Annotation

Мелета Андрей Викторович

Мелета Андрей Викторович

Степной орёл

СТЕПНОЙ ОРЁЛ

.....

Ой, ты, степь широкая,

Степь раздольная,

Широка ты, матушка,

Протянулася.

.....

Высоко в небе парил орёл. Он уже давно наблюдал за группой людей в серых рваных армяках, осторожно пробирающихся по бескрайней степи в сторону извивающейся словно огромная змея широкой реки. А к противоположному южному берегу реки приближалось, поднимая тучи пыли, растянувшееся до самого горизонта конное войско...

* * *

...Ватага из двух десятков стриженых "под горшок" мужиков-крестьян всё дальше и дальше удалялась от Засечной Сторожевой Линии на юг.

Уже больше недели шли они по степи, в надежде выйти на степных единоверцев, называемых по смутным слухам то ли бродниками, то ли казаками. Или, не найдя их, объявить себя Вольными Казаками и зажить Свободной Общиной где-нибудь у степной речки в удобном, богатом рыбой и промысловым зверьём, месте.

Истоптав лапти вдрызг, босые, в рваных армяках, опираясь на длинные заострённые колья - импровизированные копья - как на посохи, с топорами за кушаками, они упрямо углублялись, вслед за своей Мечтой, в дикую, таившую опасности, степь.

- Всё! Мужики! Привал! - остановился у поросшего камышом ерика атаман ватаги - здоровенный, косая сажень в плечах, мужик с кудлатой бородой - и, широко раскинув руки, шумно вдохнул в себя прозрачный пьянящий степной воздух. - Уууухх! Ширь-то какая кругом! Лепота! Вот она - Воля! Воля-волюшка! Воля вольная!

Развели костерок. Набрали в котелок водички и ссыпали в него, у кого сколько осталось в котомках, пшена и поставили на огонь варить кашу.

Вдруг со стороны, куда они направлялись, раздался топот приближающихся лошадей.

- Кто это? Дым костра приметили! - заволновались ватажники и, не успев толком отдохнуть, вскочили на ноги и увидели быстро окружающих их на низкорослых лошадках, по брюхо утопающих в ковыле, степняков в мохнатых малахаях и с луками в руках.

- Мужики!!! - заорал атаман. - Ордынцы окружают!!! В колы!!! В топоры!!! - и выхватил из-за кушака огромный топор на длинной рукояти.

Тут раздался дикий пронзительный визг и в сторону полуокружённой и прижатой к ерику ватаги изготовившихся к бою мужиков засвистела густая партия стрел... затем вторая... затем третья... четвёртая... засверкали кривые клинки...

- Всё! Конец! - вскрикнул молодой крестьянин и повернул испуганное лицо к такому же испуганному молодому товарищу. - Афанасий, быстро прячемся в камыши! За мной! - и головой вперёд кинулся в густые заросли ерика.

- Я за тобой, Емельян! - отозвался тот и следом исчез в камышах.

За ними последовало ещё несколько человек из ватаги...

Спрятавшись в камышах, только головы торчали из воды, они, стуча от страха зубами, слышали над собой топот копыт, лошадиное ржание, смертельные вскрики товарищей и чужую отрывистую гортанную речь.

- Вот и смерть наша пришла. Или в рабство заберут. Быстро закончилась наша Воля. - Дрожащими руками крестились притаившиеся в камышах ватажники. - Господи помилуй. Господи помилуй.

- Афанасий, сейчас ордынцы нас обнаружат. - Клацал зубами от страха Емельян. - Матерь Божья, спаси нас.

- Помилуй нас, Господи. - Про себя шептал Афанасий.

И тут вдруг степняки испуганно завизжали. Грохнул огнестрельный выстрел... заржали лошади... зазвенели скрещиваемые в смертельной схватке клинки...

- Кто-то на них напал. - Перестали стучать зубами и превратились в слух притаившиеся в камышах ватажники.

Вдруг всё резко стихло.

- Хто там?! Вылазь! Кажись на Свет Божий! - услышали они у себя над головами.

