Не её отца, а её саму я хотела встретить. И верила - в светлое и большое. Хотя бы просто увидеть - смеющиеся глаза, милое лицо, манящие изгибы плоти. Да, “дурацкая”. Зато вся твоя - до последней нервной клетки. В дверь звонили. Разве воскресить суетными потугами большое и светлое? Кровь стекала на кафель. “Он же мёртвый”, - ужаснулась я. “Тряпка, помойка, пепел”, - подсказала логика. - “Всё вернётся в землю, из неё вырастут виноградники. Через сто, а может, тысячу лет, кто-то выпьет мою кровь на фуршете.”

Я парила на роликах в закатных лучах солнца, и свежий ветер орошал лицо. Это дверь отворилась. Я ненадолго очнулась от миражей. Запястья перетянуты тонкими вафельными полотенцами. Лёша. Воспользовался запасным ключом из-за щитка. Цепляясь за его рукав, перед тем, как снова потерять сознание, я успела выдавить:

- Никто не должен знать. Ураган, стихии, крах - у сильных всё в порядке… А ещё Катерина… убежала…

- Тише-тише. Что же ты с собой сделала?… - причитал он, его понимание плыло в закрывающихся глазах. - Пьяна - лучше бы проблевалась, как обычные люди…

========== Часть 9 ==========

И колеса вращаются, молнии, жернова,

Перемалывай сердце в пыль, пусть улетает к апрелю.

Потому что когда я люблю тебя — я права.

Снег летит, крылья кружатся, мир вращается все быстрее.

Быстрее, быстрее, Быстрее…

Потому что снег летит вертикально вверх.

“Мельница” - “Об устройстве небесного свода”

***

Около двух месяцев я провела в оздоровительном центре Швейцарии - лечила нервы. Здесь отдыхали довольно состоятельные люди со всей Европы. Говорили, в основном, на английском. Горный воздух, термальные ванны под открытым небом, непритязательные беседы на летних террасах - всё способствовало эмоциональному укреплению. Я набрала почти весь утерянный вес. Начала писать сказки. С заколдованными зверями, пакостными троллями и положительно хитрыми эльфами. На неделю ко мне выбрался Лёша. Вместе мы облазили окрестности по горным тропам, съездили на развалины древней крепости, взяли круиз по живописному озеру.

- Выйти за ворота своих стен - всегдя нелегко, - его глаза таинственно поблёскивали в свете высокого камина.

Ужин давно кончился, и постояльцев сдуло из общей залы кого куда. Большинство отправились на воздух под звёздное небо. Другие разбрелись по номерам.

- Я вышла. Обувку вон даже сменила, - сидя в кресле, я задрала ногу в довольно громоздких треккинговых ботинках. - Всё в мозолях и пластырях… very good shoes! - в поддержку этикета пояснила я для вошедшей пары.

Они были нарядными ещё с трапезы. Грегор улыбнулся и продемонстрировал знак “O`key”, изобразив кольцо большим и указательным пальцами. Мол, всё хорошо, общайтесь по-своему. Я чувствовала себя русским медведем в калошах. В новой шкуре было и проще, и беззащитней одновременно. Давно не сжимались кулаки, испарилась нужда к помпезу, а логика осталась на печи сиднем-сиживать, как по былинушке об Илье да Муромце. Элеонор прильнула головой к плечу мужа. “Oh, so sweet…” - умилилась я про себя.

- Good night, Val… - откланивался Грегор. - Alex…

- Gregor… Eleanor… - качнулся в ответ Лёша.

Здешняя почва для сплетен отличалась деревенской скудностью, и тема моего молодого любовника, а может, альфонса, если не произвела фурор, то восполнила дефицит. В чистую дружбу, разумеется, никто не верил. Пикантный вопрос особенно будоражил пристарелого гера Шнайдера, имевшего причудливое пристрастие к своим кожанным перчаткам, которые надевал даже в жаркую погоду. С потрёпанной каштановой бородой и изъевшими лицо глубокими морщинами, он то и дело провожал лёшин зад маслянистым взглядом. Я боялась за лёшин зад. Впрочем, это касалось только гера Шнайдера. Остальные относились к лёшиному седалищу безобидно равнодушно. А меня как-никак знали и, кажется, симпатизировали. Тот взгляд, который пара отпустила напоследок, был полон противоречивых тонов. Они словно не ладились с мыслью, радоваться ли за меня или жалеть.

