- А шо?! - совсем раззадорился Щукарь. - Ось як Московский князь, значица, по Божьему Благословению и с его же Божьей Помощью, в свой Кремль Государев Престол затащит, так нам усими своими Казачьими Улусами сразу надоть до його Посольство справить! Мол, урус, давай дружить, да! И служить тоби будэмо Верой и Правдой! Ты, Государь Московский Русский, нам тильки деньги давай, да! Но в наш Казачий Уряд в наших улусах со своим Государевым Уставом не суйся! Мы самы с усамы!

- Любо! Любо! - согласно зашумел круг. - О цэ дило! О це добре! Ось так и будэ! Та за енто мы усим казачьим гамузом от малого до вэлыкого встанем!

- Дык и вы, остальные улусники, давайте за намы... поспешайте. - Нагло в упор уставился на ханского посла Щукарь. - Подтягивайтесь, значица!

- Что?! Ай! Ай! - как ошпаренный подскочил на месте и энергично протестующее замахал рукавами халата ханский посол. - Дур-дур! Дур-дур-дур! Тьфу! Яман! Шайтан-майдан! Совсем обидно! Сейчас само Небо заплачет...

- Ай да Щукарь! - одобрительно галдел круг. - Як вин козав, а?! Прям, як мечом по башке рубанув!

- Обидно, да?! - передразнил посла Щукарь. - А я, ось, про обиду хОчу козаты! Можна?!

- Эка тебя понесло, дид! Ты и так тут за всех... разгутарился! Разошёлся! Разатаманился! - упрекнул его атаман. - Потом расскажешь. Щас неколы тоби слухать. - И крикнул казакам. - Ну, што, станишники, идём на Русь?!

- Нет! Не ходите! Мы не велим! - посуровели казачьи старейшины.

- Як думает остальное общество?! - поинтересовался атаман.

- Не пойдём. - Хоть и недружно, но, всё же, большинством голосов закрыл этот вопрос собравшийся Войсковой Круг.

- Так! Усё, станишники-улусники, базара йок! - подвёл итог атаман и подозвал ханского посла к себе. - Давай шурпу снидать. Вона така смачна та навариста! Там ще и тихонько побалакаем по Душам.

- Якши. - Натянуто улыбнулся, огорчившийся от своей неудавшейся миссии, посол.

Круг распался - все стали расходиться. Но не все.

- Кажи, давай, дид, про свою обиду! Интересно тоби послухаты! - обступили Щукаря заинтересовавшиеся.

- Ось як годочков больше десяти тому обратно, - начал сказ про свою "обиду" Щукарь, - був я в охранении купеческого каравана. И зийшлы мы, значица, в Тавриду в самый в приморский город Кафу. Мне там сразу не пондравилось. Змеиный гадюшник, а не город, кажу я вам. Там усим заправляють людыны со Стран, Где Заходить Солнце. Злющие тай до грошей дуже жаднющие цыи людыны. Генуэзцамы та венецианцамы обзываються. Во! Но шо я там, в цём городе Таврическом узрел, то я до сих самых пор тех генуэзцев та венецианцев за людын воспринимать отказываюся. Не людыны воны, а яки-то кровожадни упыри. Тай ще веры воны латынськой чертячьей. Еретики, однако! Тьфу на их!

-Та людями там в той Кафе торгуют як скотиной! - открыл "секрет" нелюбви Щукаря к этому городу кто-то из заинтересованных слушателей. - Я там тоже був!

- Во! - поднял указующий перст Щукарь. - Так и есть! Улусники после набегов на Русь туды многие тысячи ясыря сгоняють. Продають его, значица цим латынским генуэзцам та венецианцам. А те ужо ясырь к себе в Вечерние Страны али ще в какую Палестину Египетскую кораблями отправляють в рабство. Так латиняне непотребные богомерзости творять с ясырём. МолодЕжь мужеского пола так сразу... оскопляють! Во! Мужиков возрастных та тех сразу гребцами корячиться на галеры гонють. Про баб та девок я тут и казаты боюся. Язык не поворачивается шо с ними творять енти латыняне. Та ции латыняне совсим Христа забылы! Водны гроши в глазах жадных золотом горять! Во! И ни якой Жалости та Христовой Добродетели в тех глазах я не бачив! Плач до небес у той Кафе стоить. Во! Уси полоняне плачуть... детишки без родителев... жалко их... у мэнэ ажно чуть сердце не оборвалось! Во!

- Так шо и мужики... плачуть? - удивились слушатели.

- А той! - подтвердил Щукарь. - Уси! Поголовно!