- Вроде понятно говорят. Неужто казаки. - Заволновались "камышовые сидельцы" и, торопливо крестясь, полезли... на Свет Божий.

Представшая перед ним картина заставила их, и так до смерти перепуганных, содрогнуться. Кого-то из них не выдержало и начало рвать... до спазм в животе.... У кого-то от увиденного... освободился кишечник...

Они увидели, что у всех их сотоварищей по ватаге, кто смело принял бой, были отсечены руки, головы... вспороты животы... внутренности размотаны по траве...

Чуть в стороне рядком лежали, уже "освобождённые" от кольчуг и оружия, трупы напавших на них степняков.

Да и сами "спасители" в глазах уцелевших ватажников мало чем отличались от степняков. Все "спасители" были коренастые, жилистые, широкоплечие, резкие в движениях. Почти все были русоволосые, с медными обветренными лицами. Но некоторые имели ярко выраженную степную азиатскую внешность. Совершенно дикий устрашающий вид им придавали мохнатые звериные шкуры поверх стёганых бешметов и такие же мохнатые шапки. У некоторых из них под шкурами поверх бешметов матово отливали под степным солнцем кольчуги.

- А может, эти... тати из какой-то другой Орды? - потерял всякую надежду на спасение Емельян.

- Может и так. - Похолодело всё внутри Афанасия.

- Нет, мужики, - прошептал другой ватажник, - я у одного азията приметил на груди крестик. Это казаки. Как пить дать...

Возле тела атамана ватаги, всего утыканного стрелами и оттого похожего на тушу огромного ежа, на корточках сидели два воина в шкурах и, вытаскивая и внимательно осматривая и вытирая от крови стрелы, пополняли ими свои колчаны.

- Якый добрий колун. - Взвесил в руках топор атамана ватаги один воин и протянул его пожилому соратнику с длинными вислыми седыми усами. - Батько, тебе!

- Забирай себе. - Отмахнулся тот.

- А лезвие у колуна чистое. Кровушки даже не напывся. - Заметили другой воин. - Зазря цэй богатырь им махал. А здоровенный, однако, бугай... был!

- Да уж. Дал Боженька дурню силушку! Богатырь! Шут гороховый! Гы-гы-гы-гы! - не то засмеялись, не то зарычали остальные "тати". - Та хто ж свою башку под колун подставляты будэ?! Дурних нэма! Га-га-га-га!..

Тут на взмыленном горячем жеребце к ерику подскочил всадник явно глубоких восточных кровей и, обратившись к пожилому воину с длинными вислыми седыми усами, указал камчой в руке на юг:

- Батька, там Орда к бродам подходит. Всем гамузом на Русь попёрла! Огромадные стенобитные орудия волами тянут!

- Шо будем робыть, Бабай? - повернули к пожилому воину тревожные лица отрядники.

- Та чую я, казаки. Чую. - Задумчиво ответил он. - Не зря их дозоры по степу зашастали. На цих русских дурней и наскочили. А туточки мы их усих и ущучили.

- Гы-гы-гы! - снова не то засмеялись, не то зарычали казаки.

Послышался торопливый топот копыт, и к ерику подскочила ещё пара всадников:

- Батько! Бабай! Один джигит утёк! Шибко швыдкий та вёрткий оказался!

- Та хай на його! - безразлично махнул рукой с "прикипевшей" к ней камчой, пожилой воин. - Хай в Орде... растрезвонит. Больше уважать будуть.

- Гы-гы-гы-гы! - осклабились казаки.

- Так! Усё, браты! Хватит... баловаться! - резко прервал подчинённых Бабай. - Лошадей, яки покалечены, зарезать. Своих погибших ратников забрать. А яки наши поранены - перевязали?

- Да-да, батько! - рапортовали казаки. - Усё по уряду!

Возле одного лежащего на земле казака хлопотали сотоварищи.

- Браты! Браты! - стонал тот с напрочь отрубленной правой рукой, в которой держал саблю. - Помираю я, братцы.