– Но я ведь умею плавать! – хнычет тот. – Я хорошо плаваю. А она умеет нырять спиной вперед. Она может меня научить.

Держа малышку в переноске, а Джорджа за руку? Такое под силу только Сейлор Мун!

– Нет, – твердо повторяет миссис Гарретт, а мне говорит: – Воля у него железная. Ты продолжай говорить «нет», и в итоге он сдастся.

Она ведет меня в дом, показывает, где подгузники, разрешает брать любую еду из холодильника, оставляет номер своего сотового, номера экстренного вызова, велит не говорить о торнадо при Джордже, садится в универсал и уезжает.

Я остаюсь с Пэтси, которая хочет задрать мне блузку, с Джорджем, который хочет сообщить мне о том, что нельзя трогать синекольчатого осьминога, и с Гарри, который смотрит на меня так, словно хочет убить.

В общем, дела у нас идут неплохо.

В няньки я иду редко. Не то чтобы я не любила детей, но не хочется выслушивать извинения опоздавших родителей или пустую болтовню отцов, подбрасывающих до дома. С детьми Гарреттов проблем нет. Я завожу их к нам домой, чтобы достать садовую поливалку – сложное устройство с медной вертушкой. К счастью, поливалка очень нравится Гарри. Они с Джорджем играют с ней часа полтора, потом скачут в надувном бассейне, а Пэтси сидит у меня на коленях, сосет мне большой палец и пускает слюни на ладонь.

Я готовлю детям перекусить и снова вывожу их к бассейну, когда к дому подъезжает мотоцикл.

Я поворачиваюсь на звук, дрожа от волнения, но это не Джейс, а Джоэл. Он слезает с мотоцикла и окидывает меня оценивающим взглядом, буквально сканируя с головы до ног. Будто меня в «Завтраке на палубу!» мало сканируют!

– Джордж, Гарри, кого это вы домой привели? – спрашивает Джоэл. Он красавчик, но слишком это хорошо осознает.

– Это Сейлор Мун, – отвечает Джордж. – Она знает все о черных дырах.

– И умеет нырять спиной вперед, – добавляет Гарри.

– Но тебе Сейлор Мун не достанется, потому что она выходит замуж за Джейса, – заключает Джордж.

Чудесно!

Джоэл удивлен, что вполне понятно.

– Так ты подружка Джейса?

– Не совсем. Мы едва знакомы. У вас я с детьми сижу.

– Но она была у него в комнате.

Джейс поднимает брови.

Я снова заливаюсь краской. С ног до головы, в бикини это не скроешь.

– Я просто нянька.

Джордж обнимает меня за пояс и целует в пупок:

– Нет, ты Сейлор Мун.

– Так откуда ты взялась? – Джоэл скрещивает руки на груди и прижимается спиной к мотоциклу.

Джордж и Гарри бегут обратно к медной поливалке. Я прижимаю Пэтси к одному боку, а она сдирает с меня топ бикини.

– Посади ее с другой стороны, – советует Джоэл, не моргнув и глазом.

– Да, точно.

Пэтси, малышка, признающая только одну грудь.

– На чем мы остановились? – Джоэл так и застыл в ленивой позе у мотоцикла.

– Я соседка. Я рядом живу.

– Ты сестра Трейси Рид?

Ну, конечно! Ну, разумеется, кто пропустит Трейси? Если я блондинка, то Трейси – Блондинка с большой буквы. То есть у меня золотистые волосы и веснушки, как у папы, а Трейси белокурая и бледнокожая. Несправедливо это: сестра выглядит, словно солнца никогда не видела, хотя каждое лето проводит на пляже.

– Ага, – отвечаю я и вдруг задумываюсь, не общалась ли Трейси втихомолку с Гарреттами. Джоэл не блондин, а моей сестре нужны лишь блондины, да еще с хорошим ударом слева. – Ты играешь в теннис? – на всякий случай спрашиваю я.

Джоэла нелогичный вопрос ничуть не смущает. Очевидно, он привык, что взволнованные девицы несут всякую околесицу.

– Плохо. – Он тянется за Пэтси, которая, похоже, подумала, что в этой ситуации сгодится любая грудь: маленькие пальчики решительно тянутся к моему топу.

– Ну да, в кожаной куртке на приеме быстро не сыграешь. – Я возвращаю ему малышку.

– Сейлор Мун и ехидна в одном флаконе, – усмехается парень и Джоэл отдает салют.