- Мужики плачуть?! Ну, тоди хай плачуть! Ежели им любо в бараньи отары гуртоваться та и брести в полон, то туды им и дорога! Нам не жалко! - равнодушно махнули рукой слушатели.

- Так ще и удельные князья урусов сами своих подвласных людын улусникам отдають. Откупаються так от набегов. - Попытались заступиться за "плачущих" мужиков другие слушатели.

- Усё равно, за свою Жизнь та Землю надоть с вражинамы грызся не жалея живота своего! - возразили "первые" слушатели. - Держись за Землю Русскую! Не отдавай! Не сдавайся! Жаль, богатырей у них мало-мало! Тоди мы б им подсобили. А так, раз воны не хочуть биться, то и нам не резон за них подставляться. Якой прок нам туды ще своё сабельное жало совать? Толку-то? Хай в рабстве плачуть! А у нас каждая казачка знаить и коня як оседлать, и як на ём скакать, и як из лука стрелять!

- Казак смерти не боится! - лишний раз напомнил присутствующим Щукарь - Вин Боженьке нашему Казацкому и на цём Свити знадобиться! Боженька смерть до казака не допущаить... не ко времени! Во!

- Верно, дид! Так и е! - закивали все слушатели.

- Но всё ж одын раз урусы серьёзно себя повели! Наконец-то сподобились ополчиться усим своим русским гамузом и на Куликовом Поле улусникам вломили! Наши деды тоди урусам хорошо подмогли! Подсобили! - вспомнили "другие" слушатели.

- Якши! Добре! - согласились с ними все слушатели.

- Я там в Кафе этой смердячей хотел цих генуэзцев подлючних порубаты усих! Ажно руки чесалися меч выдернуть! Ууухх! Поубывав бо! - вернулся к своему "обидному" повествованию Щукарь. - Но их больно уж улусники рьяно стерегуть. Генуэзцы ж хитрые нелюди. Воны улусных ханов та беков богатыми тканями, посудой, оружием и прочими чудными подарункамы развращають. Те и гонють им за это ясыря немеренно. Во! Но, усё равно, я там по-тихому пару-тройку жирных латинян зарезав. Освежевал! Хе-хе! Та не я одын такой був. Мы там усим своим отрядом... тихо энтим промышлялы!

- О це добре! - ощерились одобрительными ухмылочками слушатели. - Гы-гы-гы!

- Генуэзци в своей мерзости дошли до того, шо слово "славянин" у их там, в Вечерней Стороне, стало значить слово "раб". Во як! - продолжал вспоминать Щукарь. - Языки... говорильные у них слабые против нашего. Воны слово "славянин" выговорить не могуть. Так воны коротко по-собачьи лають: "Слэйв! Слэйв!" Во як! Слэйв! "Слэйв" значит "Раб"!

- Курвы латинские! Мать их...!.. - вынесли свой неоспариваемый вердикт слушатели, сжимая от злобы рукояти своих кинжалов и громко, не таясь, чертыхались, хотя в казачьей среде не принято матерно ругаться, и ослушники могли сразу же ощутить резкие хлёсткие удары камчой по своим спинам. - Но и урусы тож хороши. Славяне! Слэйвы! Ославились! Мать их...!..

- Усё верно Щукарь баить! Так Боженька тож не вытерпел и тому Латынскому Зверью отомстыв ще до Щукаря! - подал голос кто-то из слушателей. - Та ще до Куликова Побоища Боженька наслав на их Чёрные Бесчеловечные Души чуму! Подохло их там, в Кафе той, не меряно! Так воны ще цю чуму и в свои Вечерние Страны разнесли! И там их подохло изрядно!

- Гы-гы-гы-гы!!! - одобрительно зашумели слушатели.

- Но, усё равно, с их як с гусей вода... оклемались и опять мерзостями занимаются, курвы. - Посетовал тот же слушатель. - Другим воны заниматься не умеют и не хочуть.

- Ничого! Ще якый-нибудь мор на их головы приключится! - оптимистично зашумели слушатели. - А нет, так мы, подвернётся случай, усих генуэзцев та венецианцев вырежем... под корень!.. Ции бесчеловечные преступления не имеють срока давности!..

* * *

Вот уже как год прошёл... или два... а может и все три, как ватажники попали к казакам...

Многому пришлось учиться Афанасию в новой и необычной для него обстановке. Тяжело давалось перенимание обычаев и повадок казаков. Несколько раз довелось ему смотреть Смерти в глаза.... Но, ничего, выжил. И даже заслужил уважение и доверие казаков. Приняли они его в свою среду.