Впрочем, средневековое общество сословное и не принимает чужаков. Сама на своей шкуре почувствовала, как тяжело жить без родового имени. И то мне повезло: встретила добрых людей, не лезла на рожон в стремлении доказать всем, какая самостоятельная и гордая. Угу, знаем, как это всё кончается. Вот поэтому всегда скептически относилась к попаданкам, которые, оказавшись на улочках средневековых городов, дерзили страже и строили «мужиков». Так и хотелось спросить авторов: «А на каком основании они должны терпеть оскорбления от человека без титула, родни и друзей в этом мире?». Ну да, сначала возможен шок от нестандартности поведения, но он длится минут пять не больше, а дальше вы просто начинаете раздражать. Прожив в Галании полгода, точно могу сказать: ударили бы попаданку, чтобы замолчала, и подхватили под белы рученьки для выяснения личности. Её, разумеется, не установили, и стала бы девушка в лучшем случае бродяжкой, в худшем — ведьмой. Изнасиловать? Да легко! Заступиться-то некому, зачем от бесплатного развлечения отказываться? Вот такая она, суровая правда. И ещё раз хотелось поблагодарить Ио за то, что ни хозяин, ни повар не зажали в уголке. Хватило сальных взглядов посетителей! Они-то были не прочь.

К чему это я? Нить уже потеряла. Ах да, поведение Андреаса под стать миру. Но от этого не легче.

Мы надолго замолчали. Каждый думал о своём.

Мимо мелькали разносчики с лотками. Чего на них только ни лежало: от камней от сглаза до ароматного аналога сбитня. Скрипели колёсами подводы, громко переговаривались женщины. Шли по своим делам прохожие. Изредка, разгоняя толпу улюлюканьем, проносились всадники, отбивая частую дробь по мостовой. Орудовали в толпе мальчишки-карманники. Тут поневоле порадуешься, что прячешь кошелёк за лифом, и проверишь, на месте ли кольца.

Андреас опасался взять меня под руку, да и я понимала: опасно. Он шёл чуть впереди, словно ледокол, раздвигая передо мной толпу. Со стороны казалось, будто гуляет госпожа со слугой. Ну да, выглядела я представительно, как знатная бюргерша. Точно нужно беретом обзавестись: не сочетается чепец с новыми нарядами, пусть он и с кружевными оборками. Да, а ведь когда-то шлёпала по улицам в одежде с чужого плеча. Растёт благосостояние народа! Если так дальше пойдёт, герб заработаю.

Наконец, Андреас остановился и указал на кабачок, притулившийся у остатков старой крепостной стены. Такие атавизмы не редкость в древних городах. Селения ведь как живые организмы, тоже растут, расширяются и вырастают из старых штанишек. Вот и рушат прежние стены, воздвигая новые.

Мы благополучно устроились за одним из столиков. Я согласилась поесть и выпить чисто за компанию, Андреас же с удовольствием за обе щеки уплетал рагу. Совсем не кормят, бедняжку! Надо будет ему что-нибудь испечь.

— Андреас, а ты с кем-то у Глие дружишь? — нужно же знать, через кого еду передать.

— С конюхом и парочкой слуг, — с набитым ртом ответил малайонец и поспешил извиниться: — С вечера во рту крошки хлеба не было.

— Тебя не кормят? — ужаснулась я.

— Ну, какие объедки от лорда останутся, то моё. Я ведь не личный маг, а кабальный. Живу вместе со слугами.

Сочувственно вздохнула и отдала Андреасу свою порцию: ему нужнее.

В перерывах между заглатыванием пищи, малайонец делился новостями: столько-то отработал, столько-то ещё предстоит. Рассказывал о прежнем доме, живописуя, как хорошо мне там будет. Я кивала, слушала и боялась сказать, что ни в какой Малайо не собиралась.

Хм, неплохо бы мужчинам пользоваться дезодорантом. Андреас снял куртку, и сразу пахнуло. От Свена тоже пахло. У нас бы сказали: мужиком, но я предпочитала называть вещи своими именами. Хотя и от меня, если честно, воняет. Мерзко! Однозначно, надо поискать минералы, должны же и в Галании найтись природные дезодоранты, а пока сварить простейший в виде бруска из смеси трав. Пусть от влажности не спасут, зато от запаха избавлюсь. Так, нужна основа, эфирные масла со свойствами антисептика и, кажется, сода с крахмалом. Надо сходить в аптеку, глянуть, что продают, и соорудить из подручных средств.

