Как мы видим, новой редакцией ФЗ «Об ООО» была создана принципиально новая система распределения компетенций по учету прав на доли в уставном капитале ООО и контролю за законностью их оборота, в соответствии с которой они были разделены между несколькими субъектами следующим образом:
– нотариус проверят лишь принадлежность лицу отчуждаемой им доли. При этом доля считается перешедшей к приобретателю именно с момента нотариального удостоверения соответствующей сделки. Кроме того, нотариус выполняет функцию по информированию о состоявшейся сделке органа, осуществляющего ведение ЕГРЮЛ и самого общества;
– соблюдение установленных действующим законодательством или в соответствии с ним корпоративных ограничений контролируется самим обществом и его участниками, которые имеют право восстановить соответствующие нарушенные права в судебном порядке (п. 18 ст. 21 ФЗ «Об ООО»);
– орган, осуществляющий ведение ЕГРЮЛ, лишь аккумулирует информацию о составе участников ООО, размере и обременениях принадлежащих им долей в уставном капитале общества и предоставляет ее третьим лицам в установленном порядке. При этом сведения, содержащиеся в ЕГРЮЛ, в случае противоречия имеют приоритет по отношению к сведениям, которыми располагает само общество;
– аналогичную информацию в форме списка своих участников хранит и само общество с целью внутреннего учета принадлежности и обременения долей в своем уставном капитале и информационного обеспечения внутренних корпоративных процедур[32].
Договор участников общества с ограниченной ответственностью об осуществлении прав участников
Еще одной из новелл, получивших в литературе оценки от сдержанных «любопытная» и «значимая» до «революционная», стало положение пункта 3 ст. 8 ФЗ «Об ООО» в его действующей редакции, позволяющее участникам ООО заключить договор об осуществлении прав участников общества[33].
В соответствии с ним участники общества вправе заключить договор, по которому они обязуются осуществлять определенным образом свои права и (или) воздерживаться от осуществления указанных прав. Закон приводит примерный (не закрытый) перечень обязанностей, которые могут быть возложены на участника ООО таким договором:
– голосовать определенным образом на общем собрании участников общества или согласовывать варианты голосования с другими участниками; – продавать долю в уставном капитале общества по определенной цене и (или) при наступлении определенных условий, либо воздержаться от отчуждения доли до наступления определенных условий;
– осуществлять согласованно иные действия, связанные с управлением обществом, его созданием, деятельностью, реорганизацией или ликвидацией.
Подобную норму, несколько позже, законодатель ввел и в Федеральный закон от 26.12.95 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее – Закон об АО)(ст. 32.1).
Следует сразу отметить, что законодатель не предусмотрел для указанного вида договоров необходимость его нотариального удостоверения. Тем не менее, важность отношений, которые являются предметом регулирования в рамках таких договоров и безусловная значительность имущественных последствий их исполнения или ненадлежащего исполнения, безусловно будут стимулировать их участников к приданию этим соглашениям нотариальной формы. В связи с вышеизложенным, не вызывает сомнения тот факт, что нотариальные действия по удостоверению подобных сделок в скором времени станут частью нотариальной практики.
Указанные нормы являются по настоящему новыми для российского законодательства, развивающегося по пути усиления императивных начал в регулировании корпоративных отношений, и, возможно, ознаменуют новый подход к определению допустимых границ автономии воли участников хозяйственных обществ[34].
Возможность заключения такого рода «соглашений участников» (shareholder`s agreement) или «акционерных соглашений» уже давно признана правом многих зарубежных стран. Они известны, например, законодательству Германии, Франции, Швейцарии, Англии. Допустимость заключения таких соглашений между акционерами была предусмотрена и п. 4 ст. 3 Модельных законодательных положений для государств – участников СНГ о защите прав инвесторов на рынке ценных бумаг.
Тем не менее нашему национальному законодательству до недавнего времени, этот правовой институт известен не был. Отдельные попытки заключения подобного рода соглашений между участниками российских компаний на основании принципа свободы договора (п. 2 ст. 421 ГК РФ), как правило, не выдерживали «проверки на прочность» в случае их судебного оспаривания. Российские суды квалифицировали их как сделки, направленные на несанкционированное законом ограничение правоспособности их участников (отказ от прав предоставленных им в соответствии с российским законодательством), а значит – ничтожные в силу п. 2 ст. 9 и п. 3 ст. 22 и ст. 168 ГК РФ. Ярким примером такого подхода явилось дело ОАО «Мегафон» (Постановление ФАС ЗСО от 31.03.2006 № Ф04-2109/2005(14105-А75-11)…).
