========== 3.3 АГЛОН (11) Роспись по извёстке, аварийные шахты и чуждый разум ==========
ЧАСТЬ 3
***
Погода переменилась в третий раз, небо очистилось так же быстро, как до того помрачнело, и клонящееся к закату солнце мигом прогрело воздух до летней жары. О мимолётном ливне напоминали только мокрые и оттого ярко-зелёные стволы осинок да разбегающаяся с дороги вода. Маленький отряд во главе с Тьелпэ вчера выехал с Аглона и направлялся в посёлок в верховьях Ароса: тамошние эдайн прислали сообщить благородным господам, что на шахте делали всё как сказано, но всё равно приключился обвал, так что следующий обоз с медью задержится.
Примерно век назад, когда очередная волна переселенцев из-за Синих гор добралась почти к самому Аглону, Куруфинвэ был настроен к ним более чем скептически, но согласился перетерпеть, пока пришельцы разбредутся по другим землям: половина их собиралась идти дальше на запад, а другая – обратно за горы. Первые оправдали его надежды и ушли топтать западные границы Дориата, а вот вторые внезапно передумали и попросились в вассалы Майтимо. Который тоже надежд не оправдал и присягу принял.
Так Химринг обзавёлся несколькими тысячами пополнения в армию, а Аглон – посёлками эдайн на южных равнинах и в Дор-Динене на западе. Куруфинвэ с их присутствием смирился после того, как рядом с одним из них оползень обнажил небольшой выход азурита, и эдайн совершенно самостоятельно взялись его разрабатывать, плавить медь и отсылать часть в город.
С медью они, по всей видимости, работали ещё у себя на востоке – во всяком случае, слово это было у них своё, не заимствованное у синдар или авари, как слова для большинства инструментов. Да и бронзу, в отличие от железа, умели не только покупать и перековывать, хотя и считали её почему-то отдельным металлом, а не сплавом, и на вопросы о добыче мышьяка и защите горняков от отравления смотрели непонимающе. Тинто полагал, что они просто не знают синдарского слова, а их собственное слово для мышьяка просто не удалось пока вызнать, но по мере расспросов Тьелпэ начал подозревать, что им просто повезло с рудой, содержавшей и то, и другое.
Всё это Тьелпэ обсудил с отцом ещё при первых известиях об оползне, и тогда они решили оставить выплавку людям и брать с них уже металл, а не сырую руду. Первое время добыча шла бодро. Люди охотно переняли у нолдор несколько приёмов, но вполне справлялись сами – пока не выбрали небольшой верхний пласт подчистую. Месторождение, как показала проверка, на этом не истощилось, но дальше ныряло вглубь, и подкапываться к нему сверху сквозь сплошную породу было нерационально. Тогда Тьелпэ и приезжал в первый раз с небольшой группой мастеров: изучить месторождение подробней, спроектировать пару штолен и объяснить эдайн, как этот проект воплотить, не уронив себе на головы половину горы.
Как показали недавние события, урока хватило всего на тридцать лет.
Самое удивительное, что мастеров и даже целителей из города эдайн не звали, посланец – шустрый подросток, путавший в своей речи синдарин с аварином и оживлённо жестикулировавший, если слов из обоих языков не хватало, - даже удивился, узнав, что обратно поедет с целым отрядом. Он, похоже, рассчитывал только сообщить о срыве сроков с поставками и при необходимости передать в посёлок начальственный гнев.
Сейчас он ехал в хвосте, не встревая в разговоры, хотя его соседи специально говорили на синдарине, а не на квенья. Только с интересом слушал всё утро, как Тинто свистом перекликается с птицами, и откровенно огорчился, когда тот отвлёкся от птиц на Тьелпэ.
Перед отъездом Тинто успел только собрать вещи, но не выспросить подробности, так что слушал их теперь, заодно поневоле участвуя в рассуждениях о том, что могло пойти не так и какие особенности породы он мог не учесть при проектировании.
- Не вовремя это всё, - заключил рассуждения Тьелпэ. – Ещё с письмом Майтимо разобраться не успели…
- А?.. – рассеянно обернулся Тинто, отвлёкшийся на разглядывание человека. Те, как и наугрим, отращивали волосы на лице и – тоже как наугрим, - общаться с квенди предпочитали на чужом языке. Сейчас всё больше на синдарине, аварин понемногу забывая. Хорошо хоть, имена свои на чужой манер не переиначивали и не скрывали своего языка. – Это которое письмо? Которое об учениках? Это они уже скоро должны приехать, получается?
