... Ночь, тишина, яркая луна на небе, которая то и дело скрывается за тучами, но когда показывается вновь, то освещает все вокруг своим холодным светом. Хотя полнолуние ожидается завтра, но уже и сегодня все окружающее видно очень даже неплохо: напротив нас – старое кладбище с покосившимися крестами и деревянными памятниками, справа и слева – лес, стоящий черной стеной, а позади – луг, на котором давным-давно пора косить сохнущую траву. Конечно, сейчас, ночной порой, при лунном свете, местность выглядит довольно-таки жутковато, особенно если учесть то, что вокруг стоит невероятная тишина – вон, даже птицы умолкли!, а рядом в костре сгорает тело упыря. Лично я уже давно привыкла к подобным картинам, но вот обычного человека, окажись он на этом месте, почти наверняка заколотила бы дрожь, и осуждать их за подобное вряд ли стоит.
Не спорю: для многих обывателей луна – это волшебная ночь под звездным небом, душевный подъем, любовь, стихи и прочая романтическая дребедень. Что ж, могу только позавидовать этим беззаботным людям, потому как для нас с Грегом луна – это солнце мертвых, ведь чаще всего именно ночами и появляется на земле всяческая нечисть. Взять хотя бы того же упыря, то бишь живого мертвеца, восставшего из могилы... Впрочем, по мнению Грега, упырь здесь наверняка не один, а мой напарник ошибается редко... Ничего, разберемся и с остальными.
– Алана, все в порядке?.. – поинтересовался Грег, не отрываясь от своего занятия.
– Вроде того...
Сейчас меня в первую очередь беспокоила высокая трава на поле – вон, вымахала едва ли не выше пояса взрослого человека. В такой траве можно попытаться незаметно подобраться к противнику... Хотя от упыря вряд ли стоит ожидать подобной хитрости: все же эти люди, после своей смерти превратившиеся в нежить – они уже мертвы, и от их прошлого разума осталась всего лишь частица, но, тем не менее, исключать ничего не следует...
Вновь подумалось: досадно, что поле не скошено, хотя обычно крестьяне стараются не допускать такого безобразия, чтоб сено пропадало, можно сказать, на корню. Увы, но живущие в округе люди сейчас настолько перепуганы, что даже при ярком солнце не решаются подходить к этому месту – боятся. Дескать, луг находится слишком близко от кладбища, как бы эти... не вылезли невесть откуда и не накинулись...
Вообще-то подобные опасения совершенно напрасны: днем людям ничего не грозит, ведь солнечный свет для упырей смертелен. Недаром эта нежить для своего обиталища выбирает себе такие места, куда не проникают солнечные лучи, ведь жить хочется всем, даже нечисти. Именно потому днем упыри скрываются в самых темных местах, то бишь в склепах, могилах или в глубоких подвалах домов, и лишь с наступлением темноты выходят на охоту. Ну, склепов на этом деревенском кладбище отродясь не было, в деревне все подвалы, чуланы и подполы мы уже проверили, так что остается обследовать только здешнее кладбище. Что ж, дело обычное, все осмотрим, не впервой!
А ночь сегодня, и верно, просто замечательная! Тишина, покой, тепло, ни ветерка, и, если не считать горящего рядом большого костра, то вокруг просто-таки разлито удивительное спокойствие... Подобное, как это ни странно, настраивает на лирический лад. Возможно, все дело в том, что мы просто несколько устали – это уже подряд вторая бессонная ночь. Наверное, именно потому меня ни с того, ни с сего одолели воспоминания...
Мое имя – Алана Риман, и родилась я в Тайрене, столице нашей страны. Увы, но знатным происхождением я похвастаться не могу, так же как и высоким достатком своей семьи. Если же называть вещи своими именами, то место, где мы жили, было самым настоящим городским дном, прибежищем для человеческого отребья или же тех неудачников, кому крепко не повезло в жизни. Посторонние люди в наши края старались не заходить – слишком плохая и опасная слава была у этого места, расположенного возле городской черты, ведь недаром оно носило говорящее название – Тупик. Грязь на вечно неубранных улочках, покосившиеся закопченные домишки, бросающаяся в глаза нищета, мрачные лица живущих там людей, уныние, просто-таки разлитое в воздухе... Думаю, не стоит пояснять, чем промышляли обитатели Тупика, но честным трудом занимались немногие. Что же касается остальных... Ну, здесь каждый выживал, как умел, причем, как правило, весьма неправедным способом, и этим все сказано – ведь не просто так стражники держали под своим постоянным присмотром Тупик и его обитателей, хотя в темное время даже стража без крайней на то нужды старалась сюда не соваться. Слишком опасно и непредсказуемо, потому как нравы у людей, живущих в Тупике, были, скажем прямо, весьма жесткие, и тут ценились прежде всего сила, ловкость, наглость, сообразительность, а еще определенная доля безжалостности. В здешних местах правил только один закон – подчинения силе.
