Он бросил взгляд на нее из-под ресниц, заметив, как девушка заерзала с вилкой в руке.

–– Стейк тоже мое любимое блюдо.

Откуда это взялось?

–– В самом деле? С кровью, средней прожарки или прожаренный?

Линкольн ответил, не задумываясь.

–– С кровью.

Ее глаза слегка расширились.

–– Это потому, что ты ... гм, я имею в виду ...

–– Я знаю, что ты имела в виду, –– рявкнул он, тотчас пожалев об этом, когда она сжалась.

Она опустила взгляд на тарелку.

–– Я не хотела обидеть. Иногда я говорю, не думая. Мой папа всегда говорил, что мне не хватает фильтра.

Упоминание о Чарльзе Этвуде только вывело Линкольна из себя.

–– Мне очень жаль, –– пробормотала она, отложив вилку.

Линкольн отмахнулся от ее извинений и кивнул в сторону тарелки.

–– Ты закончила?

–– Я была не очень голодна. Хотя все вкусно.

Он резко встал.

–– Пойдем, я хочу показать тебе кое-что.

–– Снаружи? –– она бросила взгляд на дверь.

Губы Линкольна почти дрогнули. Почти.

–– Аллигаторы обычно атакуют, если ты находишься рядом с их гнездом. А мы будем двигаться в противоположном направлении.

–– Обычно? –– Руби поднялась со стула. –– Вероятно, сегодня будет один из тех необычных раз.

Зверь изучил ее нервное состояние. Он подошел к ней и присел.

–– Забирайся.

–– На твою спину?

Сомнение в ее голосе не исчезло.

–– Да, на спину! –– рявкнул он, наклонившись немного ниже.

Руби подпрыгнула от его слов и забралась на стул, прежде чем обнять руками его шею и залезть на спину. Линкольн сразу же подхватил ее под колени и приподнял выше. Ощущение ее маленького тела, крепко прижатого к его спине, делало странные вещи с внутренностями Линкольна. И затем ее запах снова ударил в него. В его горле поднялся рык желания, но он проглотил его. Последнее, что он хотел, чтобы она увидела влечение, которое он испытывал к ней.

Хотя это убивало его, но он признался себе, что Руби привлекает его. Было трудно бороться с этим чувством, которое, казалось, только увеличивалось с каждой проведенной вместе минутой. Он сердился, что хочет ее. Она была врагом. Порождением Чарльза Этвуда.

Она поднялась выше на его спине, как только он вышел через двери. Линкольн был потерян.

–– Куда мы идем? –– спросила она, ее теплое дыхание овевало его ухо.

Линкольн взглянул на очевидную эрекцию, выпячивающуюся спереди джинсов, надеясь, что Руби не заметит этого. Она, скорее всего, с криками побежит к воде и рискнет встретиться со страшными аллигаторами.

Чтобы отвлечься от своей сексуальной тяги, Линкольн потопал к задней части хижины, пытаясь думать о чем угодно, кроме сладкого запаха женщины, цепляющейся за его спину.

–– Мой отец построил ее для моей матери. Мне сказали, что она приезжала сюда, когда хотела побыть одна.

–– У тебя есть братья или сестры?

–– Нет. Мой отец больше никогда не связывал себя узами брака.

Достигнув места назначения, Зверь наклонился, чтобы Руби смогла соскользнуть с его спины. Но девушка только вскарабкалась выше.

–– Ты уверен, что здесь нет аллигаторов?

Из его горла вырвался задушенный звук, наполовину рык, наполовину хихиканье. Зверь замер, застигнутый врасплох собственными эмоциями. Это был первый раз в его жизни, когда он смеялся.

ГЛАВА 25

Руби огляделась вокруг. Лес располагался по обе стороны от небольшой хижины, предоставляя десятки мест аллигаторам, чтобы спрятаться. Она поняла, что Линкольн опустил ее на землю, но черта с два ее ноги прикоснутся к земле, пока он не заверит ее, что здесь нет ни одного аллигатора. Он рассмеялся?

–– Ты можешь думать, что все это смешно, но я не спущусь.

