– Я вижу и чувствую твою душу, твоё сердце, и никакой Мэн Фэн, как бы он ни был похож на тебя, не сможет меня обмануть.

Спустя несколько дней после любовных признаний наложницы Сюуньзан, чувствуя себя неловко от того, что подвергает Мэй Ин опасности, попросил незаметно добыть для него меч.

В конце весны, преодолев огромные трудности, пойдя на всевозможные ухищрения, Мэй Ин исполнила просьбу любимого – достала два ханьских меча отличной закалки. После этого, поднаторевшая в интригах безысходно сумеречной для неё гаремной жизни, где все женщины борются за благосклонность одного единственного мужчины, устроила всё так, что в случае обнаружения этих мечей подозрение пало бы не на неё, а на одного из охранников. Ещё через несколько дней Мэй Ин завлекла Сюуньзана в единственный непросматриваемый и непрослушиваемый ханьцами угол его комнаты. Тихо плача, сообщила, что ей стало известно о том, что Мэн Фэн, предварительно подвергнув его страшным пыткам, готовится превратить жичжо вана в человека-свинью, тем самым обрекая на долгое растительное существование. Суть этой древней ханьской пытки состояла в том, что у человека постепенно, раз за разом, отрезали руки и ноги, вырывали глаза, прокалывали уши и отрезали язык. Превратив тело в обрубок, помещали в отхожее место и, в дальнейшем заботливо ухаживая за ним, старались как можно дольше продлить его нечеловеческое существование.

Проплакав некоторое время и помолчав, Мэй Ин, пристально посмотрев на Сюуньзана, вымолвила:

–Я не хочу дальше жить в этом мире. Я не смогу жить, зная, что тебя превратили в человека-свинью. Я прошу тебя убить меня. Пронзи моё сердце мечом.

Ошарашенный страшными словами Мэй Ин, Сюуньзан воскликнул:

–Зачем умирать?! Мы убежим отсюда вместе! У меня есть мечи. Я убью их всех! Мы добежим до ворот, выйдем из города, потом я добуду лошадей, и на них мы уйдём в степи!

– Ты не понимаешь, – с укоризной взглянув на Сюуньзана, ответила Мэй Ин. – Мы не сможем уйти из поместья. Увидев меня с тобой, Мэн Фэн догадается, что это я добыла тебе оружие, поймёт, что я – твоя сообщница, найдёт и живыми закопает моих родственников в землю.

Ещё долгое время Сюуньзан пытался уговорить Мэй Ин бежать, но видя, что это бесполезно, медленно пошатываясь, прошёл к тайнику, вытащил мечи и, подойдя к Мэй Ин, одним коротким ударом меча пронзил её сердце. Уронив мёртвое тело на пол, сбросил с себя роскошный шёлковый халат с длинными широкими рукавами и, оставшись в штанах и в мягкой войлочной обуви, держа в руках мечи, стремительно подбежал к окованной железом дубовой двери. Когда из открывшейся двери, толпясь, повалили охранники вместе с тонко кричавшими евнухами, увидевшими через потайные окошки лежавшую на полу мёртвую Мэй Ин, Сюуньзан, чувствуя во всём теле необыкновенную силу и ловкость, испытывая ярость в душе, зарубив встретившихся на пути евнухов и охранников, вырвался в сад. Дальше побежал к расположенному посередине поместья самому большому дому, где, по рассказам Мэй Ин, проживал её господин Мэн Фэн. Чем ближе подбегал он к дому, мечтая застать там Мэн Фэна и убить, тем больше становилось врагов, и Сюуньзан был вынужден остановиться, жестоко сражаясь с всё прибывающими откуда-то ханьцами. Во время этой рубки некоторые ханьские воины, хорошо разглядев облитое кровью лицо Сюуньзана, подумав, что это Мэн Фэн, внезапно сошедший с ума зачем-то сражается с ними, в панике бросали мечи и убегали. На несмолкающий шум схватки из дома вышел Мэн Фэн и, сразу увидев и узнав Сюуньзана, свирепо рубившегося с его воинами, издав громкий крик, немедленно приказал, чтобы варвара любым способом взяли живым. Прикрывшись тремя рядами воинов, непрерывно повторяя приказ, он стал быстро приближаться к варвару. Сюуньзан, с головы до ног залитый своей и чужой кровью, получивший несколько кровоточаших ран в голову в грудь и бедро, показывая непревзойденное владение мечом, продолжал убивать стражников Мэн Фэна, роняя десятки их трупов на прогретую весенним солнцем тёплую ханьскую землю.

