Меня терзало отвратительное ощущение внезапного воскрешения. Вот только что существовала безграничная пустота, тишина и спокойствие, но вдруг у тебя появляется тело, ты открываешь глаза, подставляешь воспалённые белки едкому солнечному свету и обречённо думаешь: «Боже, нет…»

Знакомая тяжесть бытия, на этот раз обострённого сильнейшей алкогольной интоксикацией, врывается в память. Рассеивается блаженная темнота забвения, выстраивается картина мира. Медленно и урывками, будто выплывающие из тумана призрачные очертания незнакомой местности, проясняется сознание. Ты живая. И раскалывающаяся голова – лишнее этому доказательство. А пить-то как хочется! Этим шершавым языком прямо-таки можно киви чистить! Похоже, кто-то вчера не слабо наклюкался, а, Манюня?

Я полежала, морщась от шума крови в ушах, потёрла виски, левый пронзило калёным железом. Охо-хо… Кажется, я ещё и ударилась этой бестолковой головой. Да, пить я определённо всё ещё не умею и не умела никогда, каждый раз одна и та же ерунда – головная боль и провалы в памяти.

Открыла глаза – всё очень белое. Туман. Нет, не туман – какие-то занавески прямо над моей кроватью. Проморгавшись, поняла, что это антимоскитный балдахин. Ну что ж, отлично, Маша, просто отлично! В пьяном угаре тебя унесло на чью-то дачу, поздравляю, дубина.

Постанывая, села. Тупо и безучастно разглядывала какое-то время проступающую сквозь белую сетку незнакомую обстановку. Поползала по кровати, пытаясь найти выход из-под балдахина, наконец, спустила босые ноги на пол. Солнце уже высоко, продрыхла, наверное, до самого обеда. Если мои собутыльники, кем бы они ни были, сейчас же не дадут мне воды, я скончаюсь, просто скончаюсь от этой дикой жажды! Нужно найти кого-нибудь. На мне незнакомая длинная футболка, нет, даже не футболка – нечто вроде ночной рубашки, весёленькая, жёлтенькая, с пальмами. Надо подняться на ноги. Как тяжко-то, а! Всё, теперь точно больше никогда не пью. Точно-преточно! Никогда!

Я сделала шаг к двери, ещё один. Краем глаза заметила странные отблески за окном. Чувствуя, как сердце заходится от недобрых предчувствий, взяла курс к открытому балкону.

Колени ослабли, руки задрожали ещё сильнее, глаза зачесались так, что мне захотелось их выцарапать. Минуту спустя я сложила картину в одно целое. Я стою на балконе, на лужайке передо мной плавно раскачиваются на ветру яркие цветы, справа и слева возвышаются ослепительно белые стены, пальмы шуршат широкими листьями, бескрайняя бирюзовая гладь сверкает на солнце.

Спокойно!

Это чей-то безумный, тщательно продуманный розыгрыш. Я бессознательно завертела головой в поисках скрытых камер, уверенная, что за мной следят. Перебрала возможные причины такого сюрприза. У меня день рождения? Но он же в… стоп. А сейчас что? Какой месяц? Я не знала, не помнила. День недели? Любой из семи. Год? Две тысячи девятый – неуверенно подсказало сознание.

Держись, Маша, сядь лучше в кресло, пока не упала, дыши.

Я потёрла глаза, подёргала себя за волосы, больно ущипнула за руку и даже дала себе несколько пощёчин. Бирюзовое безмятежное море по-прежнему играло солнечными бликами, на горизонте виднелись окутанные туманной дымкой острова. Я призывала себя к спокойствию, пыталась сложить все несообразности в нечто логически непротиворечивое, но выходило плохо. «Наверняка всему этому есть какое-то простое объяснение, – убеждала я себя. – Да, оно должно быть, просто я его пока не знаю».

Вдруг из глубин сознания всплыл мутный, растаявший от времени образ подружки, разговаривающей по телефону с оператором туристической фирмы. Сидя в какой-то круглосуточной забегаловке, голодные и пьяные после ночного клуба, мы вдруг решили срочно рвануть на море и обговаривали с менеджером детали. Горящая путёвка до египетского курорта с вылетом через несколько часов нас вполне устроила, и мы, наверное, даже уехали бы в аэропорт, если б я совершенно случайно не вспомнила, что у меня ещё нет загранпаспорта. Расстроились мы тогда не на шутку и пообещали сами себе, что когда-нибудь обязательно провернём эту затею со спонтанной поездкой на море. Порывшись в памяти, я осознала, что загранпаспортом я уже обзавелась, и довольно давно.

