– Уф! Хорошо, – Густав снова поцеловал Хизер в ухо. – Могу ли я признаться, что мне нравится, когда ты критикуешь не меня?
– Я так рада, что «Дамский угодник» заказал мне целый цикл обзоров! Всё жду, когда им надоедят мои шуточки и они прикроют лавочку. Хотя, конечно, это несерьезная работа…
– Ну да, всего лишь любовные романы, да еще и для женщин, что же тут серьезного?
– Уел!
Хизер подняла руки, словно сдаваясь. А потом спросила:
– А у тебя как дела? Я слышала очень обнадеживающий стук клавиатуры.
– Я снова взялся за «Адвоката для невинной». У меня появилась одна идея. Хочешь посмотреть?
– Ты еще спрашиваешь! – воскликнула Хизер и отложила ноутбук. – Пошли!
Они прошли в кабинет. Густав усадил Хизер в свое кресло, сказал с затаенной гордостью: «Вот. Читай, пожалуйста», – и устроился сзади, чтобы было удобнее целовать ее в затылок. Хизер прочла:
«Аня сжалась в комок, с головой накрылась вонючим жестким одеялом, чтобы хоть как-то спастись от холода и шума, и попыталась уснуть. Ее соседки по камере большей частью не спали. Двое ссорились из-за украденной шпильки, и с минуты на минуту дело должно было дойти до драки. Еще одна горланила хриплым голосом непристойную кабацкую песню. Безумная монахиня, которую взяли за бродяжничество, громко молилась и восклицала: «Прокляты! Все вы прокляты!» Аня была с ней согласна.
Громко заскрипела дверь. Вошел исправник и крикнул:
– Громова! Ступай в кабинет! К тебе пришли!
«Кто пришел и зачем?» – думала Аня, пока ее вели по длинным холодным коридорам. Однако три дня жизни в тюрьме приучили ее держать рот на замке.
В большом, сером и холодном кабинете за столом сидела женщина в белоснежной блузке с высоким, застегнутым темной брошью воротничком. Ее пышные волосы были высоко зачесаны назад и сколоты гребнями, и вся она была такая чистенькая и аккуратная, что Аня сразу почувствовала себя немытой оборванкой, вспомнила, что уже три дня не меняла белье, что ее прическа растрепана и в ней застряли соломинки из дырявого тюфяка, ощутила, как гудит и ноет всё тело, и разрыдалась.
Женщина вскочила из-за стола, усадила ее на стул и обняла.
– Моя дорогая, – сказала она. – Сколько вам всего пришлось пережить! Но скоро всё кончится, я обещаю. Я буду защищать вас и добьюсь вашего оправдания.
Когда смысл ее слов дошел до разума Ани, она заплакала еще сильнее. В этом месте человеческое участие было почти невыносимой роскошью.
– Вы ей еще не адвокат! – буркнул исправник. – И прекратите обниматься с осужденной».
– Исправник? – спросила Хизер, прервав чтение. – Ты уверен?
– Да, так у них называли полицейского, – ответил Густав. – Я смотрел в Википедии. Ты читай дальше!
Хизер продолжила чтение.
«– Не осужденная, а подозреваемая, – строго поправила женщина. – И она станет моей клиенткой, как только подпишет договор. И тогда я буду иметь право от ее лица подать жалобу на ненадлежащее обращение. Так что потрудитесь, чтобы оно было надлежащим. А сейчас затопите камин, принесите бедной девочке чаю и оставьте нас. –
Обращаясь к Ане, она продолжала:
– Я сегодня подам прошение об освобождении вас под залог.
– У меня нет денег, – пролепетала Аня.
– Так часто бывает, – улыбнулась женщина. – Мы подумаем об этом. А сейчас разрешите представиться. Меня зовут Екатерина Абрамовна Флейшиц, я изучала юриспруденцию в Париже и Петербурге, а сейчас работаю помощником присяжного поверенного. И, как я уже сказала, я буду вас защищать.
Исправник, сердито фыркая, как морж, но не произнеся больше ни слова, принес чай, исполнил все остальные поручения женщины и наконец вышел из кабинета. Огонь весело затрещал в камине, и вскоре в комнате стало тепло.
– А теперь, пожалуйста, Аня, расскажите мне всё по порядку, – попросила Екатерина Абрамовна».
– Абрамовна? – переспросила Хизер.
– Да. Это у русских бывает такое второе имя по отцу, – пояснил Густав. – Я уточнял. Как тебе в целом?
