Североморцы переняли опыт балтийцев, впервые использовавших катера для выполнения этой задачи. В короткий срок были изготовлены съемные минные скаты, которые устанавливались на корме катеров вместо стеллажей больших глубинных бомб и дымовых шашек. На каждый минный скат, а их на катере было два, принималась одна большая морская мина КБ-3 или один глубоководный минный защитник ГМЗ. Мина КБ-3 была грозным оружием для вражеских кораблей и судов. Она несла мощный заряд тротила — 250 килограммов. Общий вес мины с якорным устройством составлял 1.025 килограммов. Габариты и вес минного защитника были такими же, как и у мины. Минные постановки производились группами «морских охотников» под прикрытием двух-трех торпедных катеров типа Д-3. Обычно в состав группы входило три «морских охотника», и лишь дважды в группе было шесть катеров.

Выходы катеров на минные постановки осуществлялись с наступлением полярной ночи, при волнении моря до трех баллов, зачастую во время снегопада и при плохой видимости. Перед каждым походом на катерах проводилась тщательная предпоходовая подготовка. Устанавливались и надежно крепились минные скаты, принимались полные запасы топлива и боеприпасов. Корпуса катеров окрашивались в специальный маскирующий цвет, делая их менее заметными для береговых прожекторов противника. После приемки мин заново уничтожалась и определялась девиация магнитного компаса, а на мерной линии в Кольском заливе замерялась скорость катеров при различных оборотах моторов. Помощники командиров, исполняющие обязанности штурманов, делали и сверяли предварительную навигационную прокладку. Все это обеспечивало точность выхода катеров в назначенное место постановки мин. Мины предварительно готовили опытные специалисты минно-торпедного отдела флота на блокшиве «Пушкин» в губе Оленья, а окончательная подготовка мин перед их постановкой проводилась минерами катеров под руководством и контролем отрядных минеров, среди которых особенно отличались и всегда участвовали в походах главные старшины Семен Дробот и Николай Яковлев.

Первый выход на минную постановку совершили два «морских охотника» под командованием командира звена старшего лейтенанта Владимира Гущина 8 декабря 1941 года. Тогда была выставлена минная банка из четырех мин на подходах к заливу Петсамовуоно. А последнюю минную постановку осуществили три «морских охотника» под командованием командира отряда капитан-лейтенанта Сергея Демидова, которые 28 января 1944 года выставили шесть мин на фарватере в районе мыса Лиле-Эккерей. Всего за войну «морские охотники» поставили 26 минных банок (202 мины и 5 минных защитников), на которых, по уточненным послевоенным данным, подорвались и затонули три сторожевых корабля и один транспорт противника. Эти минные банки в значительной мере затруднили плавание кораблям и транспортам противника в Варангер-фьорде и держали в напряжении его тральные силы.

Мне неоднократно приходилось участвовать в минных постановках в должности помощника командира катера. Пожалуй, ни в одном виде боевых действий личный состав «морских охотников» не испытывал такого большого нервного напряжения, как во время походов на минные постановки. Ведь в любую минуту из мглы и темноты могли появиться вражеские корабли, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Катера могли быть обнаружены вражескими береговыми постами наблюдения и обстреляны береговыми батареями. Все это требовало строжайшего соблюдения мер скрытности и маскировки. Катера шли с заморбличенными ходовыми огнями. Чтобы заглушить шум работающих моторов, при входе в район, контролируемый противником, на катерах включался подводный выхлоп конструкции инженера Шатерникова.

Поход «морских охотников» на минную постановку в зависимости от назначенного района действий длился 12–15 часов. Точность следования катеров по маршруту перехода от Кольского залива до места постановки мин возлагалась на головной катер, на котором, как правило, находились один из командиров отрядов, дивизионный штурман старший лейтенант Николай Сударев и дивизионный минер старший лейтенант Трофим Молотов. Иногда в таких походах участвовали артиллерист дивизиона старший лейтенант Исаак Ярусский и связист старший лейтенант Анатолий Кузин.

