересованность, подался вперед.

Пожалуй, вопросы у него отпали. По крайней мере, в той части, что касается его самого.

- Гарри, что если наложить барьер тишины?

- Не пропускает, – отозвался Блэк. – Уже проверял. Можно попробовать другую форму, скажем…

Всю субботу он провел как на иголках. Из рук валилось решительно всё, и карандаши и книги. Как он там говорил – совершенно не нервничает? Сейчас он нервничал едва ли не сильнее чем в четверг. Взгляды Рона, который, кажется, всё прекрасно понял, становились всё более ироничными (что он здесь нашел смешного?!), а самой Гермионы – встревоженными.

На подругу он теперь вообще смотрел через силу. Что он ей скажет? А что-то сказать придется, рано или поздно. И, скорее всего, рано. Да и при чем здесь «придется». Блэк он, или не Блэк, в конце концов?

«Герм, я тут поговорил с Чжоу и…»

«Слушай, ты мне всегда помогала, и я подумал…»

Паршиво, Блэк! Слишком много мозга! А вот правды, наоборот, маловато.

А как? Он не знал.

Он очень надеялся на Ремуса и ждал воскресенья, но учитель его крепко подставил, написав, что на этой неделе не сможет провести урок «по не зависящим от него причинам». Какие это были причины – оборотень не уточнил, а Гарри в ответном письме спрашивать не стал, слишком сильно было разочарование.

В итоге пришлось идти в Хогсмид и изображать заинтересованность в прогулке, хотя взгляд то и дело останавливался там где не следовало, а именно – на Гермионе. На чуть сведенных бровях (брови), на дергающемся в быстрой улыбке уголке рта, на кусочке шрама, периодически выглядывающего из под волос... Какого Мордреда она прячет лицо? – вдруг пришло ему в голову. Это же Гермиона, ей не должно быть стыдно за шрамы – они получены за спасение человека.

Если честно, он не мог понять, что за ерунда с ним происходит. Еще в пятницу утром всё было совершенно нормально, и никаких странных мыслей у него не было, а теперь – чем дальше, тем он сильнее становится похож на какого-то идиота.

Да хватит уже! Какого-то. Влюбленного идиота.

Ему срочно нужно было поговорить с Ремусом!

Но Блэк не успел. Наступил понедельник. Черный.

Оказалось, что двадцать третьего статья в Пророке всё-таки вышла, но Гарри ее в прямом смысле слова проспал. Впрочем, нельзя было сказать, что он что-то потерял – Рон ошибся в своем прогнозе совсем немного – это был скорее репортаж с кучей фотографий, чем что-то серьезное. Его даже писала не сама Скитер, а какой-то Альберт Нортон.

Но вот двадцать восьмого числа… Если до этого у него еще были какие-то сомнения насчет того, что с Ритой Скитер можно, если и не дружить, то хотя бы сотрудничать – теперь они рассеялись.

Рита Скитер была врагом. Смертельным. Кровным. И только так.

По какому-то невероятно чудесному стечению обстоятельств Гермионы в тот день на обеде не оказалось – сразу после первого урока Истории она ушла в библиотеку, писать какое-то там эссе по рунам. Гарри даже вообразить боялся, что бы произошло, будь подруга в Большом Зале.

Едва на стол упал Пророк, как кружка в руке Блэка взорвалась. Точь в точь, как бокал в руке тетушки Мардж. Возможно, она и не врала, что просто слишком сильно его сжала. Люди сперва изумленно и даже с раздражением повернули головы, а потом увидели газету – и брызнули в стороны. Вокруг Гарри моментально образовалось пустое пространство.

Половину первой страницы занимала фотография. Та самая. Сделанная в палатке перед испытанием. Они с Гермионой стоят обнявшись, а потом девушка отпрыгивает в сторону. И так по кругу.

Рон присвистнул и поинтересовался

- Я что, все пропустил?

Блэк медленно протянул руку к газете.

Фактически вся статья, занимавшая всю передовицу, и продолжавшаяся на второй, шестой и седьмой страницах, была посвящена только ему. Правда, Флер и Виктор на этот раз хотя бы были названы по именам. По чужим. Флар Декулар и Витор Крум. Сказано о них было несколько слов в самом конце статьи. Седрик, как и в прошлый раз, не упоминался. Две страницы – описание боя Блэка. В духе Златопуста Локонса. Если верить напечатанному – хвосторога пыталась разрушить арену, но Гарри оседлал ее верхом и усмирил. Еще одна страница – его интервью.

Моя сила – наследие моего отца Сириуса Блэка, но я направлю ее на то, чтобы сокрушить его во прах. Я читал статью обо мне, и мне грустно оттого, что люди не поняли меня. Я хотел не оскорбить Свет, но показать, что Тьме стоит бояться меня.

Встреча со смертью – это ужасно. Мне часто снятся кошмары о том, что со мной произошло, и я просыпаюсь в слезах. Но мужчины не должны бояться плакать, надо всегда быть честными.

Я знаю, что на Турнире со мной ничего не случиться, потому что я нужен своим друзьям и всем кто знает и верит в меня. Ваша поддержка бьется в моем сердце.

Меня поддерживают близкие мне люди – мой названный брат Рональд Уизли и моя возлюбленная – Гермиона Грейнджер. Да, я действительно, встречался с другой девушкой на протяжении двух лет, но я рад, что этот период завершился. Теперь моя любовь отдана нужному человеку.

Рита Скитер не только превратила его лаконичные и, как он сам считал, довольно умные ответы в длинные, совершенно невменяемые предложения, но еще и якобы опросила других студентов, желая узнать, что они о нем думают.

В Хогвартсе Гарри действительно встретил свою любовь. Его близкий друг Колин Криви говорит, что Гарри всюду появляется в обществе Гермионы Грейнджер, сногсшибательной красавицы, которая, как и Гарри, одна из самых блестящих студентов школы.

- Я убью ее, – серьезно пообещал Блэк. – Я найду ее и убью. Но сперва… – Он оскалился и медленно повернулся к Колину. – Сперва я убью кое-кого другого.

- Прекрати, ты серьезно думаешь, что Колин это сказал? Он же не самоубийца, в самом деле.

Гарри изучил взглядом бледного как мел Криви, застывшего словно кролик перед удавом, и через силу отвернулся.

- Нет, конечно. Я вот этой ахинеи точно не говорил.

- Как?! – Рон схватился за сердце. – Ты что, не считаешь меня, названным братом?!

- Считаю. Но…

Друг прищурился.