Кроме разбитого носа, этот рассказ мало что объяснил. Мастер свалился на людей, как снег на голову, по дороге на праздник. Просто возник из-за очередного бугра и радостно попросился в компанию. Говорил много и охотно, но всё о ерунде, из полезного эдайн запомнили только, что он был чем-то очень взбудоражен и рад, повторял, что нашёл что-то очень важное, и даже объяснял непонятными словами, что именно. Но непонятных слов никто не запомнил, а насчёт места и вовсе сомневались, что Ингасиндо что-то говорил. Только что направлялся он на тот же праздник, поскорей сообщить лорду о своей находке.

Где-то на этом этапе расспросов у Куруфинвэ снова кончилось терпение, и он снова поехал вперёд, не желая сперва дожидаться, пока эдайн починят свои телеги, а потом тащиться рядом с этими телегами со скоростью пешего. Тащиться им предстояло в ту же сторону: Амилвендэ настояла, что в лагере им проще будет оказать помощь, чем в деревне, где ни одного целителя нет. К тому же, лагерь был куда ближе.

В лагере и без того счастливого Куруфинвэ ждало ещё одно приятное известие. С первого взгляда его ничего не насторожило: дети по-прежнему бегали, лучники и щитовики по-прежнему тренировались, у южного края лагеря снова показывали какое-то представление. Ну, хоть что-то. Тьелпэ догадался, похоже, поменять расписание, отодвинув на вечер всё, что требовало участия или судейства уехавших феанариони, но Куруфинвэ всё равно досадливо морщился и про себя проклинал невовремя проснувшихся орков. Почти полгода сидели смирно – чего им сейчас-то вожжа под хвост попала? Весь турнир из-за них кувырком! А сколько времени на подготовку убито!

Впрочем, ситуация ещё не безнадёжна. Озабоченные лица вокруг попадались, но это можно было объяснить беспокойством за уехавший отряд или неудачей в поединке – мало ли чем. Выражением лица Куруфинвэ, в конце концов.

Подозревать неладное он начал уже после того, как они оставили лошадей у левады и направились к трибунам: когда Райтандо спросил:

- Лорд, а кого ты оставлял командовать лагерем?

Тьелпэ и в самом деле не было видно, а найдя Нинкветинко и узнав причину, ругаться Куруфинвэ потянулся, даже не дослушав.

“Тьелпэ!”

Отозвался тот не сразу, возмутив Куруфинвэ ещё больше, так что тот сразу напустился на сына:

“Это ещё что за новости? Я кому сказал оставаться в лагере?”

Тьелпэ был в порядке, только настроение странное, слегка пришибленное. Ответил он из-за этого тоже с запинкой:

“Извини. Нам сообщили про ещё один отряд орков.”

“И ты решил поохотиться на них лично?” – саркастически поинтересовался Куруфинвэ, испытывая желание пришибить его ещё сильнее.

“Я не знал, кого ещё отправить, - сказал Тьелпэ и замолчал, старательно не упоминая, по чьему решению из лагеря одновременно пропали сразу все кандидаты в командиры. Не говоря уж о старших родственниках. Но продолжил, не дожидаясь очередного “поумничай тут”: - Мы уже возвращаемся.”

Желание пришибить усилилось, но затягивать разговор Куруфинвэ не собирался. Ему и так хватило уже осанвэ на сегодня.

“Вы ещё в деревне?”

“Только выехали.”

“Орки вокруг есть?”

Тьелпэ помолчал – подсчитывает орков, что ли? – и заключил:

“Не думаю.”

“Хорошо. Езжайте назад по дороге, вас встретят.”

“Хорошо.”

Куруфинвэ снова подумал было спросить, почему Тьелпэ сегодня соображает ещё медленней, чем обычно, тот первым спросил, посомневавшись:

“У тебя всё в порядке?” – тоже, значит, заметил чужое настроение.

“Да”, - коротко ответил Куруфинвэ и разорвал связь. Обмен впечатлениями от приятного дня он решил приберечь на потом, после головомойки не в меру самостоятельному мальчишке. Что бы ни испортило ему настроение, добавить не помешает.

И только утвердился в этом решении, когда оказалось, что тот и Тинтаэле своего зачем-то потащил воевать, бросив организацию лагеря и все хозяйственные вопросы на Нинкветинко.

