Лорд Роберт Горсей, граф Клиффорд, единственный сын Олдфорда Горсея, маркиза Нортгемптона, обласканного королем Георгом II за заслуги перед Англией и короной, стоял посреди холла родового замка и напряженно прислушивался к звукам, раздающимся из глубины дома, в ожидании появления отца.

Мрачный и просторный холл навевал на него тоску торчащими отовсюду головами охотничьих трофеев, чьи вытаращенные глаза и распахнутые пасти вызывали отвращение. Одно дело стрелять в уток или вальдшнепов, которые потом попадают на стол в жареном или запеченном виде. Но смотреть на десяток развешанных то тут, то там чучел не доставляло ему никакого удовольствия.

Однако у его отца на этот счет было другое мнение, и он обставил свой дом всеми атрибутами, подчеркивающими роскошь и богатство его семьи. Портреты кисти известных художников, лепнина, дорогие ковры, хрустальные люстры – все это было неизменным окружением старшего и единственного сына.

Его недавнее двадцатипятилетие было отмечено с привычной пышностью, что еще больше было подчеркнуто блестящим собранием родовитых и напыщенных гостей. Среди них были и те, кого граф Клиффорд мог назвать своими приятелями. Он проводил с ними довольно много времени, которое было посвящено таким важным делам как прогулки верхом, охоте и игре в бридж.

Обладая от природы замкнутым и упрямым характером, он тяжело сходился с людьми, предпочитая обычно прикрываться маской «Я – Горсей», и этим все сказано». И все-таки у него была парочка друзей, которые дальше всех продвинулись в познании настоящего Клиффорда, и тем самым были удостоены его дружбы. Он с ними делился многим, хотя, самая важная тайна, как он надеялся, осталась при нем.

Его мать, леди Эсмерелда Нортгемптон, в девичестве Уолтшир, души не чаяла в своем сыне, видя в нем черты своего рода: утонченность, мужественность, гордость и, главное, великодушие, которое она ценила в людях больше всего. Она не раз говорила Роберту, что именно великодушие его сила, сила его души.

Леди Нортгемптон знала, о чем говорила, потому что Олдфорд Горсей был довольно суровым человеком, далеким от сантиментов и мягкосердечности. Он был тверд в своих принципах и решительно пресекал все попытки окружающих выйти за рамки его представлений о жизни. Его указания должны были исполняться как можно скорее, а неисполнение каралось неумолимо. Сказать, что все трепетали перед его гневом, значило не сказать ничего.

Эхо шагов вырвало Роберта из задумчивости, и он выпрямился, надеясь, что это наконец-то его отец. Так и оказалось.

Внушительная фигура маркиза появилась в дверях, и холодные голубые глаза остановились на Роберте, оценивая его состояние.

– Ты нервничаешь, сын мой? – поинтересовался Нортгемптон, его звучный голос эхом пробежал по холлу.

– Нет. – ответил твердым взглядом его сын. Он на своем опыте знал, каким может быть непримиримым отец, когда шла речь о чьих-либо слабостях.

На лице маркиза Нортгемптона мелькнула улыбка.

– Расслабься, сын. Сегодня важный день в твоей жизни, и мне хочется, чтобы ты был не таким напряженным.

– Важный день? – недоуменно переспросил Роберт. В его голове закрутилось сразу несколько вопросов, которые он не решился озвучить, ожидая пояснений от отца.

– Именно. – Нортгемптон подошел к нему поближе и завел руки за спину, сцепив их в замок. – Мы сегодня собирались с тобой поохотиться, а в это время твоя мать должна была принимать у нас дамский салон, не так ли?

Роберт только кивнул.

– Я отменил нашу охоту и позвал тебя сюда не просто так, – маркиз покачался на носках. – Сегодня в гостях у твоей матери не только знатные дамы, но так же и их дочери.

Зеленые глаза его сына сверкнули внезапным осознанием и ужасом. Язык прилип к небу.

– Тебе уже двадцать пять, Роберт. В твоем возрасте я был уже женат на твоей матери. Я ждал, когда и ты проявишь интерес к какой-нибудь знатной юной леди. Но так и не дождался. За твоей спиной я, по просьбе леди Нортгемптон, устраивать твой брак не стал. Поэтому сделаем следующим образом.

