Девушка была почти на голову ниже своего мужа, то бишь, до груди Дураку. А по лицу, вряд ли ее можно было назвать Первой Леди Кемета. Ее длинные черные волосы были аккуратно уложены в хвост и завязаны широкой, вышитой опять же золотом, лентой, а уж прозрачное платье… "Эх, был бы тут Кирилл, любитель китайского порнографического мультика "Хентай", - подумал программист, — вот он бы оценил прикид этой девахи". А Ивана немного смущала мода кеметских девушек носить все прозрачное или вообще голышом щеголять. Еще ему совершенно не нравились невысокие девушки: целоваться с ними неудобно. Жена фараона искоса посмотрела на гостя оценивающим взглядом и закрыла глаза, улыбнувшись уголками губ и покраснев.

— На колени, — скомандовал Хоремхеб, и парень сел на ковер, словно его приглашали покурить кальян в шатре из сказок 1001 ночи.

В то время двое его провожатых грохнулись ниц, чуть не разбив лбы. Ну, зачем, спрашивается, этот солдафон рявкнул так громко? Устроившись поудобнее, Иван снова впился глазами в красавицу-царицу. Чем-то отдаленно она напомнила ему возлюбленную, хотя он прогнал эту мысль, подумав: "Скоро каждую девку Ирой назовешь, совсем крыша поехала!

Избавившись от мыслей о проводнице, Иван вспомнил один старый клип Майкла Джексона, когда тот, материализовавшись перед каким-то фараоном, исполнил свой хит. Но царю не понравилось, и велел он Майкла казнить, и тот обратно вихрем в свое время смотался. Последнее программисту ни коим образом не грозило. Так что, нужно стараться, а то прикажут забальзамировать раньше времени. Да и перед прекрасной царевной позориться не очень хотелось. А еще если его, Ивана, сейчас казнят, то кто будет Иру-то искать?… А мир спасать за шесть дней?

— Интересно вы падаете ниц передо мной, чужестранец, — холодно заметил фараон.

Окажись Иван на его месте, то он бы, наверное, в глубине души долго смеялся над тем, что ему приходится сидеть, словно разукрашенной кукле, и смотреть на мир с таким непробиваемым выражением на лице и держать крест-накрест две закорючки. Интересно, а этот Тутанхамон в принципе такой, или ему тоже хочется над собой посмеяться? Иван пока не знал ответа на этот вопрос, но предполагал, что фараон именно посмеяться и желал. Только Дурак уселся на колени и коснулся лбом ковра, чтобы не нарушать этикета. А то мало ли, какие издевательства могли ждать российского программиста в случае, если фараон сочтет его приветствие не подобающим. Гость старался об этом не думать. "Все будет просто замечательно, спою пару куплетов и уйду отсюда навсегда", - внушал он сам себе.

После мудреной, полной вежливых слов и обращений витиеватой фразы, правитель сказал-таки, что ему не терпится услышать песню про себя, любимого.

Программист попросился встать, ибо играть сидя на гитаре ему неудобно. Эйе и Хоремхеб начали возмущаться по поводу того, что стоять перед фараоном какому-то странному чужестранцу — это неуважение к Его величеству. Но фараон пригрозил им скипетром, что был похож на крючок, ехидно улыбнувшись, и те умолкли.

— Ахмос, записывай все песни почтенного чужестранца! — приказал Тутанхамон.

И молодой писец, сидевший неподалеку от Ивана, покорно поклонился и обмакнул палочку в краску.

Все веселье Ивана как рукой сняло, у него тряслись коленки. Он провел рукой по струнам, издавая совершенно ужасный дрожащий звук. Нет, так нельзя. Убьют, зарежут, на ниточку повесят. Парень закрыл глаза и еще раз брякнул по струнам. Вот, страх начал проходить, и Дурак исполнил "Тутанхамона".

— Какая грязная песня, — заметил Эйе, когда гость пропел оба куплета, — и нашему народу такое нравится? Забыть эту песню надо!

— А нам с Анхесенпаамон нравится, — сказал в ответ фараон, без улыбки и каких-либо других эмоций, — откуда вы, музыкант?

— А я песней отвечу! — залихвацким голосом заявил раскочегарившийся программист, которому в голову как нельзя более уместно пришла замечательная идея.

— Из Раши я, вот! А зовут меня Иван Дурак! Иван Иванович, если по батюшке.

— А как последнюю строчку записывать? — простонал Ахмос, почесывая затылок, в страхе глядя на фараона.

— Пишется так, как произносится, — подмигнул певец расстроившемуся стенографисту. — Это http, можду прочим!

Иван до того разошелся, что забыл об отсутствии Интернета в Кеметских землях.

И потом сразу же затянул грустное, но такое любимое…

— Ради-ора… Скрип-ки… Бата-рейки… — бубнил под нос писец Ахмос, выводя на папирусе иероглифы по принципу "чтобы было, потом разберусь".

— Кодировку смените, товарищ писец, — пошутил Иван Дурак, продолжая. — А еще бы девочек в подтанцовку!

Обнаженные девушки, украшенные золотыми побрякушками тут же сорвались с места и принялись выплясывать под неведомую им музыку. Сначала получалось не очень, но потом они приспособились под такты песен чужестранца. И не важно, что приказал им не их господин, а незнакомый заезжий музыкант. Писец уже не знал, что и рисовать у себя в папирусе. Что значит "сменить кодировку", он тоже не представлял, неужели на клинопись переходить? Танцующие девушки сводили с ума, незнакомые слова лились рекой, а довольный фараон сидел и слушал странные тексты чужестранца, положив ногу на ногу и подперев щеку кулаком.