На подъездной дорожке резко тормозит джип. Элис вырывается из салона, тянется обратно, чтобы сорвать ремешок сумочки с рычага переключения передач, и рывком подтягивает сумочку к себе. Сейчас волосы у нее цвета электрик, собраны в хвост на боку. На ней черный топ с завязкой на шее и суперкороткие шортики.

– Ты знал, что к чему, Клив, – отчитывает она водителя джипа. – Ты понимал, каков расклад.

Элис бросается к двери черного хода и захлопывает ее за собой. В отличие от братьев она невысокая, но это не преуменьшает ее решительность.

Глядя на мягкого, спокойного Клива в плавках с гавайским принтом и рубашке «Паксан», не кажется, что он знал что к чему. Он горбится за рулем.

Джоэл возвращает Пэтси мне и идет к машине.

– Облом, парень, – говорит он Кливу, и тот молча кивает.

Я сажусь на траву у поливалки, Джордж бухается рядом:

– Ты знаешь, что паук-птицеед размером с твою руку?

– Джейс ведь таких не держит?

– Нет. – Джордж лучезарно улыбается. – У него был тарантул-девочка по имени Агнес, но она… – голос звучит тише и печальнее, – умерла.

– Сейчас она на тарантуловых небесах, – поспешно заверяю я мальчугана, с содроганием представляя себе Агнес.

Универсал миссис Гарретт останавливается рядом с мотоциклом и изрыгает, очевидно, Даффа и Энди, краснолицых и взъерошенных. Судя по спасательным жилетам, они были в морском лагере.

Джордж и Гарри, мои верные фанаты, взахлеб рассказывают матери о моих успехах, а Пэтси тут же заливается слезами и, обвиняюще тыча в мать пальчиком, говорит:

– Сися!

– Это ее первое слово. – Миссис Гарретт забирает у меня Пэтси, не обращая внимания на ее влажные плавки. – Означает «киса».

Вечером без мамы и Трейси дома так тихо, что можно считать звуки. Вжж-дзынь кубиков льда, падающих из ледогенератора в бункер холодильника. Шелест центральной системы кондиционирования, переключающейся с одной скорости на другую.

Потом доносится шум, который я не ожидаю услышать в десять вечера, когда лежу в своей комнате и гадаю, сказать ли маме о женщине, которую видела с Клэем. Ритмичное бам-бам-бам раздается на улице, прямо под моим окном! Я открываю его и вижу, как Джейс приколачивает что-то к шпалере. С гвоздем в зубах он поднимает голову и машет мне.

Я ему рада, хотя ситуация странноватая.

– Что делаешь?

– У вас планка шатается. – Джейс вытаскивает гвоздь изо рта, прилаживает к шпалере и снова начинает колотить. – Выглядела она ненадежно.

– Для меня или для тебя?

– Это у тебя надо спросить. – Последний удар по гвоздю, и Джейс кладет молоток на траву, мгновенно взбирается по шпалерам и садится рядом со мной. – Слышал, моя семья тебя загрузила. Пожалуйста, извини.

– Ничего страшного. – Я незаметно отодвигаюсь от него – я же опять в ночнушке, что не слишком удобно.

– Семья – лучшее, что у меня есть, но порой мои родственники чересчур… – Джейс подыскивает подходящее слово. – Напористы.

– Я напора не боюсь.

Зеленые глаза Джейса пытливо заглядывают в мои.

– Нет, не боишься, – улыбается он.

Удивительно, но рядом с Джейсом я могу вести себя так, как пожелаю. Вдруг я замечаю, что на плече у него что-то шевелится:

– Что это?

Джейс поворачивает голову набок:

– Ты о Герби? – И он снимает с плеча белку, нет, кролика – в общем, кого-то пушистого.

– Герби?

– Это сумчатая летяга.

Джейс протягивает руку, на которой теперь сидит мохнатый зверек, вроде белки, с широкой черной полосой на спине и глазами, словно подведенными черным.

Я опасливо глажу зверька.

– Герби обожает, когда его трогают. – Джейс складывает ладони чашей, внутри которой оказывается Герби. Руки у него грубые, умелые. В Джейсе Гарретте больше мужского, чем мальчишеского.

– Так ты вроде Доктора Дулиттла?

– Я просто животных люблю. А ты?

– Да, но зоопарк в комнате не держу.

Джейс смотрит мне через плечо – заглядывает мне в комнату – и кивает: