Некрасова. Вы же не знаете, что я хочу сказать. Мне кажется, что если сейчас экаиода в растении нет, то, может быть, он был?
Берлога (растерянно). Был?
Воронов. Возможно...
Бестужев. Вы полагаете, что экаиод в растении был, а затем...
Некрасова. Исчез.
Северин (неожиданно). Он был, пока в тканях растения еще теплилась жизнь.
Острый взгляд Северина мгновенно скрещивается со взглядами Некрасовой и Воронова.
Бестужев. Вы утверждаете...
Северин. Нет, Сергей Родионович. Пока я только фантазирую.
Воронов. И, возможно, на правильном пути.
Бестужев. Хорошо. (С какой-то особенной улыбкой.) Мы знаем, что экаиод неуловим...
Некрасова. Это факт. Его нет в мертвой природе или он существует так недолго, что самые точные приборы не могут его поймать.
Бестужев. Так, так.
Некрасова. А не найдем ли мы разгадку в том, что этот неоткрытый элемент может обнаружить себя только в явлениях жизни? В биологическом процессе?
Берлога (тихо). Умница!
Бестужев. Но ведь нигде в органических тканях мы экаиода также не находим!
Некрасова. Цветок джи-тшау может быть исключением.
Берлога (тихо). Именно так!
Бестужев (задумчиво). Джи-тшау...
Северин. И мы не знаем, в какой среде он был найден. Что это за подземное озеро? Состав его воды? Какие горные породы вокруг? Мы ничего не знаем. А, между тем, записи в дневнике Тушмаловой строго логичны. (Достает из ящика стола черную тетрадь.) Она видела то, что не можем увидеть мы.
Берлога (загремел). Мариам не ошиблась!
Некрасова. Если экаиод был в растении, и затем исчез, то выход один: чтобы вновь его обнаружить, нужно опять...
Берлога (прерывая). Найти джи-тшау! Свежий экземпляр растения!
Северин (после паузы). Да.
Берлога (с азартом). Правильно, профессор! Не один же он на земле?! Я уверен - там в Хрустальных пещерах есть еще такие растения! Нам помешали их отыскать ядовитые испарения. Теперь понимаю - это были пары иода... Его запах был так силен, что кружилась голова, и мы кашляли, как черти! Но ведь теперь все это можно будет предусмотреть!
Северин. И, найдя растение, перевозить его в особых условиях.
Некрасова. Или исследовать на месте!
Воронов. Я берусь подготовить прекрасную походную лабораторию.
Бестужев (поднял глаза от тетрадки Тушмаловой, обводит взглядом присутствующих). Записи Тушмаловой очень любопытны... А что это за карта?
Берлога (зло). Это место, где мы нашли экаиод!
Бестужев. Нашли?!
Берлога. Да! Вот крестик - здесь вход в Хрустальные пещеры.
Бестужев. Хрустальные пещеры...
Берлога. И мы опять поедем туда!
Бестужев. Вы? (Смотрит на Берлогу.)
Северин (неожиданно). Мы.
Звонок телефона.
Некрасова (берет трубку). Институт. Вадим Ильич, вас.
Северин (подходит к телефону). Слушаю. Добрый день. Хорошо. (Вешает трубку.) Товарищи, это приехал генерал. Он сейчас у директора.
Бестужев. По делу Тушмаловой?
Северин. Да. (Берлоге.) Он просит меня и вас. Говорит, только один вопрос, но очень важный. Сергей Родионович, извините, мы к директору.
Бестужев. Идите! Я подожду вас.
Северин и Берлога уходят. Бестужев шагает по комнате, затем останавливается перед Вороновым.
Я понимаю, что ваш институт - это дружная семья энтузиастов. Но не слишком ли все это фантастично? Ведь речь идет о трудной научной экспедиции, для которой, в сущности, точных данных нет.
Воронов. Сергей Родионович, данные есть.
Некрасова. О, все еще надо хорошенько рассчитать. Но если говорить о фантазии, то сам великий Павлов, строжайший наблюдатель фактов, любил повторять, что научное творчество без фантазии - невозможно.
Воронов. Сергей Родионович... (тихо) мы с вами когда-то начинали вместе... казанские аудитории... потом в одни годы... помните, в клинике в Петербурге... и снова встречались на фронтах гражданской войны...
Бестужев (растроганно). Да, Платон Петрович... да...
Воронов. И, помните, еще встреча на конгрессе в тридцать втором году, и вы говорили - лучше сто раз ошибиться в решении научного опыта, чем отступить или пройти мимо. Если Северин утвердит поездку на Тянь-Шань, не мешайте ему продвинуть это дело. Прошу вас.
Бестужев. Боюсь, Платон Петрович, что не мешать я вам буду, а помогать.
Некрасова (смотрит в окно). Вадим Ильич возвращается!
Бестужев. Так скоро? Интересно...
Вxодят Северин и Берлога. Проходят прямо в кабинет.
Ну, что? Новости?
Северин. Да. Местонахождение Тушмаловой обнаружено. Она находилась в Соединенных Штатах Америки, в доме миллиардера Дюфеллера...
Бестужев (удивленный). Миллиардера Дюфеллера? Да что вы?..
Северин. Это в Каскадных горах. Штат Орегон. Но два дня назад Тушмалову увезли оттуда. Куда - пока еще неизвестно. Генерал показал нам ее фотографию, переданную по бильду, и попросил Никодима Ивановича - опознать... Он опознал.
Берлога. Да. На фотографии - это она. (Дрожащим голосом.) Ее поднимают на носилках по сходням на какой-то пароход...
Занавес
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Перед поднятием занавеса в тишине издали приближается рокот моторов самолета - все ближе, ближе, ближе... Вот уже моторы ревут над самой головой, и этот звук то удаляется, то вновь нарастает, как бывает, когда самолет кружит над местом посадки. В тишине поднимается занавес. Китайская фанза-кумирня. Глинобитные стены, когда-то оштукатуренные и раскрашенные яркими красками, теперь обветшали и потрескались. Лишь кое-где сохранялся странный орнамент из цветов, птиц и драконов. В глубине высокая узкая арка без двери ведет из полусумрака кумирни в сияющий день. За аркой видны зеленые тьмы, а вдали грозно и величественно вонзаются в небо снежные вершины Тянь-Шаня... В кумирне слева на возвышении стоит размалеванное изваяние Будды и перед ним жертвенник в виде грубо отлитого из меди дракона, стоящего на хвосте. Справа, вдоль глухой стены, тянется "ханжин" - это низкий и широкий глинобитный выступ, покрытый цыновками.
В стенном шандале горит масляный светильник. На "ханжине" лежит Тушмалова. Желтое пламя светильника освещает ее мертвенно-бледное лицо с закрытыми глазами. На голове поблескивает металлическая сетка с двумя высокими конусами, от которых тянутся белые провода к аппарату, стоящему на возвышении. Этот аппарат, похожий на странный баллон, представляет собой удлиненный цилиндр из белого металла с никелированными деталями. На верхней части цилиндра мерцает маленький фосфоресцирующий экран, в нижнем - за прозрачным слоем пластмассы тускло горят желтые и ярко-красные лампы. У аппарата, положив руки на рычажки управления, согнувшись на табурете, сидит Эйвери. Рядом стоит Лестер. От основания цилиндра толстый кабель протянут к белой доске с реостатом, у которой застыл Имасима. Все трое одеты в белые халаты поверх дорожных костюмов. У арки взад и вперед прохаживается Хиггинс, видимо, охраняющий вход в кумирню. Монотонно жужжит мотор аппарата...