– Очень многообещающе, – ответила Хизер. – А молодой человек будет?
– Конечно, будет. Студент-юрист, который работает у Екатерины Абрамовны секретарем. А когда прокурор потребует на суде, чтобы Екатерину Абрамовну отстранили от дела, потому что адвокат должен носить на лацкане фрака значок университета, а женщина носить фрак не может, тот молодой помощник выступит вместо нее и выиграет дело. И это правда, действительно была такая женщина-адвокат, чуть ли не первая в России, и ее действительно отстранили от дела по такой причине. Я когда о ней прочитал, меня как ударило – вот оно! То, что нужно.
– По-моему, это просто здорово, – улыбнулась Хизер.
– И всё благодаря тебе, – признался Густав. – Ты буквально заставила меня открыть глаза и увидеть женщин. Не как объекты для ухаживания, а как личностей. Я коряво говорю, да?
– Ты прекрасно говоришь, – сказала Хизер. – А сейчас замолчи, я тебя поцелую.
Густав с удовольствием исполнил ее просьбу.
Юля
Юля дочитывала в метро томик Стивена Кинга «Как писать книги». Его она не стала заказывать через Тайный клуб, а скачала с какого-то сайта. Ей казалось, что так будет честнее. Пока она читала, ей в голову пришло несколько сногсшибательных идей для нового романа, и сейчас Юле не терпелось взяться за перо. Она открыла на планшете новый файл и стала делать заметки. Нужно было только забрать сына из детского сада, приготовить ужин, искупать и уложить малыша. А потом – она свободна, и ничто ее не остановит!
Мимоходом Юля подумала: «А что, если кто-то где-то сейчас заказал в Тайном книжном клубе новую книгу, поэтому ко мне пришло вдохновение?» Но потом тряхнула головой. Это было не важно. Она ясно представляла себе новый роман. Ее собственный роман. Он будет прекрасен.
София Стасова
Ты или я
1. Невероятный и бесстрашный
Он почти бежал за мной, стараясь не отставать.
Так продолжалось всего несколько минут. Но и за это короткое время мне безумно надоело то, что у меня внезапно появился ещё один Фаллен, причем с кучей насущных вопросов, на которые не находилось вразумительных ответов.
– Уходи, – вместо сердитого тон вышел почти умоляющим. – Кажется, я уже говорил, что ты не умеешь слышать «нет».
– То есть хочешь, чтоб я вот так тебя оставил? – удивительно точно перефразировал мои слова Натаниэль и, после утвердительного кивка, сказал, не задумываясь, твердо и по-детски упрямо: – Я не уйду.
Кажется, он отлично представлял, что именно я сделаю дальше, но ждал этого настолько сосредоточенно, что, когда коробка с котёнком затряслась, он чуть не выронил её из рук.
– Иди-ка отнеси друга домой, – язвительно произнёс я, глядя на высунувшуюся усатую мордочку. – А то погубишь его прямо в мой день рождения.
Вместо того чтобы обидеться или сказать что-нибудь не менее колкое в ответ, Натаниэль внезапно улыбнулся.
– Точно, ты прав. Давай пойдём ко мне.
– Куда? – удивленно переспросил я, совершенно не предполагая данный вариант развития событий.
– Да, однозначно! – не соизволив ответить на мой вопрос, восторженно проговорил Натаниэль. – И как мы только раньше не додумались.
Голоса в моей голове произнесли саркастическое «действительно», а сам я растерянно кивнул, глядя, как с тёмно-серого неба вдруг начали падать первые капли дождя.
Странно, но я никогда не задумывался, где именно живёт Натаниэль, и почему-то мне никогда не хотелось спросить его об этом. Не хотелось, наверно, потому, что за всё время нашей дружбы, я ни разу не интересовался у него чем-нибудь обыкновенным, если Натаниэль сам не рассказывал об этом.
И теперь я молча шёл вслед за ним через промокшие дворы одинаковых пятиэтажек, даже не пытаясь спрятаться от проливного дождя. Вскоре мы вышли на бульвар и, свернув куда-то направо, через пустующий сквер вышли к тому самому дому, на крыше которого впервые встретились ночью первого декабря. Мне показалось, что Натаниэль очень хочет, чтоб я снова взломал кодовый замок на подъезде, но я сделал вид, что не узнаю дом, к которому мы пришли, и равнодушно отвернулся.
