Внимание командира дивизиона привлек пожилой американец, которому перевалило за шестьдесят. Он сносно говорил по-русски. На вопрос комдива, откуда он знает русский язык и что заставило его в преклонном возрасте пуститься в опасный рейс, американец ответил, что он родился в Америке, его родители — выходцы из России, а в опасное плавание он пошел из-за нужды — за риск хорошо платят.

Отогревшись и насытившись, пассажиры стали засыпать. Заботливые катерники разместили их в кубриках на своих койках. «Морской охотник» снова взял бот на буксир и вместе с остальными катерами продолжил путь в Кольский залив. Возможно, кое-кто из катерников пожалел, что не удалось решить «яичную проблему», но об это уже никто не заговаривал.

Для меня самым напряженным временем были март-апрель сорок третьего года. Надо было в короткий срок из пассажира стать полноправным членом экипажа.

Сначала я взялся за изучение устройства, боевых и маневренных возможностей катера. Ни в училище, ни во время летней практики на Балтике и на Каспии нам о таких кораблях ничего не говорили. «Спесификация», так называлось пособие по устройству катера, стала моим настольным пособием. Мне охотно помогали опытные старшины: старшина группы мотористов мичман Василий Серманов, боцман старшина 1 статьи Виктор Метелев, командир отделения рулевых старшина 1 статьи Константин Татаринцев, командир отделения радистов старшина 2 статьи Николай Сизов и другие. Штурманское дело, которое любил больше всего в училище, я освоил быстро. С 45-мм пушками я воевал на сухопутном фронте, их изучать не потребовалось.

МО-111 находился в строю и часто выходил в море то на поиск подводных лодок на Кильдинском плесе, то сопровождать плавсредства в воинскими грузами в Мотовский залив.

Как сейчас помню первый поход на боевое задание. Все для меня было новым. Я все время выбегал из ходовой рубки, где вел прокладку, чтобы рассмотреть берега и приметные знаки, чтобы уточнить место катера и выдавать на мостик очередной курс. Впервые увидел остров Торос с его крутыми берегами и приземистый мыс Летинский. А вскоре стал просматриваться остров Кильдин с его высокими, гористыми и обрывистыми берегами. Со временем этот морской ландшафт примелькается и уже не будет вызывать таких эмоций, как это было впервые.

Второй поход был в Мотовский залив, который впоследствии стал районом жестоких схваток с воздушным противником.

Редко выходы катеров на боевые задания обходились без противодействия противника. Особую опасность представляла его авиация. Весной и летом 1943 года воздушная обстановка в прифронтовой полосе Заполярья сложилась не в нашу пользу. Немцы усилили свою северную авиационную группировку переброской с юга истребителей — штурмовиков «Фокке-Вульф-190», обладающих высокими маневренными и боевыми качествами, укомплектованных летчиками с большим боевым опытом. К тому же в это время на Севере стояла необычно ясная погода с большим числом солнечных дней, что благоприятствовало активности вражеской авиации.

А в полярные дни авиация использовалась почти круглосуточно. Особенно свирепствовали самолеты противника в Мотовском заливе. Они задались целью блокировать североморскую «Малую землю», как тогда называли отрезанные противником полуострова Средний и Рыбачий, и сорвать снабжение расположенных там войск Северного оборонительного района, совершая нападения на любые суда и плавсредства, идущие с пополнением и воинскими грузами. Каждый поход наших катеров и плавсредств в Мотовский залив сопровождался жаркими боями с авиацией и береговой артиллерией противника.

22 мая катера МО-111 и МО-112 под командованием старшего лейтенанта Виктора Рябухина конвоировали буксир с баржей из Кольского залива на полуостров Рыбачий. В Мотовском заливе конвой прикрывало звено наших истребителей типа «Аэрокобра». Море было спокойным, небо — безоблачным. Катера шли в полной готовности к отражению атак вражеской авиации, а что атаки последуют — никто не сомневался. Буксир с баржей имели ход всего шесть узлов. Когда конвой втянулся в Мотовский залив, длительное напряжение и гнетущую тишину на верхней палубе вдруг нарушил голос сигнальщика Филиппа Бойко, громко доложившего об обнаружении самолетов противника. Они также быстро удалились, как и появились. И снова потянулись тягостные минуты томительного ожидания.

