Наспех вытерев слезы и более-менее успокоившись, она с непроницаемым лицом зашла в дом и тут обнаружила, что муж утром уехал по делам в Лондон и просил ей передать, что его до вечера не будет.

Добавив еще один пункт к списку своих обид, она решительно прошла к себе в комнату, приказав Доротее ее не беспокоить, заперла дверь на ключ и, не раздеваясь, легла на кровать. Она бездумно смотрела в потолок и наблюдала за перемещением теней вслед за движением солнца. Причудливые образы рассказывали ей целую историю, отвлекая от собственных невеселых дум.

Когда спустя довольно долгое время к ней постучалась горничная, доложив, что граф Клиффорд вернулся домой, она еле встала на ноги, заставив шевелиться свое онемевшее тело.

На предложение Доротеи позвать его сюда, Амабель ответила резким отказом. Она найдет его сама и выскажет все, что о нем думает. И ему очень не понравится то, что он услышит!

Выйдя из комнаты, она отважно отправилась в сторону гостиной, обдумывая, что скажет своему бесхребетному супругу. Спускаясь по лестнице на нижний этаж, разгневанная жена уже решила выцарапать ему глаза, если он найдет для себя оправдание.

Свернув из холла налево, она услышала голоса, раздающиеся из кабинета графа Клиффорда. Это заставило ее замедлить шаги и поневоле прислушаться к словам. Вскоре она поняла, что разговаривали ее муж и виконт де Моубрей. Амабель вспыхнула гневом только при осознании присутствия этого человека рядом с собой. Она даже уже сделала шаг в сторону беседующих мужчин, намереваясь высказать все сразу им двоим, но после того, что произнес Колдер, вынуждена была остановиться.

– Итак, у тебя все по-прежнему…

Наступило краткое молчание.

– Я не хотел бы говорить об этом, Колдер.

– Ну почему. Напротив, давай обсудим, – судя по шороху, виконт устраивался поудобнее, – Амабель необыкновенно красивая девушка. И это, наверно, очень мучает тебя.

– Дело не в ней, – голос ее мужа звучал резко и предупреждающе.

– Понимаю, но она не может не думать об этом. Конечно, воспитание не позволяет ей приставать к тебе с расспросами, но даже благородные дамы хотят ласки и любви, во всех смыслах.

– Это не твоя забота.

– Роберт, давай начистоту. Ты не сможешь быть с ней рядом, как тебе бы этого хотелось, и мы оба знаем об этом. Благородный маркиз Нортгмептон не раз намекал, что тебе пора обзаводиться детьми. Его терпение было на исходе, когда я с ним говорил в последний раз.

– Я бы хотел, чтобы ты держался от моего отца подальше.

Звук шагов подсказал Амабель, что Роберт перемещается по кабинету.

– Это невозможно сделать. Мы вращаемся в одном кругу. Но твоя тайна остается при мне. Я никому ничего не скажу, ведь я дал тебе слово. Ты же мой… друг, а для меня дружба выше всего остального.

Она сразу представила себе лживое лицо виконта, произнесшего эти слова, и содрогнулась. Неужели ее муж этому поверит?

– Я это ценю, Колдер.

Видимо, поверил.

– Однако один вопрос так и остается нерешенным.

– Какой?

– Что же ты будешь делать с Амабель и что ты скажешь отцу?

– Я придумаю что-нибудь.

– Ну, от придумок ее живот не вырастет.

Амабель в ужасе прижала руку ко рту, внезапно осознав, куда идет этот разговор.

– Колдер, какого черта!

– Я серьезно, Роберт. Каким образом это решится? Что ты противопоставишь природе и ожиданиям твоих родителей?

– Это касается только меня.

– Теперь уже нет. Твоя жена – твоя же погибель. Когда ты согласился на женитьбу, ты подписал себе приговор. Пройдет немного времени, и все выйдет наружу. Твой секрет перестанет быть секретом.

– Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– К тому, что есть более доступный и простой способ решить эту проблему.

– Да? И какой же?

– Обратиться к тому, кто сможет тебе помочь без лишнего шума.

– Ты намекаешь…

– Роберт, мы с тобой знаем друг друга довольно давно. Кому еще ты можешь довериться? Кто тебе протянет руку в трудную минуту?

