Гарнизон Иву состоял из ста двадцати пяти хуннских воинов, трёхсот двадцати воинов-римлян, служивших раньше в тяжёлой панцирной пехоте римской армии, двухсот двадцати трёх всадников – «варваров», воевавших в прошлом в римской вспомогательной кавалерии. Также в состав гарнизона входили сто тридцать три ханьских копьеносца, возглавлямые бывшим тысячником шантунских копьеносцев Чжан Цзяо, отказавшегося три года назад закопать живыми в землю крестьян с их детьми и жёнами. Он вместе с двумя сотнями верных воинов изрубил двух императорских чиновников и их охрану, насчитывающую почти тысячу человек. Потом, собрав свою семью и семьи воинов, вместе со спасенными крестьянами и тремя пленными хуннскими воинами бежал к степнякам. В крепости также проживали около пятисот мирных жителей, в основном это были дети и жёны римлян и ханьских копьеносцев. Общая численность всех лиганьцев, не считая ханьцев Чжан Цзяо, составляла пятьсот сорок три воина. Лиганьцами хунны называли не только римлян, но и всех бывших всадников вспомогательной кавалерии, которые вербовались римлянами из разных народов. Кроме самих римлян, здесь находились представители таких народов, как галлы, германцы, бриты, испанцы, даки, сарматы и трое нумидийцев, которых звали Гауда, Сабура и Дабар. Галлы состояли из таких племён, как эбуроны, арверны и эдуи. Германцы – из хаттов, свевов, квадов. Бритты – из ютунгов, триновантов, сегонтиаков. Испанцы – из астуров, вакцеев, индигетов. Все эти воины, вышедшие из разных народов и племён запада, были остатками первого парфянского легиона римской армии, воевавшего с парфянами у предгорий армянских гор.
Тогда три года назад парфяне нанесли ощутимый урон римлянам, вторгшимся в их страну. Два римских консула, оставив военного трибуна Деция прикрывать отход основных сил, ускоренным маршем пошли к лесистым горам, где исключалась возможность применения парфянами их огромной конницы. Деций со своим первым парфянским легионом, насчитывающим четыре тысячи легионеров и тысячу двести «варваров» вспомогательной кавалерии, выбрав позицию на вершине большого высокого холма, смело встретил передовые отряды парфянского войска, которые, не дождавшись подхода главных сил, с ходу ринулись на римлян. В этой ожесточённой, продолжавшейся до самого вечера битве, потеряв убитыми больше половины легиона, легат Деций выполнил приказ консула Рацилия: задержал на один день огромное войско парфян, дав возможность другим легионам без большого для них урона добраться до лесистых гор. Понимая, что второго удара им не выдержать, Деций, дождавшись ночи, бесшумно вырезал сторожевые посты парфян, после забрал раненых и, тихо снявшись с места сражения, незаметно ушёл вслед за основными силами. Стараясь догнать ушедшие вперёд легионы, заблудился в темноте, углубился в пустыню, где попал в песчаную бурю, продолжавшуюся два дня. После окончания бури, пройдя по пустыне ещё несколько дней, легионеры окончательно заблудились. Поскитавшись много времени по пустынным барханам, потеряв всех раненых, обессиленные, страдающие от жары и жажды, были пойманы и взяты в плен рыскающими по пустыне парфянскими всадниками, затем были уведены вглубь царства и переданы царю парфян Арсаку.
Продержав римлян, насчитывающих всего тысячу двести человек, несколько месяцев в плену, где они подвергались побоям и различным издевательствам, Арсак вернул римлянам всё их оружие, доспехи, включая даже небольшие ручные мельницы для помолки зерна. Подарил лиганьцев шаньюю Юлю в знак благодарности за помощь, оказанную шаньюем в разгроме римлян. Получив такой нежданный подарок от Арсака, Юлю отдал лиганьцев заодно и всех ханьских копьеносцев в распоряжение жичжо вана Ашины, который с самого начала знакомства стал относиться к ним, как своим воинам-хуннам, уважая их достоинство и честь.
В дальнейшем Ашина пересадил лиганьцев на лошадей, поменял громоздкие, прямоугольные щиты на хуннские круглые, одел в хуннские доспехи, оставив по их просьбе только медные шлемы и короткие римские мечи, выучил ездить на хуннских лошадях и стрелять из лука на скаку.