Комментарий к 3.3 АГЛОН (17) Об охоте, стрельбе и вреде одиноких прогулок

В эту главу все трупы не влезли, немного осталось на следующую

========== 3.3 АГЛОН (18) Драка, похороны и прочие культурные мероприятия ==========

***

Поговорив с сыном, Куруфинвэ отрядил Эканара взять свежих лошадей и ехать навстречу неожиданным героям, а сам сразу двинулся в сторону арен - проверить, окончательно загублен турнир или что-то ещё можно исправить. К его удивлению, отсутствия лордов никто как будто не заметил. Тревоги на встречных лицах не наблюдалось, на площадках продолжали упражняться с копьями и топорами, разве что зрителей поубавилось. Увиденное немного подняло настроение, так что на подскочившего Нинкветинко Куруфинвэ не рявкнул, а всего лишь хмуро взглянул и терпеливо выслушал десяток вопросов об изменениях в расписании. В отсутствие старших лордов Тьелпэ перенёс все финальные поединки на утро, но на заключительный день изначально намечали групповые построения и отработка быстрого перестроения и выполнения команд. Простейших, конечно: всем вместе пойти, остановиться, развернуться, добежать до холмика и построиться там… В общем, ради этих занятий Куруфинвэ весь праздник и затевал, давно решив, что раз прилично владеть оружием эдайн всё равно обучиться не успеют за такой короткий срок жизни, то хотя бы можно составить из них не требующую особого индивидуального мастерства пехоту. Самые ценные призы он назначил именно за этот вид программы в надежде привить людям привычку готовиться и тренироваться (не к войне, так хоть к играм), и заменять этот план просмотром сомнительных достижений человеческих мечников никакого желания не имел. О чём и сообщил Нинкветинко: финальные поединки пройдут параллельно с завершающим праздник угощением, и если кому-то кусок пирога важнее, чем внимание лордов, то лорды запрещать не будут, но выводы сделают.

Осчастливленный и слегка озадаченный ответом верный ушёл выполнять, а Куруфинвэ ещё постоял у площадки копейщиков, слушая, как кто-то из стражей учит эдайн шагать строем и не болтать копьём на ходу, и старательно не замечая, как растоптанная в мокрую грязь трава потихоньку засасывает в себя новые сапоги. Потом счёл, что достаточно показался людям, чтобы никто не подумал, что лордам праздник и турнир неинтересны, и двинулся в обход, стараясь выбирать лужи попрозрачней.

У поворота к трибунам его настиг доносящийся из овражка шум и выкрики. Куруфинвэ нахмурился и пошёл посмотреть, что происходит – а то мало ли, эти эдайн умеют устраивать бардак на пустом месте не хуже близнецов. Чего стоят безумные игры, о которых докладывали первое время стражи, пока Тьелкормо не приказал им следить за всеми развлечениями эдайн и немедленно пресекать. То они ежами кидаются без малейшего сочувствия к ежам и друг к другу, то перетягиванием намыленных ужей развлекаются – и каждая такая игра обязательно заканчивается дракой.

Вдоль края овражка зрители толпились не слишком плотно, так что Куруфинвэ не пришлось проталкиваться, чтобы убедиться, что в этот раз до драки пока не дошло. Человеческая молодёжь каталась с горки. Кубарем и наперегонки, ломая остатки можжевельника и вереска на мокром и грязном склоне, чтобы с хохотом и уханьем свалиться в итоге в ручей. Любуясь этим безобразием и вяло гадая, обойдётся ли без переломанных ног, Куруфинвэ хмуро думал: почему за такими глупостями никогда не застают орков? Фантазии не хватает? Или её удачно купирует Моринготто?

Смотреть, кто выиграет, он не стал. Остановился чуть в стороне, сорвал пучок травы и принялся стирать засохшие капельки грязи с голенищ сапог. За этим интересным занятием его и застал Турко, тоже не успевший переодеться с дороги и, видимо, поэтому жутко недовольный:

- Вот ты где! Почему ты умчался один?

Куруфинвэ поморщился, но не стал пояснять, что в его случае «один» означало «всего лишь в компании полудюжины верных». Швырнул грязный пучок в лужу, стряхнул налипшие травинки со штанов.

- А что там было делать? В десятый раз слушать рассказы про героическую оборону обоза? У меня тут дел полно вообще-то.