Вскоре тот же Бойко обнаружил сначала одну, а потом вторую группу самолетов ФВ-190, по четыре самолета в каждой. С высоты 500–600 метров они с ходу ринулись в атаку на маленький конвой, но нашими истребителями и дружным огнем катеров были быстро обращены в бегство. Однако ненадолго. Им на смену прилетели еще две группы. В одной было 6, а во второй 14 самолетов.

Одновременно с воздушными атаками открыла огонь вражеская береговая батарея. Катер МО-112 удачно поставил дымовую завесу и надежно прикрыл конвой от прицельного огня противника. На катере МО-111 четко и слаженно действовали комендоры и пулеметчики во главе с командиром отделения старшиной 2 статьи Анатолием Павлюковым. Особенно метко вело огонь носовое орудие краснофлотца Дмитрия Чугунова, сбившего вражеский самолет, который рухнул в воду в непосредственной близости от конвоя. За этот бой Дмитрий Чугунов получил свою первую награду — орден Красной Звезды. Большого успеха добились североморские летчики, сбившие шесть самолетов. Несмотря на сильное противодействие противника, наши катера выполнили боевую задачу по доставке важных военных грузов на полуостров Средний.

5 июня 1943 года четыре «морских охотника», и среди них мой МО-111, сопровождали в губу Эйна буксир с баржей и мотобот. И на этот раз немцы предприняли яростные атаки конвоя, в которых участвовало 32 самолета, атаковавшие конвой поочередно, с трех направлений. То тут, то там возникали фонтаны от бомб и снарядов. Катера отражали нападение артиллерийским и пулеметным огнем. «Морские охотники» умело уклонялись от бомб, снарядов и пулеметных трасс, ни на минуту не прекращая огня по нападавшим самолетам. В этом бою катерники сбили два вражеских самолета, один из них — снова на счету Дмитрия Чугунова. Во время одной из атак мотобот от разорвавшейся вблизи бомбы получил повреждение и потерял ход, его тут же взял на буксир МО-112 старшего лейтенанта Георгия Маккавеева. Скорость конвоя стала еще меньше.

Над нашими головами проходили жаркие схватки истребителей. То в одной, то в другой стороне Мотовского залива мы наблюдали падающие самолеты: и свои, и чужие. Один из немецких летчиков со сбитого самолета выбросился на парашюте и приводнился у входа в Ура-губу. На его спасение немцы под прикрытием своих истребителей Me-109 послали гидросамолет «Дорнье-24», который совершил посадку на воду возле плавающего летчика, но при этом получил какое-то повреждение и взлететь не смог. Для захвата самолета и летчиков был послан катер МО-116 под командованием старшего лейтенанта Владимира Голицына.

Увидев приближающийся катер, истребители противника сначала набросились на него, но, не добившись успеха, стали расстреливать свой гидросамолет. От полученных повреждений он оказался в притопленном состоянии. МО-116 снял с гидросамолета двух летчиков, оставшихся в живых, а от буксировки отказался из-за больших повреждений и усилившегося волнения моря. После нескольких попаданий снарядов, выстреленных с катера, гидросамолет затонул.

В этом бою, закончившемся успешно, экипажи «морских охотников» проявили высокое воинское мастерство и отвагу. Все боевые посты действовали согласованно и четко. Командиры катеров в условиях быстро меняющейся обстановки грамотно маневрировали и умело использовали боевые возможности оружия и боевой техники катеров.

12 июня 1943 года катера МО-131 и МО-136 под командованием старшего лейтенанта Николая Федулаева конвоировали из порта Владимир в бухту Озерко два мотобота с воинскими грузами. Когда конвой достиг середины Мотовского залива, опытный и зоркий сигнальщик головного катера старший краснофлотец Борис Бондаренко обнаружил сначала два самолета-разведчика, а затем десять вражеских истребителей, которые на высоте около 200 метров на фоне гористого берега пытались незаметно приблизиться к конвою. «Морские охотники» вовремя открыли огонь из пушек и пулеметов по самолетам, устремившимся в атаку на конвой. Но все же им удалось сбросить бомбы и обстрелять конвой. Комендоры МО-131 метким огнем сбили один самолет, упавший в воду на дальности видимости с катеров. Сброшенные бомбы вреда не причинили. Но на МО-131 был смертельно ранен краснофлотец Александр Бойченко, подносивший снаряды к кормовому орудию. Получил ранения в руку и ногу комендор Василий Голубенко, но остался на своем посту и продолжал вести огонь по самолетам.