Что касается семейных уз, то у обитателей этой дыры они не отличались особой крепостью. Обычно дети здесь становились самостоятельными едва ли не с того самого времени, как только сумели научиться ходить и разговаривать. Конечно, существовали и любящие семьи, такие, где заботились о своих детях, и опекали их со всей возможной заботой, но таковых в Тупике было, увы, немного. Нередко детишки вынуждены были сами доставали себе пропитание, не надеясь на помощь родителей. Частенько такие вот никому не нужные ребята сбивались в стайки – так жить проще и легче. По сути, это были звереныши, которые учились выживать, понимая, что кроме как на себя, более им надеяться не на кого.
А еще едва ли не у всех обитателей Тупика была мечта – выбиться в люди и покинуть это место, иметь свой дом на чистой улице, карету с лошадьми, хорошую работу, красивую одежду, обеспеченную жизнь, и не заботиться ежеминутно о хлебе насущном... К сожалению, вырваться отсюда удавалось немногим, считанным единицам, но тут уж кому как повезет.
Моя семья ничем не отличалась от большинства обитателей Тупика. Единственным занятием папаши были поиски выпивки, причем дражайший родитель занимался этим крайне необходимым делом все дни напролет, и каждую ночь не приходил, а приползал домой, в нашу полуразвалившуюся лачугу. Почему приползал? Да потому что к тому времени он был пьян, можно сказать, в хлам. Когда же у папаши наступало короткое время протрезвления, то дорогой родитель, хватаясь за больную голову, без конца зудел о том, что мы, неблагодарная семья, повисшая на его плечах, загубила судьбу и высокие стремления такого талантливого человека, как он... Ну, вообще-то все пьяницы говорят одно и то же, со слезами на глазах сетуют на горький рок и тяжкий жребий. Впрочем, на бесконечные стенания папаши мы не обращали внимания – наслушались за долгие годы... Что же касается матери, то, когда я подросла, она, по слухам, сбежала из дома с каким-то военным.
Вообще-то мамашу можно понять: говорят, что она, несмотря на жизненные тяготы, все еще оставалась более чем привлекательной женщиной, на которую засматривались мужчины, и прозябать в полной нищете с вечно пьяным неудачником-мужем у нее не было ни малейшей охоты. Как говорится, впереди не просматривалось никаких перспектив на будущее, а раз дела обстоят столь невеселым образом, то каждый вправе устраивать свою судьбу так, как может, и как считает нужным. Мамаше подвернулся случай покинуть Тупик, и она без колебаний им воспользовалась.
Что же касается детей, которых родительница оставила здесь... Ну, любому понятно, что когда рядом с бедной (вернее, нищей) женщиной (пусть она будет и того красивей) ошиваются три вечно голодных спиногрыза (которых к тому же надо обувать-одевать, кормить, учить уму-разуму, да еще и в дальнейшем направлять по верному жизненному пути) – то в этом случае ей вряд ли стоит рассчитывать на хорошего кавалера! Уж лучше, не оглядываясь, отправиться в новую жизнь, раз и навсегда закрыв за собой дверь в прошлое!
Подобный поступок – уйти, оставив детей на произвол судьбы, здесь считался рядовым событием: дескать, ничего страшного, дело обычное, тем более что в этом случае у брошенных деток есть какой-никакой, а отец, да и крыша над головой имеется, что уже немало! Ну, а насчет всего остального можно сказать только одно – тут каждый сам за себя, и если ты сильный и здоровый, то выкарабкаешься, а слабакам в Тупике не место! Если же в отсутствие родителей с детьми что худое и произойдет, так, значит, им это на роду написано. В конце концов, можно и новых детей нарожать – дело нехитрое. Правда, каким образом будут выживать брошенные ребятишки, и удастся ли им это сделать – тут вопрос иной...