Обойдя полуостров Рыбачий, катерники последний раз определяли место по береговым навигационным знакам и мысам, после они ложились на курс, ведущий в район постановки мин, и контролировали курс по счислению. На руле с этого момента стояли только командиры отделений рулевых, отвечающие за точность удержания катеров на заданном курсе. На катерах объявлялась боевая готовность номер один. Весь личный состав занимал места по боевому расписанию. Устанавливалось полное молчание, команды отдавались тихим голосом, исключалось ненужное хождение, люки задраивались, строго соблюдалась светомаскировка, радиовахта неслась только на прием. Все моряки с напряженным вниманием ждали того момента, когда катера придут в район минной постановки, построятся на боевом курсе в строй уступа и прозвучат долгожданные команды: сначала «Пошла левая!», а затем — «Пошла правая!». Работами на корме при постановке мин руководили помощники командиров и боцманы катеров.

Несмотря на то, что перед выходом катеров из пункта базирования тщательно изучался прогноз погоды, она не всегда оказывалась благоприятной. Иногда резко ухудшалась во время перехода, и по этой причине катера пять раз возвращались в базу, не выполнив задания. Большинство выходов катеров на минные постановки заканчивалось успешно, без противодействия со стороны противника, и только дважды они возвращались в базу из-за обнаружения кораблей противника по маршруту перехода. Как правило, не было поломок и выхода из строя материальной части.

Но однажды случилась неприятность. Это произошло в ночь с 3 на 4 февраля 1943 года во время похода на минную постановку «морских охотников» МО-123 и МО-125 под командованием командира звена старшего лейтенанта Владимира Гущина.

Когда катера вошли в Варангер-фьорд и легли на курс, ведущий к порту Вардё, заметно начала ухудшаться погода, а при подходе к району постановки волнение моря достигло пяти баллов. Это было веским основанием для отказа от постановки мин и возвращения в базу. Однако Гущин, невзирая на штормовую погоду, решил продолжать выполнение поставленной задачи. Переход «морских охотников» прикрывали два торпедных катера. Но на одном из них вышли из строя один мотор и компас, оба они от м. Вайтолаяти возвратились в базу. Достигнув назначенного района постановки мин, «морские охотники» легли на боевой курс, построились в строй уступа, все ждали команду старшего о начале постановки.

Но произошло непредвиденное. МО-125 так сильно тряхнуло на волне, что обе мины вылетели за борт, а вместе с ними за бортом оказались боцман старшина 1 статьи Иван Дюкарев и минер краснофлотец Василий Львов. Командир катера старший лейтенант Ефрем Мальханов немедля уменьшил ход и направил катер к плавающим морякам. Быстро выбросили им спасательные круги, за которые те ухватились. Довольно быстро подняли на борт краснофлотца Львова. Старшине 1 статьи Дюкареву подали отпорный крюк, с помощью его подтянули к борту. Но в этот момент большая волна сильно подбросила катер, и старшину ударило головой о борт. Очевидно, он потерял сознание, выпустил из рук отпорный крюк и тут же погрузился в воду. Оба катера еще долго искали утонувшего моряка в надежде, что его труп всплывет. Но этого не случилось. Так погиб в водах Варангер-фьорда замечательный моряк старшина 1 статьи Иван Дюкарев. На катерах остро переживали гибель товарища. В скорбном молчании, с наполовину приспущенными флагами катера возвратились в базу.

В этих напряженных и утомительных боевых действиях, какими были минные постановки в водах противника, экипажи «морских охотников» проявили выдержку и хладнокровие, выносливость и настойчивость, мужество и стойкость, высокое мастерство и морскую выучку — лучшие качества, присущие русским морякам.

До войны дивизион «морских охотников» Северного флота не имел ни постоянного места базирования, ни собственной ремонтной базы. Ремонт корпусов катеров, их механизмов и вооружения проводился в различных ремонтных мастерских и на судоремонтных предприятиях флота, гражданского пароходства и тралового флота. Особенно трудоемким был ремонт корпусов катеров. Трехслойные сосновые корпуса намокали в соленой воде, что утяжеляло их и снижало скорость хода. Приходилось периодически поднимать катера на стенку для просушки и очистки подводной части от ракушек. Эта работа проводилась в Мурманском торговом порту и занимала много времени.