– Она просит меня устроить его сюда спасателем. Очевидно, в «Хот-Дог хейвен» у него не получилось.

Ну конечно! Если человек не в состоянии намазать хот-дог горчицей и кетчупом, ему прямая дорога в спасатели.

– Клуб открывает бассейн «Лагуна», значит, здесь появляется вакансия спасателя. Что скажешь?

Объяснить ей, что это катастрофа? «Тим» и «спасатель» – понятия взаимоисключающие. Плавает Тим хорошо, он даже был в команде Ходжеса, пока его не исключили, но…

– Что? – нетерпеливо спрашивает мама, пока я кусаю губы.

Когда я в команде спасателей, то не свожу глаз с бассейна буквально ни на секунду. Представляю, как Тим будет сидеть на вышке спасателя и морщиться. Впрочем, я покрываю его уже много лет и перед его родителями, и перед своей мамой…

– Мама, Тим сейчас… довольно рассеян. Вряд ли…

– Знаю, – раздраженно перебивает мама. – Саманта, в этом и дело. Поэтому такая работа и поможет Тиму. Ему придется стать организованным, выбираться на свежий воздух. А самое главное, это очень украсит его заявку на поступление в колледж. Я помогу его устроить. – Мама тянется за своим сотовым и кивает мне, давая понять, что разговор окончен.

– Итак, – Клэй улыбается Трейси, Флипу и мне, – вы не возражаете, если мы с вашей мамой поговорим о делах?

– Да говорите, – беспечно отзывается Трейси.

Клэй бросается с места в карьер:

– Грейс, я тут изучал досье Бена Кристофера, твоего нынешнего оппонента. Думаю, тебе нужно стать народнее.

Разве такое слово существует?

Мама удивленно щурится, будто Клэй говорит на иностранном языке, так что, может, такого слова и нет.

Клэй вкратце пересказывает досье:

– Бен Кристофер. Родился в Бриджпорте. Бедная семья. Частная средняя школа по стипендии ABC. Теперь своя фирма по производству солнечных батарей. Баллотируется от Партии зеленых. – Клэй мажет маслом вторую половину маминой булки и откусывает большой кусок. – Он весь такой парень из народа. В сравнении с ним ты, милая, можешь показаться слегка чопорной. Холодноватой. – Клэй снова откусывает большой кусок и жует. – У меня-то другое мнение, только…

Фи! Я смотрю на Трейси, ожидая, что она шокирована не меньше моего, но сестре не до меня: они с Флипом держатся за руки.

– Что же мне делать?

Меж бровями у мамы появляется глубокая морщина. Впервые слышу, чтобы она с кем-то советовалась. Помощи мама не просит, даже если теряет дорогу.

– Расслабиться. – Клэй накрывает мамину руку своей и пожимает. – Мы просто покажем им настоящую Грейс. Раскроем твою белую пушистую сущность.

Похоже на рекламу стирального порошка!

Клэй вытаскивает что-то из кармана и демонстрирует нам. Это флаер с прошлой предвыборной кампании нашей мамы.

– Вот я о чем, посмотри. Лозунг твоей прошлой предвыборной кампании: «Грейс Рид: Труд во имя общего блага». Дорогая, это просто ужасно.

– Клэй, но я ведь победила, – оправдывается мама.

Я слегка удивлена, что Клэй с ней так резок. Помню, в школе нас с Трейси здорово дразнили из-за того слогана.

– Победила, – Клэй дарит маме мимолетную улыбку, – благодаря своему обаянию и мастерству. Но «во имя блага» – я тебя умоляю! Я же прав, да, девочки? Флип?

Флип жует уже третью булку и с тоской смотрит на дверь. Сбежать хочет – ну да, понятно.

– Последним, кто пользовался такими лозунгами в предвыборной кампании, был Джон Адамс. Ну, или Александр Гамильтон. Говорю же, тебе нужно стать народнее. Такой, чтобы людям понравиться. К нам в штат постоянно переезжают молодые семьи. Это твой скрытый потенциал. Беднота за тебя не проголосует. Это контингент Бена Кристофера. Вот тебе мое предложение: «Грейс Рид на защите вашей семьи, ибо семья – ее главный ориентир». Что скажешь?

Официант приносит там закуски. Появление Клэя за столиком не смущает его нисколько, и я начинаю думать, что все это было запланировано заранее.