- Да.
- Но ими же, вроде, твой отец должен заниматься. Нельяфинвэ же так писал. Разве нет?
- Да, - кивнул Тьелпэ. – Так что времени на остальное у него станет ещё меньше.
Тинто пожал плечами, бездумно теребя ленту в лошадиной гриве. Можно подумать, без учеников Куруфинвэ много внимания уделял городским делам. Кроме, разве что, военных – вместе с Тьелкормо. Остальное по большей части и так лежало на них. Он и на шахту поехал по делу, а не за компанию: оценить, нужна ли эдайн помощь в ремонте, какая и сколько. Да ещё сколько руды они успели добыть, насколько меньше пришлют, чем в прошлом году…
Медь из посёлка возили южней, через большие броды, но едущим налегке всадникам не было нужды спускаться так далеко: речки, сливавшиеся ниже в Арос здесь только собирали со склонов ручьи, не разливаясь пока широко, да и весенняя вода с ледников уже сошла – невысокая, к тому же, из-за малоснежной зимы. В прошлый раз Тьелпэ приезжал сюда ближе к осени, и тогда каменистое русло казалось совсем уж непомерно большим для обмелевшего потока, змеящегося и ветвящегося между наносами в несколько раз шире его самого. Сейчас через самый большой рукав кто-то перекинул солидное неошкуренное бревно и несколько жердин поменьше, и Тьелпэ в который раз подумал, что нужно сделать здесь мост. Как только убедить отца, чтобы освободившихся строителей перекинули сюда, а не на Ард-Гален, ставить очередную заставу?
Мокрые от брызг жердины лошадям не понравились, но они и вброд уже могли пройти, едва замочив колени, и через несколько минут, недовольно пофыркав для вида, зацокали копытами по правому берегу.
На этой стороне тропа не шла вдоль речки, а забирала к востоку, понемногу вползая на гребень и переваливая его – к главной, мощёной дороге, связывавшей посёлок и броды. Где тоже моста так и не поставили.
Ближе к посёлку потянулись луга, а затем и поля: небольшие лоскуты зелени, с которых за несколько поколений уже успели выбрать прилично камней, сложив их по краям в низкие, едва по колено, стенки.
Вброд перейдя ручей, небольшой отряд свернул вниз по течению к деревянным мосткам у плоского валуна, где плескалась малышня вперемешку с собаками, мешая девочкам постарше стирать что-то яркое и хлёстко получая от них за это по плечам и спинам. По мере их приближения мостки затихли, разглядывая приезжих с раскрытыми ртами. Приезжие отвечали им почти таким же любопытством – только местный посланец гордо выпрямился с непроницаемым и внушительным видом. На него смотрели почти так же зачарованно, как на его спутников.
Большинству в отряде уже приходилось видеть посёлки эдайн, но этот отличался: сложенные из плоской щебёнки дома стояли чаще и выше, не разбросанные среди просторных полей и садов, а вытянутые внутри периметра довольно стройными поясами. Скорей, городок, а не село.
Тьелпэ преимущественно сравнивал с прошлым визитом и замечал отличия. Домов стало больше и лепились они теперь тесней, многие обмазаны глиной и выбелены местной известью, через один расписаны: орнамент и мелкие цветы углём и красной глиной.
В посёлке было немноголюдно, только дети возникали из ниоткуда стайками и вытягивались широким хвостом за гостями, переговариваясь и не подходя близко. Женщина, мывшая посуду в сбегавшем между домами ручье, рядом с плещущимся там же утиным семейством, подняла голову, удивлённо рассматривая процессию из-под мокрой ладони, звонко крикнула что-то детям, и сразу трое сорвались со своего места в хвосте и умчались вперёд, сверкая босыми пятками по каменистой дорожке и распугивая кур.
Сотню шагов спустя третий, внутренний круг домов раздался, уступая просторному лугу, служившему заодно и главной площадью. На краю луга спящий под одиноким развесистым вязом старик пас полдюжины коз и ползающего ребёнка, длинным шнурком привязанного за ногу к руке пастуха.
