- Ты там погляди, можа идей-то сбоку приписочка, про мого?

И тогда хозяйка передавала письмо вопрошающей товарке, подвигалась, уступая место у печи и письмо тщательно изучалось и перечитывалось ещё несколько раз.

Таиска кое -как развернула треугольничек, застывшими на холодном ветру пальцами. Пробежала глазами исписанный кривыми строчками нелинованный лист плотной бумаги. Сначала в них, вроде как, застыл испуг, потом взгляд прояснился, Таиска даже улыбнулась, а дочитав, облегчённо опустила руку.

- Ну, што там? - нетерпеливо спросила Ульяна, - сказывай.

- Ранитый, обгорел крепко в танке своём, - откликнулась Таиска и наклонила голову, вытирая слёзы .

- А лежить, - оглядев товарок, вспохватилась она, - рядом совсем, в Железноводском. - И добавила с просветлённым лицом. - Как подлечится, обещал на недельку в отпуск прийтить.

- 4 -

Недели через две Николай Баринов и впрямь появился на селе. Погожий день, клонящийся к закату, был тёплый. Он шёл по подсохшей уже дороге в одной гимнастёрке, держа скатку шинели на согнутой в локте руке. Уже на подходе к своей хате, увидел вбегающую в проулок жену и поспешил к ней. Она припала к мужу и он, задыхаясь в кольце любимых рук, чувствовал, как горит от её объятия едва поджившая кожа на шее и плечах, чувствовал, но терпел, сцепив зубы, не подавая вида и только когда Таискины пальцы коснулись спины чуть пониже лопаток, едва слышно прошептал срывающимся от боли голосом:

- Чуть полегче, милая, я ж и не помню, когда спал последний раз на спине.

Она испуганно отпрянула от него, а он, увидев, как слёзы, катятся по её щекам, оставляя светлые, влажные бороздки, принялся неумело растирать их ладонью.

Потом они до самого темна, сидели у себя в хате за столом. Она, придвигая к нему поближе очередную, очищенную от кожуры картофелину, всё говорила, говорила, а он, клоня голову ниже и ниже, неожиданно накрыл её ладони обеими руками и сказал надтреснутым голосом:

-Бедные, вы, бедные. Чем же подсобить вам? Завтра же впрягусь. И замухрышку этого, рядом с собой запрягу. А теперь давай ложиться спать, что-то глаза слипаются.

Ранним утром, когда темнота ещё теснилась в оконце, Таиска услышала, как Николай поднялся с постели и начал одеваться.

- Ты куда, Коля? - слегка осипшим со сна голосом, спросила она.

- Спи, - отозвался он, набрасывая на плечи шинель.

- Я чего сказать-то хочу. Мы с бабами, балакали как-то. Ить в эМ Тэ эСе трактор лежит на боку. Без колёс.

- Какой трактор? - послышался из темноты удивлённый возглас Николая.

- Як вин там называется, ''Универсал'', чи шо? Перед тем, як немцам в село придти, Спивак, тот что с фронта увечный пришёл, с пацанами колёса с него поснимал и на бок перевернул. Так он там до си и лежить. Немцам, видать, без надобности оказался.

- А колёса где? - враз оживившимся голосом спросил Николай.

- Колёса в овраг покидали.

- Пацаны, чьих были?

- Поспрашивать надо. У самого Спивака не спросишь, в конце зимы помер. А сын его, Мишка, кажись, средь тех пацанов був. - И, слыша, как облегчённо выдохнул Николай быстро идя на выход, спросила вдогонку:

- Признайся, Коля, хотел к Дударику идтить?

- Да, уж думал из тёплой постели вытряхивать. Теперь вот надо в МТС бежать, может с трактором чего и сморокую. А ты отдыхай, у тебя трудный лень впереди.

Ещё затемно Николай прибежал к ремонтной мастерской МТС, высокому, длинному зданию, на фронтоне которого кирпичной кладкой было выложено - 1936. Больших усилий ему стоило отодвинуть в сторону поваленную деревянную створку входных дверей, державшейся на нижней петле. Когда это ему удалось и он зашёл вовнутрь, сзади послышался голос:

- Это кто тут спозаранку хозяйнует?

Николай оглянулся. Вслед за ним, боком преодолевая образовавшийся проход в мастерскую, вошёл невысокого роста человек в кожаном полупальто, пустой левый рукав которого был заправлен в боковой прямой карман.

Человек подошёл, протянул руку, представился.

