Считается, что «холодная война» началась с воинственного выступления Черчилля в Фултоне в марте 1946 года. На самом деле она началась сразу после войны, что потребовало от советского руководства принятия мер к поддержанию Вооруженных Сил в боеспособном состоянии.

Переход с военного на мирное положение был непростым, и связан он не только с сокращением численности Вооруженных Сил страны, но и с практическими мерами по усилению их боеготовности с учетом опыта войны, и с осложнениями обстановки в мире, когда были моменты угрозы превращения «холодной войны» в «горячую». О моей послевоенной службе в эти годы и пойдет речь.

После окончания войны 2-й ГПКДМО продолжал базироваться в Кувшинской салме у борта плавбазы «Маяк», но вскоре в связи с передачей «Кувшинки» возрожденному отряду морской пограничной охраны он был переведен в Полярное. Напряженность выходов в море значительно снизилась, но катера продолжали сопровождать транспорты в Линахамари и в Белое море (и обратно) до отмены конвойной службы 3 июня 1945 года. Сохранились в основном срочные выходы на Кильдинский и Териберский плесы для уничтожения плавающих мин.

Приступили к постепенному увольнению в запас матросов и старшин, большинство из которых прослужили по 8-10 лет, а также к приему и обучению матросов, прибывающих из учебных отрядов на их замену. Стали больше заниматься специальной подготовкой, отработкой курсовых задач и выполнением боевых упражнений с выходом в море. Осенью 1945 года в командование дивизионом вступил капитан 3 ранга Михаил Артамонов, сменив Героя Советского Союза капитана 2 ранга Сергея Зюзина, убывшего на учебу в Военно-морскую академию, а я был назначен командиром 1-го отряда «морских охотников».

Весной 1946 года на флоте был создан отряд учебных кораблей (ОУК), в состав которого вошли три эсминца типа «Новик», три сторожевых корабля типа «Ураган», дивизион ТКА и наш 2-й ГПКДМО, исключенный из состава ОВРа главной базы флота. Лишившись плавбазы, катера были поставлены к бортам эсминцев «Куйбышев» и «Урицкий», обогревались их паром, а экипажи катеров размещались в своих кубриках. Позднее в состав ОУК была передана плавбаза «Тулома» — бывшая немецкая плавбаза подводников, которая стала хорошим пристанищем для катерников. Командиром ОУК был назначен контр-адмирал Юрий Владимирович Шельтинга, опытный моряк, который умело организовал как обучение и воспитание экипажей кораблей отряда, так и практику матросов, прибывающих из учебных отрядов и школ.

В июне 1946 года все силы Северного флота, находящиеся в строю (эскадра, бригада подводных лодок, отряд учебных кораблей), для ускоренной отработки задач боевой подготовки в хороших погодных условиях перешли в Белое море. Командир дивизиона заболел, и командование им было возложено на меня.

Все 12 катеров были подготовлены к переходу и самостоятельно в одном строю с заходом в Иоканьку для пополнения топливом и водой перешли в Молотовск, где для базирования катеров и подводных лодок был ошвартован кормой к берегу теплоход «Воронеж», зафрахтованный у Архангельского морского пароходства. В его каютах размещались командование и штабы БПЛ и ОУК, управление 2-й ГПКДМО, командиры и экипажи подводных лодок. Катерники оставались в своих кубриках. Такое размещение упрощало организацию взаимного обеспечения, и мы за два месяца успешно выполнили все противолодочные курсовые задачи.

Пребывание в Белом море закончилось проведением в конце августа учения под руководством Главнокомандующего ВМФ адмирала флота Н. Г. Кузнецова. Перед его приездом меня вызвал на линкор «Архангельск» вице-адмирал В. И. Платонов, исполняющий обязанности командующего Северным флотом, и приказал подготовить катер, на котором Главком будет обходить корабли и подводные лодки. Был тщательно подготовлен катер МО-423, который под моим контролем успешно выполнял поставленную задачу в течение трех суток и получил благодарность от Главкома ВМФ. За все время пребывания в Белом море на катерах не было ни одной поломки и выхода из строя материальной части.