- Они милые, - сказала я, когда супруги удалились, неспешно шагая вполуобнимку. - Знаешь, Грегор однажды рисковал жизнью, чтобы спасти чужого ребёнка. Жена им очень гордится.

- А ещё пустил сотни судеб под откос - и судьбы их детей - одним росчерком, - ухмыльнулся Лёша, отпивая вино из бокала. - Такие люди следуют правилам. А правила часто жестоки.

Грегор был одним из совладельцев крупного холдинга. Бесспорно, на его долю выпадали трудные решения.

- Успех требует поступков, которым мы не всегда рады, - я испытывала положительное отвращение к алкоголю. Это был первый глоток за долгое время. Поморщившись, отставила бокал.

- Я его не осуждаю. Даже напротив, - огонь в камине пошёл на убыль, и Лёша, один за другим, подкинул пару поленьев. - Не чудо ли - этому человеку жертвовать собой ради другого. В чём же, ты думала, весь смысл?

Языки пламени радостно подхватили новую пищу и стали её оплясывать в древнейшем танце.

- И в чём же? - переспросила я.

- В них и есть - в чудесах. Суть “крови” не столько в том, что каждый - продолжение другого, и даже не в том, что живая, течёт и передаётся, но в том, что она в себе несёт. А заложены в ней - чудеса.

- Не было никаких чудес в моей матери, - она часто снилась после инцидента с порезанными венами. - Две попытки суицида. Вторая - удачная. Есть, к чему стремиться.

- Бесы слетаются на открытую душу, - пространно изрёк Лёша, игнорируя горькую шутку. - Хочешь поговорить об этом? - прозвучало, как на приёме психолога.

- Иногда думаю: а могла ли я что-то изменить?

- Зато сейчас можешь.

- Её уже нет.

Лёша загадочно посмотрел на меня.

- Выйти вышла, а далеко не ушла, - проговорил он. - Рите не следовало оставлять тебя одну.

- Не следовало… - повторила я, вспоминая её выбор “посиделок”.

- Бесы слетаются на открытую душу, - снова сказал он, обозревая пространство вокруг меня, словно видел чёрных воронов, и все они ждали случая, чтобы продолжить когда-то начатый пир. Логика звала с печи, в уютные стены, к огороду оценок с соломенным пугалом в шляпе.

Я избегала воспоминаний, любых разговоров о Рите и даже невинных мыслей. “Ещё не время,” - осекала на корню. Сила воли, поддерживаемая верой, давала это сделать. Я не думала о ней. До этого момента.

- Как у неё дела? Она устроилась на работу?

- Взяли в одно место, но продержалась меньше месяца - показала характер.

- Рита хороший архитектор. Странно, почему за неё ещё не дерутся.

- Хороший архитектор - на волне неудач. Об этом знаешь ты, и знаю я. Многое зависит от того, кто смотрит и что видит. Ты давала её талантам раскрыться. Она старалась, потому что во всём был смысл… Ты её слишком приучила к лучшему. Ей трудно довольствоваться меньшим.

- Бизнесу нужны шестерёнки. Рита знает правила и умеет подстраиваться. Ничего, скоро всосётся.

- Я бы согласился, если бы не одно “но”, - Лёша медитативно взглядывался в огонь. Казалось, мысли его были далеко: в Лондоне или норвежских фьордах. - Что-то мне подсказывает, что она сознательно пустилась во все тяжкие. Чем хуже - тем лучше.

- Что ты предлагаешь? - по-танински спросила я. - Когда я с ней, у меня сто пятьдесят заболеваний психики, включая галлюцинации.