Вот это да! Ну и ну! Мы, две пьяные идиотки, всё-таки сделали это, осуществили свой давний замысел, придуманный также на пьяную голову? Мы всё же допились до того, чтобы в полубессознательном состоянии купить билеты на первый же рейс до Шарм-эль-Шейха и рванули на море? Как нас вообще в самолёт-то пропустили в таком виде? Как жаль, что я этого не помню, как хорошо, что я этого не помню. Да, сердобольная память часто стирает из затуманенного алкоголем сознания самые отвратительные моменты. Я напряглась, пытаясь вспомнить события, приведшие меня на берег этого моря, но в голове была пустота – сплошная чёрная пустота, вакуум, в котором ничего не существует. Стоило закрыть глаза, как среди тёмной головокружительной бездны возникали и тут же исчезали какие-то картинки, обрывки, но я не только не могла понять, относятся ли они к делу, но даже не могла восстановить в памяти очерёдность этих событий.

А может?..

Нет! Пожалуйста! Только не это! Я же не поссорилась с Даней? Он ведь не бросил меня? Я вдруг почувствовала себя так, будто оступилась и упала в яму, какое-то глухое отчаяние набросилось на меня со всех сторон, и я начала задыхаться. Лёгкие сдавило, словно невидимые змеиные кольца обвили грудную клетку и с каждой секундой сжимали её всё сильнее. Одно из колец опутывало горло, я задышала часто и неглубоко, пытаясь не потерять сознание от удушья.

Всё хорошо, Манюня, всё хорошо. Тебя сюда Даня и привёз. Смотри, всё сходится – море, красивый номер, у тебя болит голова, ломит висок. Ты просто упала ночью с кровати, ударилась, и у тебя произошёл маленький провал в памяти. Это случается. Кольца постепенно разжимаются, лёгкие дышат, кровь начинает бежать по телу, впрыскивая в мозг потоки новой боли. Ну как же всё-таки голова гудит! Невыносимо! И тошнит ещё вдобавок.

иди умойся

Я поискала ванную в своём номере, но тщетно. Открыла дверь, высунула объятую пламенем голову в коридор. Не сильно похоже на отель. Какой-то гест-хаус, что ли? Ох, беда-беда… Общая кухня, общий санузел, а я в таком виде. Но если я сюда с Даней приехала, этот дом вполне может оказаться арендованной виллой. Нужно добраться до водопоя, давай шевелись.

Я пошла вперёд. Ступала осторожно, опасаясь, что будут скрипеть полы, но они не скрипели. С трудом переставляя ноги, добрела до лестницы, кое-как спустилась вниз и оказалась в гостиной, объединённой с кухней. Застыла, озираясь по сторонам, как деревенщина. Шикарная обстановка, дорогущая мебель, картины, стекло. Всегда чувствую растерянность и под ложечкой сосёт, когда вижу такое вот богатство, несмотря даже на то, что Даня постепенно приучает меня к этому. Я всё ещё не готова жить в его роскошном доме и только поэтому не переезжаю к нему, но рестораны и дорогие отели, по которым он меня таскает, подготавливают меня к жизни рядом с ним. Какие здесь высокие потолки, наверное, метров пять-шесть! Оторвавшись от здоровенной антикварной люстры, я наткнулась взглядом на человека и тут же спряталась за угол, сердце стучало, как бешеное. Я совершенно точно не знаю его, вижу впервые! Несколько раз осторожно выглянула из своего укрытия, рассматривая незнакомца. Мощный симпатичный брюнет в свободной зелёной рубашке, одной рукой почёсывает макушку, другой сжимает мышку от ноутбука, нахмурившись, смотрит в монитор. Кто он такой? Стоит ли его опасаться?

Любопытство пересилило подозрительность, я обтёрла вспотевшие ладошки о рубашку и вышла в пятно солнечного света. Брюнет изумлённо и немного даже испуганно уставился мне в лицо. Вскочил с места, подошёл ближе, держась настороженно, будто не был уверен в том, знакомы ли мы, и можно ли мне доверять. Лицо напряжённое, болезненное. Видно, ему тоже несладко с похмелья.

– Hello? – просипела я, решив на всякий случай быть вежливой. – How are you?