В конце 1946 года комдив капитан 3 ранга М. Артамонов убыл на учебу в Ленинград, а я вскоре был назначен вместо него, не предполагая, что буду последним командиром 2-й ГПКДМО.

В июне 1947 года дивизион был передан в состав ОВРа Беломорского морского оборонительного района, который вскоре был преобразован в Беломорскую флотилию. Катера вместе со своей плавбазой «Тулома» перешли из Полярного в Архангельск, где ошвартовались у причала в Соломбале. На зиму, когда замерзала Северная Двина, катера с помощью 100-тонного плавкрана поднимались на кильблоки, установленные на причале, а их экипажи размещались на плавбазе. Летом 1948 года плавбазу у нас отобрали, и экипажи катеров вместе с управлением дивизиона перевели в береговую казарму.

В летние кампании 1947 и 1948 годов катера все реже и реже выходили в море для отработки задач боевой подготовки из-за трудностей с обеспечением и выхода из строя материальной части, особенно моторов, выработавших свой моторесурс.

Осенью 1948 года было принято решение на расформирование дивизиона и постановку катеров на консервацию на одном из удаленных причалов в Соломбале.

Моя деятельность в должности командира 2-й ГПКДМО была положительно оценена командованием — в феврале 1948 года мне было присвоено досрочно звание капитана 3 ранга. 21 января 1949 г. я был назначен старшим офицером отдела БП штаба Северного флота и, простившись с личным составом дивизиона, убыл в Ваенгу к новому месту службы.

С прибытием в штаб флота представился начальнику отдела боевой подготовки капитану 1 ранга С. Д. Зюзину, назначенному недавно на эту должность после окончания Военно-морской академии. Встреча была приятной. Сразу вспомнили нашу совместную службу на «морских охотниках» в 1943–1945 годах. Он одобрительно отозвался о моем назначении старшим офицером отделения подготовки надводных кораблей, представил офицерам отдела и начальнику штаба флота контр-адмиралу В. А. Чекурову.

Моя служба в отделе БП сложилась благоприятно. Через два года я был назначен начальником отделения с последующим присвоением звания капитан 2 ранга. В связи с преобразованием отдела БП в управление я в декабре 1951 года был назначен начальником 1 — го отдела — заместителем начальника УБП, и на этой должности в феврале 1954 года мне было досрочно присвоено звание капитан 1 ранга.

Я часто выходил в море на надводных кораблях, участвовал во всех учениях и командно-штабных играх в составе штаба руководства или походного штаба при командующих флотом адмирале В. И. Платонове и сменившем его адмирале А. Т. Чабаненко. Мне удавалось готовить для них удачные доклады на разборах учений и на сборах руководящего состава флота.

Осенью 1951 года я был направлен в командировку в управление БП ВМФ для участия в работе комиссии по окончательной доработке и редактированию новых курсов боевой подготовки надводных кораблей. В один из сентябрьских дней в Главном штабе ВМФ состоялось расширенное совещание руководящего состава флотов, центральных управлений, научных учреждений, Главного штаба и политуправления ВМФ под руководством назначенного в июне 1951 года Военно-морским министром вице-адмирала Н. Г. Кузнецова.

Пригласили на это совещание и нашу комиссию, расположились мы на последнем ряду. Я впервые увидел такое большое количество адмиралов и генералов, заполнивших весь зал. В двухчасовой речи, которую потом остряки назвали «тронной», Военно-морской министр подробно остановился на состоянии Военно-Морского Флота, перспективах его развития и предстоящих организационных изменениях. Уже на другой день мы ощутили изменения в руководстве боевой подготовкой в центре и на флотах. Управление БП было преобразовано в Главное управление БП, и его начальником назначен вице-адмирал Л. А. Владимирский, а бывший начальник УБП ВМФ контр-адмирал Перфильев стал его заместителем. На флотах отделы БП преобразовывались в управления БП.