Прошло пять лет. Опозоренную девушку с собачьей фамилией быстро выдали за гувернера-француза Люсьена Карнака, который увез ее во Францию, где открыл тайный дом свиданий под видом турецких бань. Поскольку там бывают друзья и сподвижники Наполеона, а на дворе 1805 год и Франция вступила в войну с Англией, этот дом представляет большой интерес для английской разведки, в которой как раз и служит неудавшийся брачный аферист Саймон Росс. Он нанимается конюхом в дом Карнаков, его узнает Эмма. Чтобы избежать разоблачения, он говорит наивной женщине, что его привела в Париж исключительно внезапная любовь к ней, и простодушная Эмма ему верит. В браке она несчастна, Люсьен оказался настоящим мерзавцем, он не только заставляет ее собирать сплетни, общаясь с женами своих клиентов, но и регулярно избивает ее, недовольный тем, что та приносит мало сведений. Единственной подругой несчастной Эммы является… Жозефина, тоже несчастная, изгнанная Наполеоном и испытывающая «настоящую корсиканскую ревность» (так у автора) к Марии-Луизе Австрийской, на которой Наполеон намерен жениться. Тот факт, что реальный Наполеон развелся с реальной Жозефиной только четыре года спустя, в 1809 году, а зимой 1805 года, когда происходит действие романа, Жозефина всего месяц как была коронована вместе с Наполеоном в соборе Парижской Богоматери и стала императрицей Франции, автора не волнует. Мог бы в «Википедию» заглянуть. Но у автора – своя реальность.
Итак, Жозефина, с ее внезапно прорезавшимся «корсиканским» темпераментом, хочет убить бедную невинную Марию-Луизу и нанимает для этого черного дела – кого бы вы думали? – злодейского Люсьена Карнака, который с детства знает повара Наполеона, Антуана Карема, и может без труда отравить Марию-Луизу на званом обеде, устраиваемом для нее вероломным императором. Правдоподобие такого «сценария» предлагаю оценить самостоятельно. Узнав об этом заговоре от Эммы, Саймон восклицает: «Британцы не воюют с женщинами!» – и спасает Марию-Луизу, убивая заодно Люсьена в долгом и красочном поединке на кухне Карема. После чего в экипаже, приготовленном верной Эммой, парочка сбегает из Парижа, на яхте они пересекают Ла-Манш, и… Саймон предлагает Эмме руку и сердце, потому что, оказывается, «успел ее полюбить». Растроганная Эмма соглашается и сообщает своему счастливому возлюбленному, что получила известие из Австралии (привет от «Джейн Эйр»), что умер ее дядя, о котором она прежде ничего не знала, и теперь она – богатая наследница. Счастливая пара страстно целуется. Хеппи-энд.
Что можно сказать об этом романе, кроме того, что он в высшей степени несуразен, написан суконным языком и в любовных сценах приближается к порнографии? То, что он буквально пронизан агрессией по отношению к женщинам. Женщины, за исключением главной героини, либо «глупы как пробки и похотливы как козы» (Цецилия), либо «спесивые вертлявые кокетки» (Жозефина), либо, в самом лучшем случае, «ребячливы, наивны и неразвиты» (Мария-Луиза). Они сплетницы, они вероломны, озабочены только своей внешностью и тем впечатлением, которое производят на мужчин. Конечно, таких особ нельзя любить, их можно только использовать. «Я использую женщин, чтобы подобраться к мужчинам, – говорит Саймон. – Они, как вода, способны проникать сквозь любые препятствия и задерживаться в самых низких местах» (слог оставляем на совести автора).
