Когда молодежь достигает зрелого возраста – шестнадцати лет – каждому дают второе имя, которое отражает душу элема. Его прозвали «бурлящий поток», что среди элемов, чтивших спокойствие и гармонию, звучало почти как оскорбление. «Все хотят увидеть во мне огненную бестию», – подумал он, – «что же, они её увидят». Последующие два года он творил беспорядки, часто сходился в поединках, ссорился, портил дома и памятники, он даже заточил зубы, чтобы больше походить на чудище, пока на пике своего безрассудства не сразился с главой деревни, Бурлящий поток сильно обжег лицо старого элема, а также лишил его руки. В мертвой тишине и под осуждающие взгляды он сам покинул свой дом. Он всего лишь хотел быть похожим на чудище, но постепенно стал им.
– Будет дождь, а скорей всего ливень, – проговорил медленно, мягким, почти певческим голосом Мурин. Ему всегда нравился дождь, он остужал его нрав и успокаивал мысли. Его спутники тоже остановились, все посмотрели на небо.
– Тогда удвоим шаг, – сказал кто-то твердым командным тоном.
– Да ну, хватит, давайте просто устроим привал тут, в лесу, и переждем непогоду, а завтра, отдохнувшими, хоть утроим, даже нет, – обладатель юношеского голоса на мгновение задумался, – учемерим шаг.
– Учетверим, – поправил его низкий, басистый голос, принадлежавший самому высокому из путников.
– Нет, нужно спешить, мы уже в паре километров от форта, – все тот же командный тон заставил всех замолчать и продолжить путь. Луна снова скрылась за тучей.
Не прошло и получаса, как они достигли горного хребта, начинающегося аккурат у неширокой реки, возвышающегося на десятки метров и уходящего далеко на восток. У подножья скалы, в сотне метров от берега реки, расположился форт. Его невысокие – всего в три человеческих роста – каменные стены защищали несколько деревянных домов в один этаж, стойла с лошадьми и двухэтажное каменное здание, служившего командным пунктом. Но главной задачей форта было сторожить шахту, вход в которую был в пещере, чья черная пасть возвышалась над стеной. Она казалась черной даже днем, при свете солнца, тьма исходила оттуда, пугая и отваживая непрошенных гостей. Но сокровища, что она хранила, были слишком сладки для людей, чтобы бояться тьмы. Здесь добывали самую ценную руду – черный камень, как его назвали по цвету; он поддавался ковке тяжелее, чем железо. Но даже в сильный мороз он оставался необычно теплым, словно дерево. По прочности сталь, что ковалась из руды, лишь немного превосходила закаленную обычную сталь, но другое его свойство было особенно ценно. Черная сталь впитывала магию и могла сохранять её длительное время. Из нее делались посохи для магов и особые мечи, топоры, и наконечники для копий и стрел, их заряжали магией, и они могли разить огнем, льдом, и даже молнией. Добывалась такая руда всего в двух местах, здесь и далеко на севере в землях гномов. Поэтому форт всегда охраняли лучшие воины и маги Ориона.
Повеяло прохладным воздухом с реки. Путники свернули с дороги и скрылись в лесу задолго до того, как она вывела их на равнину, что расстилалась перед фортом. Они нашли возвышение, с которого было видно всю равнину и немного можно было заглянуть за стены форта.
– Напомните мне, любезные, зачем мы оставили у трактира наших верных скакунов, – ехидным голосом проговорил юноша. Он присел у невысокого клена и выпрямил уставшие ноги.
– Всего двадцать километров, а ты уже жалуешься, как какая-нибудь девка, – голос здоровяка был слегка раздражен. Рядом стояла невысокая женщина, хоть плащ и скрывал её фигуру, но даже в нем она казалось худенькой. Из-под капюшона ниспадали длинные, по грудь, прямые и черные как смоль волосы. Маленькие нежные губки, прямой нос, высокие скулы и черные глаза, в сочетании с бледной кожей выражали скорее хладнокровие, нежели спокойствие. Она покосилась на здоровяка. Он заметил её взгляд. «Даже холод может быть прекрасен», – промелькнуло у него в голове, но поперхнувшись, он лишь тихо буркнул «прости» и неловко улыбнулся.