Из него раздался еще один странный звук. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что его верхняя часть тела сотрясалась от смеха, когда к ней присоединилась ее собственная. Неважно, смеялась ли она от нервов или от безумно смешной ситуации, в которой девушка оказалась, но Руби не могла остановить смех, который вырвался из нее. И здесь, за маленькой заброшенной хижиной на берегу Миссисипи, образовалась связь между двумя очень разными душами.

Они засмеялись, пока Линкольн не упал на колени, и Руби невольно соскользнула с его спины.

«Я, должно быть, сумасшедшая», –– подумала она, вытирая слезы радости. –– «Я в лесу со Зверем, который не может быть человеком, и нахожу юмор в ситуации, которая так далека от забавной. Это безумие».

Зверь пришел в себя первым.

–– Я не знаю, откуда это взялось. Я никогда раньше не смеялся.

–– Я тоже давно этого не делала, –– призналась Руби, вставая на ноги и снова проверяя местность. –– Что ты хотел мне показать?

Линкольн встал и указал на просвет впереди.

–– Ты предпочитаешь, чтобы тебя несли дальше?

–– Я думаю, что справлюсь сама. Полагаю, если нас и хотели съесть, то сделали бы это сейчас.

Его волнующие голубые глаза свернули.

–– Да, ты права.

Руби последовала за ним к просвету, ее дыхание замерло, когда появилось множество разных кустов роз, заключенных внутри старого кованого железного забора.

–– Ого, красиво. Это ты сделал?

Он покачал головой.

–– Мама начала это до моего рождения, но я поддерживал это место с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы приходить сюда один.

Что-то дрогнуло внутри Руби. Она посмотрела на профиль Линкольна. Он вырос в одиночестве, изгнанник, проклятый с рождения. Мальчик, который никогда не знал любви матери.

–– Мой брат тоже вырос без матери.

Линкольн напрягся. Расслабленный взгляд на его лице затвердел.

–– Ты сравниваешь меня со своим братом?

–– Нет. Я...

–– Мы ничем не похожи! –– рявкнул он, подходя к ней. –– Миллионы детей растут без матерей. Но только один был проклят, чтобы жить в личине зверя. Я!

Он повернулся на каблуках и зашагал в сторону хижины, оставив Руби бежать за ним.

–– Прости, –– вздохнула Руби, входя в хижину за ним. –– Я не хотела, чтобы

это прозвучало бесчувственно.

Собирая принадлежности для пикника, Линкольн продолжал стоять к ней спиной.

–– В твоей жалости нет ни нужды, ни необходимости.

Беспомощность скрутилась внутри Руби. Независимо от того, что она говорила или делала, она всегда, казалось, обижала его.

–– Я не жалею тебя, мудак! Я просто подумала, что если мы собираемся провести следующие три недели вместе, может быть, нам следует поладить.

Линкольн повернулся с корзиной в руке.

–– Давай возвращаться. Мне нужно многое сделать, пока не стемнеет.

Руби шагнула в сторону, когда он пролетел мимо нее. Линкольн сбежал вниз по склону к причалу, предоставив ее самой себе там, где повсюду рыскали аллигаторы.

* * * *

Руби вошла в комнату Кэмерона, стараясь не разбудить его. Проведя напряженную поездку на лодке с Линкольном, ее нервы не могли справиться с болью брата, которая, несомненно, пришла, когда он проснулся.

–– Он приходит в себя? –– спросила она медсестру, возившуюся на противоположной стороне постели Кэмерона.

Медсестра нежно улыбнулась.

–– На минуту. Болеутоляющие, которые мы даем ему, в значительной степени сохраняют его в покое. Он то спит, то приходит в себя.

–– Значит, он не испытывает никакой боли?

–– Ничего невыносимого, –– заверила ее медсестра. –– Я пойду и оставлю вас с ним наедине.

Руби вернула ей улыбку.

–– Спасибо.

Как только медсестра исчезла в коридоре, Руби уселась рядом с кроватью Кэмерона и схватила его за руку.

–– Привет, Кэм, –– тихо прошептала она. –– Я знаю, что ты меня не слышишь. Мне просто нужно поговорить с тобой.

Переведя дух, она поцеловала его маленькую руку и продолжила.

–– Мне жаль, что меня не было рядом, когда тебе было больно. И мне также жаль, что я не была с тобой последние пару дней. Но я делаю все возможное, дабы убедиться, что о тебе позаботятся.