Возможно, все персонажи женского пола так омерзительны, чтобы составить контраст Эмме, которая иначе вряд ли могла бы привлечь внимание не только Саймона, но и читателя. В самом деле, она удивительно пассивна даже для «женского романа», на протяжении всего текста почти не принимает собственных решений, а лишь передает, подготавливает или послушно следует. В ее отношениях с Саймоном нет традиционной для любовных романов борьбы характеров. Кажется, автора настолько пугает проявление мало-мальской внутренней силы у женщины, что он намеренно избегает каких-либо упоминаний о ее существовании, жертвуя даже возможностью в финальной сцене заставить героиню сложить свое оружие амазонки к ногам героя и покориться ему. Эмма покорена с самого начала. Оказывается, она влюбилась в Саймона еще в тот день, когда он ее похитил, долго переживала, что он счел ее недостойной, но всё же надеялась, что он спасет ее от безрадостного брака с мерзавцем Люсьеном. И, когда в финале ее мечты чудесным образом сбываются, она вне себя от счастья, поэтому не обращает внимания на слова своего нового жениха: «Дорогая, забудь прошлое. Теперь Люсьен больше не будет бить и оскорблять тебя. Теперь с тобой для этого я». Хотел ли автор сказать именно то, что сказал? Едва ли. Не враг же он самому себе. Скорее всего, это так называемая «оговорка по Фрейду», когда человек случайно выдает то, что он думает на самом деле. А вот выяснять, почему Август Спарк полон агрессии по отношению к женщинам, в мои обязанности не входит. Моя обязанность – предупредить читательниц: в этом романе заложен хороший заряд ненависти к ним. Хочется ли платить автору за эту ненависть, покупая его книги, решать вам».
Густав не знал, смущен он или возмущен. Наверное, и то и другое. Теперь он радовался, что взял когда-то по настоянию Дороти этот пошлый псевдоним, обокрав британскую писательницу Мюриэл Спарк. По крайней мере, не придется сейчас оправдываться перед девушкой. Впрочем, он ей еще не представился, а при сложившихся обстоятельствах вообще непонятно, состоится ли знакомство. Настроения никакого. Что ей нужно, этой Долорес Гейз? Наверняка какая-то одинокая уродина вроде той толстухи с мозольным пластырем. Ненавидит мужчин за то, что ее никто не любит, вот и пишет всякие гадости. Ну да, конечно, сдачу «В плену любви» он затянул на два месяца, заканчивал впопыхах, Дороти названивала каждое утро, он был весь на нервах, вот и допустил пару «багов». А редактор на что? Пропустил же ляп, а он теперь отдувайся! Вон Лев Толстой, говорят, вообще писал от руки, а когда бумаги не хватало, продолжал писать прямо поперек уже заполненной страницы, а жена его, Софья Толстая, всё разбирала и выправляла. Если бы знать, где найти хорошего редактора, право слово, женился бы! Но эта Долорес, кем бы она ни была, просто стерва. Поймала на описке и целую философию оттуда вывела, да еще какую мерзкую. Точно – извращенка.
Он вдруг понял, что его соседка уже допила свой кофе и собирается уйти. Обмануть ожидания симпатичной девушки из-за какой-то стервы было бы неприлично. Густав тряхнул головой, отгоняя призрак подлой Долорес, и протянул девушке журнал.
– О, простите, я что-то задумался. Как говорит молодежь, торможу.
– О чем же вы задумались? – заинтересовалась девушка. – О рецензии?
– Да, – быстро ответил Густав. – Даже не знаю, покупать или нет. Вы бы что посоветовали?
Девушка быстро пробежала обе рецензии глазами и улыбнулась:
– Действительно дилемма. Один хвалит, другая ругает во все корки. Знаете что, купите своей тетке какой-нибудь роман Джейн Остин. Старая надежная классика.
– Джейн Остин она читала, – обиделся за несуществующую тетку Густав. – Или смотрела, по крайней мере.
– Да, в самом деле, столько выходило экранизаций в последнее время. Ну тогда, может, ваш любимый роман?
– Я люблю «Моби Дика», а это совсем не дамское чтение, – похвастался Густав.
Разговор успешно завязался.
– «Всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее», – радостно процитировала девушка, к немалому удивлению Густава. – В самом деле не дамское, а жаль. Тогда… я даже не знаю. «Век невинности» – отличный роман, но тоже была экранизация, и неплохая. Что же еще ей предложить?
О, знаю. Попробуйте Сигрид Унсет. Отличные романы и не очень известные. Кроме того, там есть продолжения, и если тете понравится, то она надолго обеспечена чтением. Правда, концовки печальные, но это как в жизни.
