Штанько был потрясен таким исходом дела. Для него уничтожить катер своими руками было равносильно самоубийству. Ведь по доносившимся звукам боя было ясно, что порт Линнахамари освобожден и нет опасности захвата катера с суши. Штанько медлил с выполнением «приговора». Посоветовавшись со мной, он собрал команду на юте и сказал: «Кто хочет, тот может покинуть катер, а я остаюсь». Весь экипаж единодушно поддержал своего командира и заявил, что остается с ним. Поскольку своя радиостанция уже не работала, Штанько через МО-429 доложил командиру дивизиона, что команда МО-428 отказывается взрывать катер и покидать его, что они полны решимости спасти катер, когда наступит прилив.
Капитан 3 ранга Зюзин разрешил «морской охотник» не взрывать, но команду все же приказал снять, что и было исполнено. Штанько, как и подобает командиру, сошел последним, поцеловал гвардейский Военно-морской флаг, реющий на флагштоке. Он был уверен, что вернется на катер вместе со своей командой. И это предвидение сбылось: Штанько был несказанно рад, когда на другой день я передал ему разрешение командующего флотом о возвращении на катер. 14 октября на полной воде катер был снят с камней и после заделки пробоин отбуксирован в базу, отремонтирован и введен в строй.
Справедливо изречение, что люди познаются в беде. Мне казалось, что я хорошо знаю Ивана Штанько. В недалеком прошлом, когда мы оба были помощниками командиров катеров и размещались в одной каюте на плавбазе «Ветер», мы подружились. Поначалу он показался мне нелюдимым, медлительным и малообщительным человеком, но за этим скрывались его высокие душевные качества, исключительная скромность и отзывчивость. А в боевой обстановке, какой бы сложной она ни была, хладнокровие и самообладание никогда не покидали его. Он всегда проявлял спокойствие и выдержку, а это благотворно влияло на команду катера. Его любили за простоту, доступность, за заботу и внимание к людям. Он был уверен в своем экипаже, а подчиненные верили в своего командира и смело шли за ним в бой.
И вот я увидел Ивана Штанько в трудную минуту его жизни. Он предстал настоящим командиром, решительным и смелым, не растерялся в поистине драматической обстановке, в которой оказался его катер, его экипаж и он сам. Штанько не искал причин для оправдания случившемуся, хотя они и были. Когда он отказывался покинуть катер, это не было бравадой или показушным геройством, это было его убежденностью в своей правоте. Я успокаивал его, как мог, убеждал, что боевая задача выполнена успешно и без потерь среди личного состава катера. Что главное сделано, и сделано блестяще, что в освобождении порта Линнахамари от немецких захватчиков есть и его заслуга. Штанько это хорошо понимал разумом, но не сердцем. Таким мне и запомнился этот скромный офицер, надежный товарищ, кристально честный и чуткий человек чести.
После завершения высадки десанта «морские охотники» еще два с половиной часа находились в бухте Девкина Заводь, ведя артиллерийский огонь по береговым огневым точкам противника. Когда успех десанта стал явным, поступило приказание возвратиться в Пумманки. На обратном пути катера подверглись обстрелу с обоих берегов залива, но он уже не был таким интенсивным, как при прорыве. И катера, уклоняясь от снарядных и пулеметных трасс, используя дымы, преодолели опасную зону без потерь.
Десант майора Тимофеева сразу после высадки повел наступление на высоту, на которой располагалась 210-мм батарея противника, и в глубь порта. Преодолевая многочисленные проволочные и минные заграждения и каменные завалы, под сильнейшим артиллерийским, минометным, пулеметным и автоматным огнем десантники упорно и настойчиво продвигались вперед. После ряда смелых рукопашных схваток они сбили противника с обороняемых позиций, захватили крупнокалиберную артиллерийскую батарею и закрепились на высотах, прилегающих к порту. Совместными усилиями катерников и десантников порт Линнахамари был освобожден.