– Извинения, конечно, приняты, но не стоит меня называть девкой, хоть я не такой здоровый кусок мышц, как ты, но, знаешь, оскорбительно ведь, – Юноша продолжал, не замечая ни того, что извинение адресовано было не ему, ни взгляда красавицы, обращенного на него и выражавшего презрение. – Знаешь, ведь не каждый способен пройти столь далекий путь за столь короткое время. Нет, ну за день двадцать километров еще куда не шло, но всего три с небольшим часа почти бегом – ну уж извините, не забывайте, что перед этим мы целый день провели верхом в пути аж с самого Винстера.
На самом деле он был не столь уставшим, сколь раздраженным, что ему не дали нормально наесться и напиться в трактире. Ходить куда-то по ночам он до жути не любил, да и дождь вот-вот должен был начаться.
– Стич, – резко оборвал парня высокий мужчина ростом явно выше среднего, и такими же широкими плечами, как и у здоровяка. Хоть его лицо и покрывала трехдневная щетина, благородных черт она не скрывала. Глубоко посаженные зеленые глаза пристально смотрели на юношу сверху вниз. – Мы оставили лошадей, потому как высока вероятность попасть в засаду по дороге, а топот копыт по булыжникам в ночи слышан издалека. Также, пройти пешим двадцать километров боец в моем отряде должен безо всяких жалоб, а если вы не способны, господин мой Стич Уорш, на эти усилия, то извольте откланяться в места, откуда я вас вызволил.
– Нет, что вы, я же просто так пошутил, я нисколечко не устал и дурачусь, не более того, – заверещал Стич с виноватым видом. Больше всего в жизни он не желал возвращаться обратно в темницу, откуда его всего три недели назад вытащил командир этого отряда Коул Орсворд. Там он спал на деревянной койке без постельного белья, а кормили отбросами, что наверняка даже свиньи не стали бы есть. Там он поклялся себе, что никогда больше не попадется.
– Будь добр, проведи остаток миссии в молчании, враги могут быть рядом, а ты треплешься без умолку, – зашипел на него командир.
– Поблизости нет никого, – приятный тихий голос прозвучал, казалось, где-то поблизости. Никто, кроме старика с козлиной бородкой, не заметил, как к ним присоединился седьмой член отряда – Тан. Он был низкого росту, чуть выше полутора метра, и обладал худым, но стройным телосложением. Стоя в темном плаще в тени дерева он, казалось, растворялся во мгле, а капюшон скрывал его лицо.
Коул внимательно осмотрел равнину: трава сгнила, напротив ворот, в двадцати метрах, находился небольшой холмик, высотой немногим выше человеческого роста, от него во все стороны расползалась паутина скверны – серые и черные корни, что отравляют землю и все, что на ней растет, впитывая всю жизнь, до которой доберутся.
– Несет гнилью, – сплюнул старик, посмотрев на командира.
– Ни шатров, ни кострищ, стены целы, а ворота выломаны, и это, – Коул махнул головой в сторону холма. – Видимо не всех некромантов перебили.
– Этих иродов не так то просто убить, – в голосе старика звучала ненависть, старая вражда его уходила корнями в прошлое, когда он лично сражался с некромантами, будучи тогда придворным магом.
– Ворота открыты, нас ждет засада? – здоровяк вопросительно посмотрел на командира.
– По своему опыту скажу, что там мы не найдем уже никого. Они не любят задерживаться на одном месте, берут то, зачем пришли, и уходят. Партия черной руды должна быть готова уже две недели как, корни скверны уже мертвы, вон, видите, они не распространяются дальше и не излучают темную энергию. Так что, милсдарь Рок, – старик повернулся к здоровяку, – Мы опоздали где-то на неделю, а то и на все две. Они знали, когда приходить и, думаю, тут дело не обошлось без нашего бунтаря.
– Что за… – неожиданно и удивленно начал было Коул. Он заметил, как в ворота прошмыгнула тень. Осмотрев всех присутствующих и, не досчитавшись Тана и женщины, он скомандовал:
– Выступаем.
Немного погодя, уже на равнине, он добавил:
– Чертова Эмилия со своей нетерпимостью.
Отряд тихо и быстро пересек загнившую равнину. Проходя мимо холма, они задержались. Луна вновь выглянула в просвет и освятила зияющую черную дыру, что была в холме и вела куда-то далеко под землю. Именно оттуда по округе расползался запах гнилой плоти. Стича вырвало.