М-да, порой самой страшно — какой коммерсант пропадает! И где, спрашивается, были мои идеи в родном городе? А тут разошлась, скоро инквизиция коситься начнёт. Осторожнее бы, Ира!

Потом мысли потекли в другом направлении. Андреас ведь давно погиб, ещё в том столетии, потом долго маялся в виде духа, пока восемьдесят шесть лет назад не получил жизнь в обмен на свободу. Малайонец же так уверенно говорит о возвращении на родину, собственном доме. Но ждут ли его там, не примут ли за шпиона? формально Андреас Лиро мёртв, тело давно истлело. Не знаю, как тут подтверждают личность, но у нас бы точно не поверили. Решив не гадать, спросила Андреаса. Тот отмахнулся: потом разберусь, капну крови — и готово. Легкомысленно!

— А если дом продан, и там живут чужие люди?

Не нравился мне подход Андреаса к жизни. Никакого плана, всё на самотёк. Разве можно так? Я и то, попав в Галанию, задумалась, как теперь быть, не просто так подбрела в трактир после чудесного спасения от костра. Сомневаюсь, будто Андреаса ждали с распростёртыми объятиями. Значит, придётся бороться за место под солнцем.

— Как-нибудь устроимся, — пожал плечами Андреас. — В моих местах много пустых домов.

Я напряглась и потянулась за кружкой с пивом.

Что значит — много пустых домов? Он куда меня хочет увезти?!

— Ну, там же горы, нечисти много, я же рассказывал, — с лёгким укором напомнил малайонец. — Зато дом старый, крепкий. Даже не дом, а маленький замок. У нас все особняки так строят. Но ты не волнуйся, — тут же поспешил успокоить Андреас, заметив промелькнувшее по лицу волнение, — это не глухомань, а городок. Не такой большой, как Нурбок или Мархаз, зато уютный. Ты будешь вести хозяйство, рожать детей, я — охранять границу. Не придётся пороги обивать. Женщина о деньгах думать не должна, её дело — украшать дом.

Нахмурилась. Не нравятся мне эти разговоры! Те же яйца, только сбоку, то есть идеология Свена. Нет, не то, чтобы я ярая феминистка, главенство мужа отбирать не собираюсь, но и сидеть сиднем с люлькой не желаю. В голове столько идей, похоронить их, что ли?

Чтобы не возводить напраслину, без обиняков спросила у Андреаса, смогу ли работать для собственного удовольствия. Ну, тот же зубной порошок продавать, быт усовершенствовать, бельё дамам шить. Не сама, конечно, швея из меня хреновая.

— Иранэ, — малайонец посмотрел, как на неразумного ребёнка, и мягко улыбнулся, — у замужней женщины времени на такую чепуху нет. Да и сама не вспомнишь. Деньги есть, забот хватает, любимый муж, дети. Но если уж заскучаешь, у нас женщины каждую седьмицу в церкви собираются, читают, вяжут. Вряд ли что изменилось, из века в век такой уклад.

М-да!

Попробовала объяснить Андреасу, что каждому необходимо хобби, и наткнулась на стену непонимания. Малайонец искренне полагал, что подобные занятия проистекают от женского одиночества и отсутствия рядом мужчины, а уж если очень хочется деятельности, всегда можно рукодельничать и заниматься воспитанием детей.

— Достойное занятие для жены. Согласись, негоже уважаемой женщине работать, это унижает мужа. И уж совсем не подобает надолго уходить из дома, вертеться среди других мужчин. Но, — Андреас подмигнул, — любимой жене позволяют маленькие слабости. Если хочешь, можешь продолжать рисовать.

— А как же личные деньги? — непроизвольно вырвалось у меня. Вот уж дитя двадцать первого века! — Если я, допустим, захочу купить себе новый… эмм… чепец, то нужно просить у тебя пару ассов?

Андреас кивнул. Судя по всему, он не понимал, в чём проблема. Денег у жены нет, всем обеспечивает муж. Если что-то нужно, попроси и получи под отчёт. Ну, если муж любящий, даст на карманные расходы, или, как говорили у нас в прошлые века, на булавки. Не то, чтобы плохо, но… Некомфортно, что ли.

Загрустив, цедила пенный напиток. Никогда его не любила, но на безрыбье… Словом, человек быстро перенимает чужие привычки. Андреас же ел, да так, будто за ним гналась стая волков.