– Ах, как аппетитно! – восклицает Клэй Такер, когда официант ставит перед ним большую порцию чаудера. – Говорят, мы, южане, не умеем ценить земные блага. Я вот очень ценю то, что сейчас передо мной. Ведь передо мной, – он показывает ложкой на маму и улыбается остальным, – нечто восхитительное.

Чувствую, Клэй Такер будет постоянно мозолить мне глаза.

На следующий день я возвращаюсь с работы, потная от долгой прогулки в летнюю жару. Голова автоматически поворачивается к дому Гарреттов. Как ни странно, у них тихо. Я присматриваюсь и замечаю Джейса на подъездной дорожке. Он лежит на спине и что-то делает с большим серебристо-черным мотоциклом.

Оговорюсь сразу: я не из тех девушек, которых заводят мотоциклы и кожаные куртки. Майкл Кристофф с его черными водолазками и унылыми стихами – максимальная доза плохиша, которую я себе позволяла. Ее хватило, чтобы отвратить меня от них до конца жизни. Мы встречались почти всю весну, пока меня не осенило: Майкл не несчастный гений, а ходячее несчастье.

Тем не менее я бездумно прошагала и по нашему двору, и вокруг «добрососедского забора», шестиметрового частокола, который мама поставила через пару месяцев после приезда Гарреттов, и по дорожке.

– Эй, привет! – позвала я.

Блестящее начало, Саманта!

Джейс опирается на локоть и с минуту молча смотрит на меня. Лицо у него непроницаемое, и мне страшно хочется уйти восвояси.

– Это у тебя форма такая, да? – наконец негромко спрашивает он.

Черт, совсем забыла, что так и не переоделась! Я смотрю на короткую синюю юбку, пышную белую блузку и ярко-красное кашне.

– Точно, – отвечаю я, вконец смущенная.

Джейс широко улыбается:

– По-моему, она не очень подходит Саманте Рид. Где же ты работаешь? – Он откашливается. – И почему именно там?

– В «Завтраке на палубу!» у доков. Не люблю сидеть без дела.

– А форма такая откуда?

– Модель придумал мой босс.

Джейс разглядывает меня пару минут, потом отмечает:

– А он наверняка фантазировать горазд.

Как реагировать на такое, я не знаю, поэтому в стиле Трейси равнодушно пожимаю плечами.

– Платят-то хорошо? – спрашивает Джейс и тянется за гаечным ключом.

– Лучшие чаевые в городе.

– Да уж, наверное.

Непонятно, зачем мне этот разговор. Непонятно, как вести себя дальше. Джейс увлеченно откручивает или отвинчивает что-то… или как это правильно называется?

– Твой мотоцикл? – спрашиваю я.

– Моего брата Джоэла. – Джейс прекращает отвинчивать и садится, будто разговаривать и работать одновременно дурной тон. – Он любит корчить из себя эдакого дикаря-разбойника. Считает, что таким быть интереснее, чем качком, хотя Джоэл именно качок. Говорит, что так он цепляет девчонок поумнее.

Я киваю, словно я в курсе:

– Так это правда?

– Не знаю. – Джейс морщит лоб. – Создание имиджа для меня всегда фальшивка, порожденная желанием манипулировать.

– А сам ты не такой? – Я сажусь на траву рядом с дорожкой.

– Не-а. Что видишь, то и получаешь – полное соответствие. – Парень снова улыбается.

Если честно, то, что я вижу вблизи и при свете дня, весьма симпатично. У Джейса Гарретта выгоревшие каштановые кудри и ровные белые зубы. Еще зеленые глаза и губы, которые постоянно растягиваются в улыбке. Еще уверенный – я не боюсь смотреть тебе в глаза – взгляд. Боже мой…

Я оглядываюсь по сторонам, подбирая подходящую фразу, и наконец говорю:

– Сегодня у вас тихо.

– Сегодня я сижу с детьми, – объясняет Джеймс.

Я снова оглядываюсь по сторонам:

– И где же дети? В ящике с инструментами?

Джейс кивает: шутку он понял.

– У них тихий час, – поясняет он. – У Джорджа и Пэтси. Мама уехала за продуктами. На покупки она тратит по несколько часов.

– Ясно.

С трудом оторвав взгляд от лица Джейса, я замечаю, что на груди и под мышками футболка у него потемнела от пота.

– Пить хочешь? – спрашиваю я.

– Хочу. – Джейс широко улыбается. – Но я не намерен рисковать жизнью и просить тебя принести попить. Знаю ведь: новый бойфренд твоей мамы постоянно гоняет тебя на кухню.