Когда учение закончилось, генерал армии согласился на обед, но не в салоне, а в офицерской кают-компании и высоко оценил вкусовые качества блюд. После прихода на катере на Минную стенку он побывал на подводной лодке и малом ракетном корабле и высказал удовлетворение их содержанием. Генерала армии мы разместили на большой даче в Омеге, ГК ВМФ пригласил его на ужин на малую дачу.
На другой день генерал армии побывал в СВВМИУ, полку морской пехоты, в дельфинарии и остался доволен увиденным. Потом генерал Сысоев доложил ему свои выводы и заключения, которые были утверждены.
После обеда генерал армии улетел в Москву, поручил генерал-полковнику провести разбор результатов проверки и ревизии, который состоялся на расширенном заседании Военного совета флота 24 мая.
Накануне разбора, после ознакомления с докладом, у меня состоялся откровенный и доверительный разговор с Петром Ивановичем о различиях в отношении к тылам в армии и на флоте. С тыла флота больше спрашивают за снабжение оружием, техническими средствами и за судоремонт, чем за бытовые условия. Я попросил генерала учесть это на разборе, и он внес изменения в доклад, изложив причину, почему на флоте больше внимания уделяют, как он выразился, «железу, а не быту». В докладе на Военном совете генерал-полковник П. И. Сысоев положительно оценил деятельность тыла флота и его руководства. В лучшую сторону были отмечены медицинская, топливная и продовольственная службы, а среди отстающих — вещевая и ветеринарная службы.
Мы с теплотой и сердечностью проводили генерал-полковника П. И. Сысоева и инспекцию в целом. У меня сложились доверительные и дружеские отношения с Петром Ивановичем, которые сохранились и в последующие годы. Потом от жены, находящейся в госпитале им. Бурденко, узнал, что Петр Иванович, прилетев в Москву, поехал не домой, а вместе с женой заехал в госпиталь им. Бурденко, посетил Антонину, вручил ей букет крымских роз и рассказал обо мне, что для нее было неожиданно, и она даже растерялась.
Потом генерал Сысоев был у ГК ВМФ и похвально отозвался о деятельности тыла под моим руководством.
Через несколько дней у меня состоялся разговор с командующим флотом о моей службе, я заявил, что мне пора ее кончать прежде всего по состоянию здоровья, да и по возрасту, на что он сказал: «Подожди, не торопись, дай встать на крепкие ноги Ермакову». И я продолжал служить в прежнем ритме, поддержал кандидатуру Н. А. Ермакова к назначению вместо меня. Ведь я тоже стал начальником тыла с должности начальника штаба тыла. 31 октября Н. А. Ермакову было присвоено звание контр-адмирал, и его шансы занять кресло начальника тыла возросли.
После отпуска, закончившегося 26 июня, я на две недели уезжал в Москву на очередное обследование и лечение, которые прошли успешно.
18 ноября весь воскресный день руководил обезвреживанием и уничтожением немецкой авиабомбы весом около тонны, обнаруженной жителем города при постройке гаража недалеко от железнодорожного вокзала в начале улицы Котовского. Бдительные ответственные лица сделали об этом доклады вплоть до Министра обороны. Это и послужило поводом для назначения меня ответственным за ее обезвреживание и уничтожение.
Саперы инженерного батальона с риском для жизни извлекли с помощью крана эту бомбу, осторожно загрузили на грузовую машину с песком, увезли на взрывное поле, где уничтожили. Об этом было доложено по цепочке до Министра обороны, который приказал отличившихся саперов представить к правительственным наградам, что и было сделано.
В конце ноября подписал и утвердил у командующего флотом план боевой подготовки тыла флота на 1979 учебный год, а также утвердил планы всех отделов и служб тыла флота.
Приближался мой юбилейный день рождения. Командующий флотом порекомендовал мне отметить его в субботу, 2 декабря, и я согласился. В назначенное время в Омеге собралось 50 человек. Присутствовали все члены Военного совета, командиры соединений флота, начальники управлений, отделов и служб флота и тыла, первый секретарь горкома партии Б. В. Черничкин и председатель горисполкома И. И. Кириченко. Торжество открыл командующий флотом адмирал Н. И. Ховрин проникновенной и теплой речью. Был зачитан приказ ГК ВМФ о награждении меня именным кортиком и поздравительный приказ командующего флотом. Выступили с поздравлениями почти все участники застолья. Волнуясь, я выступил с ответной речью, поблагодарив всех за совместную службу и поддержку. Обстановка была дружеской и непринужденной. Но я почувствовал усталость и облегченно вздохнул, когда это длительное чествование закончилось.