– Кажется, я тебя понял…

– И что?

– Боюсь, у меня нет другого выбора…

Из кабинета раздался звук открываемого сейфа, и Амабель, дрожа всем телом, стала отступать обратно, стараясь двигаться как можно тише.

– Бог мой, Роберт! – из-за чего-то расхохотался Колдер, и она, задыхаясь от ужаса, побежала что было сил в свою комнату.

Ее сердце стучало как бешеное, отдаваясь в ушах ритмом ритуального барабана – словно жертвенного агнца муж отдал ее на растерзание другому мужчине. Преподнес на блюде, распял, лишил достоинства, пренебрег. В какой же ловушке она оказалась!

Она опомнилась уже в своей комнате, которая стала ее единственной преградой от поджидающих невзгод. Преподнес серьезно задумалась, насколько хватит ее сил, чтобы выдержать все это.

Смутные мысли о побеге крутились в голове, становясь все более и более соблазнительными. Она могла бы уехать к тете Элисон и жить спокойно, зная, что никто там не посягнет на ее честь и достоинство. Как бы это было хорошо. Тишина, покой и милые ее сердцу люди.

С последствиями такого поступка она разберется потом. Конечно, это будет позором для ее отца, но она полагала, что, разобравшись с обстоятельствами, он поймет ее и простит. Подумав о том, что ей придется рассказать как о причинах своего поведения, она сразу покраснела и покачала в поражении головой. Никогда она не сможет озвучить такие личные обстоятельства. Произнести все это вслух, значило выставить себя перед обществом нагишом, стать посмешищем и белой вороной.

Амабель не находила в себе ни решимости, ни мужества для такого поступка.

Вдобавок в ее мыслях непрошенными образами предстали лица маркиза Нортгемптона и его жены. Отец ее мужа вызывал у нее дрожь выражением своих холодных глаз, будто он оценивал человека на способность к выживанию. Она всегда трепетала перед ним и старалась реже находиться в его обществе.

А вот мать Роберта, леди Эсмерелда, неизменно была с ней мила, стараясь приветить молодую супругу сына и сделать ее пребывание в их доме как можно комфортнее. Жаль только, что таких моментов было очень мало.

Она опять покачала головой. Нет, побег исключается. В основном, из-за маркиза Нортгемпотна и из-за ее отца. Потому что первый, очевидно, с помощью всех имеющихся законов сделает так, чтобы вернуть ее обратно к сыну, а второго она сама не хочет опозорить. Про мужа ей даже думать не хотелось.

Бой часов заставил ее встрепенуться. Посмотрев на циферблат, Амабель обнаружила, что было уже двенадцать ночи. Она просидела в раздумье почти два часа! Даже свеча, стоявшая на столе, практически догорела. Поднявшись, она направилась к шкафу, намереваясь начать раздеваться. Но не дойдя до него, замерла и прислушалась.

В тишине коридора раздался негромкий звук осторожных шагов. Было очевидно, что кто-то крался в ее комнату. Нежели все-таки Колдер? Крадется, чтобы обесчестить? Пусть только попробует!

Злость вспыхнула в ней как порох, пылкой и обжигающей волной, уничтожив последние сомнения и нерешительность. Понимая, что она не успеет дойти и закрыть дверь, Амабель, стараясь производить как меньше шума, кое-что достала из шкатулки, стоявшей на прикроватной тумбочке, залезла на кровать и задернула полог. Замерев на месте в напряженной позе, она стала ждать своего обидчика.

Чуть скрипнула дверь, когда ночной посетитель пробрался в ее покои. Амабель могла слышать его неровное дыхание и тихие перемещения по комнате. Слабый свет от огарка свечи все же давал немного тени, и фигура мужчины, который все ближе подкрадывался к кровати, вырастала в длину на внутренней стороне завеса, подсказывая Амабель направление его движения.

Вот поднялась его рука, в старании как можно аккуратнее отодвинуть полог, и Амабель вся подобралась, сосредоточившись на своей цели. Ее руки и ноги заняли положение, в котором было удобнее действовать. Она задержала дыхание и стала ждать.

Как только оскорбитель сунул свой нос через отдернутые драпировки, его шея ощутила холод металла. Острое лезвие грозило проткнуть кожу от одного лишь шевеления.