Указанные новеллы ФЗ «Об ООО» и Закона об АО, безусловно, изменят сложившееся устойчиво-негативное отношение судов к такого рода договорам. Однако, легализовав принципиальную возможность заключения соглашений участников хозяйственных обществ, законодатель оставил неразрешенными целый ряд вопросов, что в значительной степени снизит эффективность практического применения этого нового института.
Наиболее актуальным из таких вопросов, является вопрос об определении пределов автономии воли сторон такого рода соглашений, то есть границ свободы договора об осуществлении прав участников общества. Как следует из содержания п. 3 ст. 8 ФЗ «Об ООО», участники общества могут заключать договоры двух видов:
во-первых, об осуществлении прав, вытекающих из факта обладания долей в уставном капитале ООО, и, прежде всего (но не только), прав на участие в управлении делами общества посредствам голосования на общем собрании его участников;
во-вторых, о порядке и условиях осуществления прав по распоряжению принадлежащими участникам долями в уставном капитале общества.
Между тем, действующее законодательство уже содержит достаточно развернутую и весьма детальную регламентацию вопросов управления ООО и оборота долей в его уставном капитале, то есть тех вопросов, которые потенциально могут быть и предметом соглашения участников ООО. Многие из этих норм закона носят императивный характер. Кроме того, устав общества также может содержать соответствующие положения, конкретизирующие и дополняющие правила, установленные законом. Будучи включенными в устав эти предписания также приобретают для всех участников общества обязательный характер.
Таким образом, одной из проблем, которую придется решать, отвечая на вопрос о границах дозволенного усмотрения при заключении соглашений участников ООО, станет проблема их соотношения с императивными положениями закона, с одной стороны, и устава ООО – с другой.
Решение первой части проблемы, на первый взгляд, трудностей не составляет. Договор об осуществлении участниками ООО своих прав является гражданско-правовым, а значит, в силу ст. 422 ГК РФ, устанавливающей в общем виде границы свободы договора, должен соответствовать императивным нормам права под страхом признания его недействительным (ст. 168 ГК РФ). Именно поэтому, например, недопустимым будет соглашение участников ООО, по которому один из них обязуется воздержаться от осуществления своего права на получение информации о деятельности общества (абз. 2 п. 1 ст. 8 ФЗ «Об ООО») или от права требовать исключения из общества участника, который грубо нарушает свои обязанности, чем существенно затрудняет дальнейшую деятельность общества (ст. 10 ФЗ «Об ООО»).
Впрочем, как представляется, и здесь не обойдется без спорных ситуаций, вызванных различным толкованием содержания тех или иных положений закона. Так, например, неочевидным представляется ответ на вопрос о правомерности соглашения, устанавливающего обязанность участника ООО перед другим его участником, заинтересованным в совершении обществом сделки, голосовать в будущем за ее одобрение или соглашения, устанавливающего для отдельного участника (участников ООО) обязанность воздержаться от реализации своего права на получение части прибыли общества. С одной стороны, такого рода соглашения вполне укладываются в рамки модели, описанной в п. 3 ст. 8 ФЗ «Об ООО», и прямо не противоречат императивным предписаниям закона. С другой, они направлены на перераспределение между участниками баланса рисков и преимуществ, который исторически сложился в корпоративном праве. Этот баланс предполагает, что участник корпорации, как правило, имеет объем прав и несет риски, связанные с деятельностью корпорации пропорционально доле своего участия в ней. Кстати, и само возникновение корпоративного законодательства было вызвано в том числе или даже прежде всего, стремлением государства установить правила, позволяющие сохранить этот баланс, защитить интересы экономически более слабых участников корпоративных отношений, сделать эти отношения более справедливыми. Инициативы последних лет, предпринятые отечественным законодателем в области корпоративного права, как раз и были направлены на установление и поддержание этого баланса. С этой точки зрения, такого рода соглашения противоречат самой природе корпоративных отношений.