Новый, 1979 год встретили в Омеге. 6 января вместе с начальником штаба выехал поездом в Минск на сбор руководящего состава Тыла Вооруженных Сил под руководством генерала армии С. К. Куркоткина. Сбор проходил в учебном центре Белорусского военного округа, расположенном в Колодище, в 25 километрах от Минска.
С Н. А. Ермаковым мы договорились, что на игре и при подведении итогов за прошедший год будет выступать он, о чем я попросил начальника Тыла ВМФ адмирала Л. В. Мизина. Во время сборов удалось съездить в Хатынь, прикоснуться к трагедии деревни, полностью уничтоженной со всеми жителями фашистскими извергами.
Мы возвратились из Минска 14 января, и в этот же день начальник отдела кадров капитан 1 ранга Н. Ф. Баранов сообщил, что вместо меня приказом Министра обороны назначен контр-адмирал Н. А. Ермаков, а я выведен в резерв ГК ВМФ.
17 января возвратился из отпуска командующий флотом, и я получил его разрешение на передачу дел по должности и на отъезд 21 января в Москву для прохождения ВВК в Главном военном госпитале имени Бурденко, где меня основательно обследовали и подлечили. В свидетельстве о болезни, которое мне вручили после заседания ВВК, записано, что я представлен к увольнению в отставку по болезни, полученной при несении военной службы.
Возвратился я в Севастополь 17 марта, доложил командующему флотом, который предоставил мне очередной отпуск. Несколько дней с женой мы были в санатории «Ялта», но из-за очень плохой погоды улетели в Таллин, где хорошо отдохнули у друзей, и возвратились в Севастополь 25 апреля.
18 мая мне прислали приглашение на собрание партийного актива флота, намеченное на понедельник, 21 мая. Меня известили, что после актива состоятся проводы меня с военно-морской службы. Меня избрали в президиум. С докладом о состоянии и мерах по улучшению идеологической и политико-воспитательной работы выступил член Военного совета вице-адмирал П. Н. Медведев.
В докладе резкой критике подверглось руководство тыла флота, где в этом году погибло 11 военнослужащих и была ослаблена профилактическая работа. Я чувствовал себя неудобно, слушая, как несколько раз упоминался тыл флота с худшей стороны, чего раньше никогда не было. Меня также удивило, что никто из руководства тыла флота на собрании не выступил.
Когда собрание закончилось, командующий флотом объявил, чтобы все оставались в зале, и началась официальная процедура моих проводов.
Командующий флотом зачитал приказ Министра обороны о моем увольнении в отставку по статье 60 пункту Б (по болезни) с правом ношения военной формы одежды. И произнес большую речь о моей, по его словам, примерной и безупречной службе, подчеркнув, что за время пятилетней совместной службы с ним не было в тылу флота ни одного провала и что у него ко мне не было ни одной претензии. Что я на всех учениях, в том числе проводимых под руководством Министра обороны, Главнокомандующего ВМФ, Главкома Объединенных Вооруженных Сил стран Варшавского Договора, заместителя Министра обороны — начальника Тыла Вооруженных Сил получал только высокие оценки. Потом начальник отдела кадров флота зачитал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1979 года о награждении меня орденом Красной Звезды за успехи в боевой и политической подготовке, освоении сложной боевой техники и поддержании высокой боеготовности. Под аплодисменты зала орден, медаль «Ветеран Вооруженных Сил» и благодарственную грамоту Министра обороны мне вручил командующий флотом. Петом с похвальными речами выступили вице-адмиралы П. Н. Медведев, В. Н. Виргинский, контр-адмиралы Н. А. Ермаков, П. Р. Дубягин, Н. Б. Мясоедов, С. Г. Алексеев, капитаны 1 ранга В.А. Корнейчук и Ф.И. Кантур, адмирал С. Е. Чурсин.