На другой день, в ночь с 14 на 15 октября, в освобожденный порт Линнахамари были направлены два «морских охотника» и три торпедных катера, чтобы переправить в порт с мыса Крестовый отряд капитана Барченко-Емельянова, лейтенанта Леонова и бригаду морской пехоты. Я пошел на катере МО-424 старшего лейтенанта Танского. В ожидании подхода морских пехотинцев катера ошвартовались у причалов, и мы прошли по безлюдной территории порта. Мы убедились воочию, насколько сильной и насыщенной дотами и дзотами была здесь оборона. Зашли в здание портовой гостиницы, где размещалось командование немецкого гарнизона. Повсюду был хаос — последствие поспешного бегства.
На крыше гостиницы реяло красное полотнище, которое водрузили старший сержант Каторжный и краснофлотец Королев из отряда старшего лейтенанта Петербургского.
15 октября в Линнахамари на ТКА-204 старшего лейтенанта Киреева прибыл командующий флотом адмирал А. Г. Головко вместе с командиром бригады ТКА капитаном 1 ранга А. В. Кузьминым. Адмирал обошел территорию порта, осмотрел инженерные сооружения, многочисленные доты и дзоты, причалы и портовые здания, поднялся на позицию 210-мм батареи. Всюду были видны следы недавних яростных схваток, подтверждающих смелость и геройство десантников. Командующий побеседовал с бойцами бригады морской пехоты, отрядов разведчиков капитана Барченко-Емельянова и лейтенанта Виктора Леонова.
В последующем, при освобождении побережья от залива Петсамовуоно и дальше на запад, «морские охотники» участвовали в высадке трех тактических десантов. Все они прошли при незначительном противодействии со стороны противника.
18 октября был высажен батальон 12-й бригады морской пехоты в двух пунктах — в бухтах Суоловуоно и Аресвуоно. Продвигаясь на запад, десантники на другой день вышли к государственной границе с Норвегией. Жители норвежских рыбацких селений восторженно встречали освободителей, приглашали к себе в дома, предлагали рыбу и воду, показывали проходы в горах для дальнейшего продвижения вперед.
23 октября был высажен еще один батальон морской пехоты в Коббхольм-фьорде. И, наконец, 25 октября был высажен последний десант североморцев в составе двух батальонов 63-й бригады морской пехоты в Холменгро-фьорде для содействия войскам Карельского фронта в овладении норвежским портом Киркинесс. В высадке этого десанта отличились «морские охотники» МО-423, МО-426 и МО-434.
Столица нашей Родины Москва трижды салютовала доблестным освободителям Заполярья. В приказах Верховного Главнокомандующего среди других частей фронта и флота отмечался наш дивизион. Ему было присвоено почетное наименование «Печенгский», и с той поры он именовался так: «2-й гвардейский Печенгский Краснознаменный дивизион малых охотников за подводными лодками». Это было единственное соединение на Северном флоте, ратные дела которого были увенчаны тремя почетными наименованиями: гвардейский, Печенгский, Краснознаменный.
Успешные действия экипажей «морских охотников» в Петсамо-Киркинесской наступательной операции были высоко отмечены командованием. Все моряки дивизиона за проявленные мужество и отвагу были награждены орденами и медалями, а командир дивизиона гвардии капитан 3 ранга Сергей Зюзин, командиры катеров гвардии старшие лейтенанты Борис Лях, Леонид Новоспасский и Николай Танский удостоены звания Героя Советского Союза.
5 декабря 1944 года Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За оборону Советского Заполярья». В те дни газета «Правда» писала: «Героическая защита Заполярья войдет в историю нашего народа как одна из самых ярких, самых запоминающихся страниц. Здесь враг был остановлен осенью 1941 года. Здесь находится участок, где врагу в течение всей войны не удалось перешагнуть линию государственной границы». И далее: «Многие тысячи людей будут отмечены знаком высокой доблести, мужества и героизма — медалью „За оборону Советского Заполярья“. Она явится высокой наградой и будет вдохновлять наших людей на новые подвиги. Враг еще не добит. Вражеские подводные лодки еще появляются в водах Ледовитого океана. Борьба с ними должна быть беспощадной и непрерывной. Советские заполярники изгнали врага с суши, вышвырнули его из баз северной части Норвегии. Надо навсегда и бесповоротно изгнать его с моря».