Но у любой силы и выносливости бывает предел. Убив и ранив ещё нескольких человек, чувствуя, что начинает слабеть, до боли жалея, что не удалось убить Мэн Фэна, Сюуньзан прижался спиной к одиноко растущему в яблоневом саду толстому дубу.

Схватился обеими руками за лезвие одного из мечей, с силой вонзил себе в живот и, разрезая печень надвое, вытащил меч обратно.

Уже извещённый об убийстве Мэй Ин, оглядываясь вокруг и видя десятки убитых и раненых воинов, Мэн Фэн подошёл к сидящему спиной к дубу Сюуньзану. Всем нутром ощущая сводящую скулы ненависть к жичжо вану, сразу определив, что варвар умирает и спасти его невозможно, велел воинам, так и не осмелившимся без приказа убить Сюуньзана, отойти подальше. Оставшись вдвоём с Сюуньзаном, начал громко и отчетливо говорить умираюшему:

– Ты, Сюуньзан, сын гиены, хуннская собака, узнай перед смертью, что я намеренно подослал мою наложницу Мэй Ин, чтобы узнать с её помощью всё о твоём прошлом. Теперь я, воспользовавшись сходством с тобой, под твоей личиной проникну в вашу страну и убью твоего трусливого шаньюя Юлю и твоего ничтожного побратима Таншихая. После нашлю на вас тьму наших войск, которые на корню уничтожат вашу непотребную империю.

Слушая слова Мэн Фэна, криво ухмыляясь залитым кровью лицом, издавая из окровавленного рта звуки, отдалённо напоминающие смех, Сюуньзан силился сказать в ответ какие-то слова, но, так и не успев их высказать, умер, широко раскрыв раскосые чёрные глаза. Тогда Мэн Фэн, тихо подвывая от ненависти к варвару, выхватил из ножен меч и нанёс множество рубящих ударов по лицу мёртвого Сюуньзана, неузнаваемо изменив его черты. Жалея, что не удалось взять степняка живым, Мэн Фэн медленно подошел к воинам и приказал вывезти труп жичжо вана за пределы города, там, изрубив на мелкие кусочки, закопать глубоко в землю. Потом направился к дому, так и не заметив лежавшего в густой траве, всего в нескольких шагах от трупа Сюуньзана, своего слугу по имени Чжао Гао, который с начала и до конца видел и слышал всё, что происходило в саду. И теперь, боясь быть обнаруженным, уткнувшись головой в траву, желал превратиться в маленького незаметного червячка, готового навсегда уползти в землю, в её спасительную глубину.

Глава 4

До тонкости вжившись в роль кочевника, став неотличимым его двойником, Мэн Фэн легко научился ездить на лошади, как хунн, но стрелять из сяньбийского лука, как Сюуньзан, так и не смог научиться, хотя в течение нескольких месяцев прилагал огромные старания. Упорно желая осуществить свой дерзкий план, пользуясь тем, что ханьцы перед редко проводившимися обменами, издевательски приравнивая хуннов к ворам и разбойникам, всегда отрубали пальцы пленным хуннским воинам, чтобы они никогда больше не могли стрелять из лука, Мэн Фэн приказал отрубить большой, средний и указательный пальцы на правой руке. После повелел палачам специальными пыточными инструментами нанести раны на тело, впоследствии эти раны, превратившись в страшные на вид шрамы, должны были убедить хуннов, каким жестоким мучениям подвергался в плену. С самого начала замысла понимая, что одного сходства с Сюуньзаном, пусть и абсолютного, недостаточно, также сознавая, что недостаточно и той информации, которую получил от Мэй Ин и Фань Чуна, придумал легенду, что во время плена в результате каждодневных ударов по голове и жестоких пыток, он, «Сюуньзан», почти полностью лишился памяти. Оградившись, таким образом, от возможных будущих разоблачений хуннов, Мэн Фэн в начале наступившего необычайно жаркого лета сто восемьдесят второго года, встретившись в Сиане с Минь Кунем, обсудил с ним дальнейшие действия.

После этой встречи, став пленным жичжо ваном Хуннской империи Сюуньзаном, переодетый в лохмотья ханьского крестьянина, посаженный в повозку с железной клеткой, в сопровождении сотни конных воинов, ни один из которых не знал его в лицо, был доставлен ханьцами на Великую китайскую стену и помещён в ту же самую башню, в которой он впервые встретился с Сюуньзаном. И в ней люди тайной службы Ханьской империи продержали Мэн Фэна до середины лета.