Олдфрорд отступил в сторону и показал рукой на дверь.

– Мы с тобой сейчас пойдем в будуар твоей матери, с ее разрешения, конечно. Там отличный обзор на наш внутренний дворик. В это время все юные барышни там прогуливаются, и ты сможешь спокойно сделать выбор, не опасаясь лишнего внимания. Все семьи, которые сегодня собрались, имеют знатные фамилии и богатые состояния. Я хочу, чтобы у моего сына было все самое лучшее.

Роберт наконец обрел голос.

– Отец, подождите, – прохрипел он. – Но я… Я не могу… Я пока не готов жениться… Мне нужно время…

Паника разрасталась в его груди, над губой проступили бисеринки пота.

– И оно у тебя будет, – невозмутимо заверил его отец. – Как только ты выберешь себе невесту, у вас будет полгода на более близкое знакомство.

– Почему полгода? – шепотом спросил Роберт.

– Подготовка к бракосочетанию занимает довольно много времени. Мой сын не какой-нибудь обнищавший баронет. Его свадьба должна быть подстать королевской.

Маркиз Нортгемптон гордо выпятил грудь и твердым шагом направился в сторону лестницы, даже не оглянувшись. Роберт украдкой провел рукой по лицу и удрученно последовал за ним, спрашивая себя, мог ли этот день быть еще кошмарнее.

Поднявшись на второй этаж, Олдфорд решительно открыл одну из дверей. Запах душистой эссенции и цветов сразу обволокли вошедших, вызывая в памяти образ элегантной и нежной леди Нортгемптон. Мягкий бархат и шелка служили обрамлением этой уютной комнаты.

Прошагав к окну, маркиз удовлетворенно хмыкнул и повернулся к сыну.

– Ну что ж, твоя мать, как всегда, на высоте. Собрала всех красивейших и знатнейших девушек ради тебя. Подойди, Роберт, думаю, ты должен оценить усилия твоих родителей.

Молодой лорд нехотя подошел и встал рядом с отцом, взглянув на открывшийся вид.

Не меньше десятка девушек в разноцветных платьях словно яркие бабочки порхали по зеленой лужайке, общаясь и резвясь под неусыпным взглядом их матерей. Те расположились на скамейках в тени деревьев и вели неспешную беседу между собой. Дворик был не очень большим и вплотную примыкал к дому, что давало возможность тайным наблюдателям рассмотреть объекты их внимания должным образом.

Лорд Горсей, проявляя свою обычную осведомленность и отличную память, с лету называл фамилии и имена молодых аристократок, добавляя от себя пару слов об их родителях и родословной. Вскоре у Роберта в голове образовалась порядочная мешанина из имен. Мельтешение накрученных локонов, выглядывающих из-под шляпок, перемешало разрумянившиеся от свежего воздуха миловидные лица в один клубок. Констатировав для себя факт, что все они на одно лицо, он тоскливо посмотрел на безоблачное небо, жалея об отсутствии дождя. Вот бы посмотреть, как они будут удирать, подбирая свои фижмы – было бы хоть какое-то развлечение!

Сдержанно вздохнув, он уже было повернулся к отцу, чтобы выразить свое мнение, как дверь будуара открылась, и в комнату впорхнула его сестра Розалинда. Порядочно избалованная своим отцом, который потворствовал ее надменности и чванливости, она привыкла всегда получать то, что хотела, любым способом. Она добивалась желаемого, буквально шагая по головам, и это очень импонировало их отцу, который видел в этом признак истинной родовитости и горячность рыцарской крови.

Изящная светловолосая красавица с капризным личиком и острым языком, она быстро снискала расположение света. Маркиз безмерно гордился своей дочерью, в отцовском ослеплении не видя в ней пороков и изъянов. Посыпавшиеся к нему предложения о браке после первого же ее дебюта, были им с гордостью отметены как ничего не стоящие. Она была его жемчужиной. И если он и выдаст ее замуж, то только за самого видного жениха. Как красноречиво выразилась сама Розалинда «еще не отыскался более подходящий жеребец в английской конюшне».

– Ну что, братец, нашел ту самую? – она легкой походкой прошлась к окну и встала рядом с отцом. Ее светлые с рыжиной волосы ярко блестели на солнце, а бледно-голубые глаза надменно вглядывались в собравшихся кандидаток.