Выделив среди них легата Деция, поставил над всеми лиганьцами, который, в свою очередь, набрал из своих рядов и сделал сотниками: италика Виндекса, галла Табаттана, германца Алкиная, бритта Каславна, сармата Кармака и ещё нескольких человек, в основном, из числа римлян. С тех пор Ашина много раз водил лиганьцев и копьеносцев Чжан Цзяо в походы, в набеги против юэчжей и усуней и за годы сражений полностью выучил тактике ведения степной войны. За два с половиной года общения с хуннами лиганьцы и ханьцы-копьеносцы научились разговаривать на хуннском языке, многие переняли их уклад жизни, женились на хуннских женщинах и девушках, у многих родились дети.
Заехав в оазис, тысяча Ашины стала быстро приближаться к крепости. Не доехав до неё нескольких сот метров, Ашина остановил коня и встретился с выехавшим навстречу наместником Иву, жичжо ваном Увэем. Поговорив с ним, Ашина распустил свою тысячу, потом вместе с Увэем и двумя воинами заехал в крепость. Под громкие крики радостно встречающих его лиганьцев и копьеносцев направился в длинный невысокий дом Увэя. Зайдя вместе с Ашиной и воинами в дом, Увэй пригласил Ашину за длинный низкий стол, уставленный деревянными корытцами с варёным мясом дзеренов, бурдюками с кумысом, деревянными пиалами и круглыми просяными лепёшками. Пока Ашина угощался за столом, Увэй, распорядился вызвать Чжан Цзяо, Деция с его сотниками, двух своих сотников и всех десятерых сотников данху из вновь прибывшей тысячи Ашины. Когда все вызванные хунны, лиганьцы и сяньбийцы явились в дом и, сев за стол, насытились, Увэй, обратившись сначала к Ашине, а потом к остальным воинам, сказал:
– Уважаемый Западный чжуки, жичжо ван Ашина и остальные собравшиеся здесь воины! Сегодня рано утром в крепость прибыл гонец от нашего дальнего дозора, сообщивший, что в битве между ханьцами и объединёнными войсками юэчжей и усуней победу одержали ханьцы. Теперь огромное войско ханьцев, продвинувшись к нашим границам, остановилось и празднует победу. Но ещё ранее, ещё до битвы, произошедшей между ними и юэчжами, ханьцы, выделив из главных сил войско, насчитывающее в своих рядах больше двадцати тысяч человек, направили в нашу сторону. По сведениям, полученным дозорными, к вечеру или, может быть, завтра утром всё ханьское войско, состоящее из семи тысяч копьеносцев – гвардейцев императора, пятисот арбалетчиков и около шести тысяч конницы, состоящей из жужаней, будет здесь. И нам, собравшимся здесь, надо решить, что будем делать дальше.
После тревожных слов Увэя из-за стола поднялся сотник Ашины сяньбиец Илунай, он сказал:
– Нам надо быстро уходить из крепости, против семи тысяч гвардейцев императора и пятисот их арбалетчиков, сидя в крепости, нам не устоять. Поэтому надо рассыпаться по степи, измотать их силы, а когда они ослабнут, нанести один решающий удар и вырезать всех.
– Это было бы для нас наилучшим выходом, можно было бы оставить крепость и уйти в степи, – сказал Ашина. – Но ханьцы не будут бегать за нами по степи, им нужна наша крепость, поэтому постараются, чего бы это им ни стоило, захватить её и ждать прибытия главных сил. Если они захватят Иву, то нам будет очень трудно выбить их обратно, при этом понесём неоправданно большие потери. У нас нет выбора, нам остаётся одно – защищать Иву до подхода наших войск. Для этого я повелеваю оставить внутри крепости прежний гарнизон во главе с жичжо ваном Увэем. Свою тысячу воинов оставляю снаружи и разделяю на два отряда – по пятьсот всадников. Один из них отдаю под начало данху Аньго, который будет стоять с восточной стороны крепости, сам со вторым отрядом встану с западной стороны. При отрядах оставляю только боевых коней, остальных лошадей, выделив для этого тридцать воинов, приказываю отогнать в тыл, за пределы оазиса. Сейчас всем разойтись по своим сотням и начать готовиться к защите укрепления.