- Жильников, Иван Данилович. Секретарь райкома.

Николай назвался. Объяснил, зачем пришёл в МТС.

- Трактор? - секретарь райкома вопросительно посмотрел на собеседника. - Сам о нём вот уже который день думаю. Вон он, в конце пролёта на боку лежит. Знаешь, танкист, я, скрипя сердцем дал согласие Дудареву, чтобы тот женщин на пахоте использовал. Нет другого выхода, понимаешь. Хоть сам впрягайся. От безысходности всё. Конюшня пустая, на частных подворьях даже коров не осталось. Из всей тягловой силы на селе только один ишак, да и тот в хозяйстве единоличника Тихона Барана. И так по всему району. А цифры сверху спущены, пахать надо, сеять надо, вот, как хочешь, так и выкручивайся. Ладно, давай по существу. - Они молча подошли к лежащему на боку ''Универсалу''. Николай деловито обошёл трактор, временами присаживаясь на корточки, что-то ощупывая руками.

- Что скажешь, танкист? - спросил секретарь, когда Николай выпрямился.

- Сначала машину необходимо выставить, сделать капитальную ревизию. Жена говорила, колёса в овраг сбросили?

- Да, вроде, так.

- Но колёса - это в самую последнюю очередь. Перво-наперво, ключи от кузни нужны.

- Ключи будут, с кузнецом в придачу, - улыбнулся секретарь.

Николай вопросительно посмотрел на Жильникова.

- На Кирина похоронка пришла, Зинаида вместо него, - пояснил секретарь райкома. - Вот уж действительно - ''Гром-баба''! Да, тебе же люди будут нужны. Мужиков, сам понимаешь, нет, могу предложить только женщин.

- Зачем, те же пацаны, что трактор раскидывали и помогут собрать. Ты скажи другое, товарищ секретарь, горючее и нигрол где возьмём?

- А ведь, кажется, я знаю, - хитро посмотрел на Николая Жильников. - На заправке, пожалуй, ничего не осталось, хотя посмотреть надо. Ты подвал в центрах помнишь, в котором до войны керосином торговали? Перед оккупацией земляной накат на нём проломили и землёй засыпали. Может там, что и найдём. В любом случае горючее и смазочные материалы я беру на себя. Ты мне трактор давай. Соберёшь, заведётся и с места тронется, великая тебе благодарность от женщин и всех нас будет.

Вытаскивать колёса из оврага сбежалось полсела, и стар и млад, откуда и прознали только. Едва Николай вышел из конюшни со скруткой сыромятных вожжей в руках и завернул в проулок, за ним уже бежала гурьба ребятишек, позади степенно вышагивали старики, возглавляемые прихрамывающим конюхом, дедом Перваком. К оврагу стали подходить и подростки, среди которых Николай узнал сына покойного Спивака, Мишу. Он резко выделялся в толпе сверстников: за каких-то неполных два года вытянулся, почти на голову был выше своих погодков. Николай подозвал его.

- Место помнишь, куда сбрасывали?

- Мы нэ бросалы, мы их аккуратно скатывалы, шоб не побить.

- Молодцы! - Николай одобрительно кивнул. - А магнето не помнишь где?

- У нас в сенцах и лежит, в мешке замотаное. Где отец положил, там и лежит.

- А сам его поставить сможешь? - спросил Николай и пытливо посмотрел на подростка.

- Тама ничёго хитрого нема, - кивнул подросток, - поставлю.

- А отрегулировать? - Николай прищурился.

- Оце немного посложнее будэ, но я попробую, - просто ответил Миша.

- Вот что, Михаил, пока бери вожжи и спускайся вниз, завязывай первое колесо, да начнём тащить.

Через пару часов все четыре колеса возбуждённые и запыхавшиеся ребята вкатывали в ремонтную мастерскую. Николай катил большое зубчатое колесо вместе с Михаилом. По дороге они разговорились.

- А как ты думаешь, Миша, с чего надо начинать ремонтировать трактор? - хитровато улыбаясь, спросил Николай.

- Я думаю, сначала его надо выставыть.

- Правильно думаешь! Дальше?!

- Тоди надо будэ проверить шейки осей на валах и ступицы колес.

- Так, - подбодрил собеседника кивком головы Николай.

- Проверить рулевые тяги и поворотные рычаги. Апосля одеть колёса и поставить трактор '' на ноги''. А тоди уже сробыть полную ревизию, двигателю, трансмиссии, коробке передач.