Куда ты катишься, человек? Цинизм с нецензурной бранью, Куда ты катишься, человек? Что станет последней гранью В стремительный сложный век? «Отче наш» лишь понаслышке, В Храм идут, потому что, как все, И грехи без передышки Сопровождают на скользкой стезе. Надежда на озаренье, Всем доступен и истинный путь, С Божьего благословенья, Человек, Человеком всё ж будь! 16.09.2017 Какой-то странный современный зритель Меняем романтических героев На монологи в нецензурных галифе, Так мысли далеки от всех устоев, Что не уложатся и сразу в голове. Сознание смущает средний зритель, Никак не въедет, что описывает суть, На сцене сумасшедшая обитель, И надо бы мозги в буфете сполоснуть. Какой-то странный современный зритель, Заборный мат по ощущениям на «бис», И часто искушённый потребитель На примитивах основательно завис… 5.09.2017 Людмила Тимофеева. Москва Любимый город (триптих) Здесь будет город заложен Назло… А.С. Пушкин Евразия – самый большой материк Земли, состоящий из двух частей света – Европы и Азии… Исторический словарь 1 Я не люблю тебя, Санкт-Петербург! – Глухой, безгласный. О тебя страна моя споткнулась и упала в блато, лицом на запад. Посмотрите на росс-секонд-лэнд. Хватайте бройлер-кур гигантски ноги. Славно ль, Питер герр? – Малоголов и страшно вниз велик, сидит болваном в крепости проклятой. Пошло аукаться: на зло – зло – зло… Ярлык франко-немецко… Невиновно падал в снег Милорадович. Цвет сумерек, химер. Петруши ль? бесы ль? – Достоевский знал. Февраль-иуда. Пресневеет соль неудержимо. С запада – Аврора – в мою державу: разгуляйся, голь неправая, не ведая позора. Яволь, мон шер товарищ финских скал. Ты в западно, ты в западлопоклон согнулся, зная – не закат, а кровь горит в Неве и в прочерках каналов, в знаменах, звездах. О моя любовь, как ты, свободу чуя, ликовала, еще не слыша поминальный звон. Моя страна с улыбкой распадалась. Отпали азиаты, пятясь вон. Юг закружил шальные ривердансы. Весь полузапад вытек из окон, собою горд. Что говорить о Гансе иль о Шамиле? В Беловежской, малость. – Россия, ты свободна! Ото всех… – Пуще неволи Пуща, коль охота. Сквозь слезы не видать пути. Попутчик, и ты ослеп? Не видно поворотов. Кто поводырь нам? – умысел иль случай? Бог ведает. Ну а слеза – не грех. Я знаю – эти плачи не нужны здесь. На земле у всех свои права. Москва, Евразии средина золотая, любимая, бульваров дерева так бесконечно-нежно обнимают, и – благовест в четыре стороны! Тебя ж я не люблю, Санкт-Петербург. Я не боюсь тебя, тебе не верю. И ангел твой – несчастлив на столпе. Кораблик твой – всё не найдет свой берег. …Я так тоскую по любви к тебе – послевоенной, детской. 2
А в Эрмитаже – царь на троне замер, И – будто настоящие – усы. Восторг и – боязливо – «вдруг он встанет?!» – такой красивый… Красной полосы не замечаю, бархатной преграды – царь Петр – велик. А подходить – не надо. А Новая Деревня – как с пожара – черна. Но за соседскою стеной – спит кукла – в розовом, трофейная. Но жалко котят и кошку – вот молокопой – в жестяночке, пропахшей леденцами – средь лопухов. И подрастаем сами. … Я знаю, как родное отторгает – меняет имя, с именем – судьбу. – Прости меня!.. – слепящими кругами – Заневский… Серафимовское… Дул, дул ветер западный… И крысолову рады. Любимый город. Больно и надсадно. Иначе бы! Иначе – не могу. 3 Просыпается город за Невским фасадом. Бедный, важный – родной, всё равно тебе рада. Твои лица – любимы, и запахи моря ветром западным гонят и волны, и горе. Ангел твой терпеливый научает прощенью и любви, и… Родной, помоги мне в ученьи. Татьяна Че. Москва Владимиру Высоцкому Жил навзрыд, что свет искал во тьме, Не считал ни прибыль, ни потери, Словно всадник на лихом коне, Залихватски гнал, в удачу веря! Жил вовсю, расправив паруса, Под бренчание колокольных звонниц, Обнажалась грешная душа, Пульс стучал в висках, как сотня конниц! Может жил, а может и не жил, Может, был, а может, вовсе не был? Сам себя на плахе порешил Сам из под себя опору выбил! Властелином мира наречён, Бог его отметил при рождении, Он в высоты рваться обречён, Жил в давно четвёртом измерение. В скорбном мире пагубных страстей, Средь пороков он искал безвременье. Становилось в сердце горячей, Слушая его с надрывом пение! Да, теперь мы точно знаем, жил, Жил, не просто был, иль просто не был, Жизнь свою, похоже, заложил За «краюшку» голубого неба! |
