Воронов. Чорт побери мой солидный возраст, но я бы сделал то же самое.
Северин улыбается.
Тушмалова. Но вот вы уедете, и я, может быть, долго вас не увижу - скажите сейчас ваше мнение: как работать, в каком направлении искать?
Северин. Чтобы победить эти шесть минут?
Тушмалова. Да!
Северин. Товарищ Тушмалова, я не знаю направления. Его не знает никто. Разгадка этой проблемы скрыта в глубинах физиологии, еще неизвестных нам, в секретах биохимии, в тайнах биологии. Вы хотите драться со смертью, наступать на самые заповедные ее твердыни? Перед вами невспаханное необъятное поле. Берите плуг. Вот все, что я могу сказать.
Некрасова. Вадим Ильич! Взгляд!
Северин (подходит, смотрит на сержанта Шатрова). Да. Он приходит в себя.
Сержант Шатров (слабым голосом). Слева - пантера! Гусенко, давай бронебойный! Огонь!
Северин. А-а, танкист! Настоящий солдат! Даже побывав на том свете, он все еще продолжает воевать!
Сержант Шатров. Что? (Поднимает голову.) Кто здесь? Почему темно? Я ничего не вижу...
Некрасова (мягким движением опускает его голову). Не двигайтесь. Вы в госпитале. Закройте глаза. Вам нужно отдыхать.
Оля вдруг тихонько заплакала.
Сержант Шатров. А-а... Значит, я ранен... Спасибо... сестрица... (Умолк.)
Северин. Так. (Тихо.) Зрение вернется к нему завтра. (К Оле.) Запишите: ноль часов сорок одна минута - появилось сознание.
Тушмалова. Он словно родился второй раз...
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Фронтовые ночи ушли а прошлое - минуло восемь лет... Квартира профессора Северина в Москве. Две небольшие смежные комнаты - рабочий кабинет профессора, и детская его сына Юрика. В кабинете много книг. Над письменным столом мягкий свет настольной лампы, портрет академика Павлова. Жена Северина Людмила Алексеевна работает над листами корректуры. Тишина. В детской - полутемно. Мерцает зелеными глазами ночник-сова. В кроватке - пятилетний Юрик. Старуха-няня Ульяна Григорьевна, занятая какими-то поздними хлопотами по хозяйству, то входит, то выходит обратно в коридор, по-старушечьи тихонько вздыхая я пришептывая...
Ульяна Григорьевна. О, господи, твоя воля... Куда же я его положила? Путает бес, чисто путает...
Юрик. Няня! А, няня! Что ты ищешь?
Ульяна Григорьевна. Спи, спи... (Вышла.)
Людмила Алексеевна. Ну, вот, корректура кончена. Сегодня десятое... (Пишет.) Десятого мая тысяча девятьсот пятьдесят второго года... Как летит время!
Юрик. Мамочка! А, может быть, папа все же скоро придет?
Людмила Алексеевна. Нет, Юрик. Его вызвали по очень важному делу. Ты его все равно не дождешься. Спи.
Ульяна Григорьевна (входит с письмами и газетами). Почта с ящика. Людмила Лексевна, Юрик-то - не спит ни в одном глазу, только пришипился. Хитрый. Отец приучил к разным сказкам! мудреным, моих и слушать не хочет. Чисто беда.
Людмила Алексеевна. Я сейчас взгляну на письма и посижу с ним.
Ульяна Григорьевна проходит в детскую.
Юрик. Няня! Ты, что потеряла, нашла?
Ульяна Григорьевна. Ты вот стыд потерял! Уж десятый час. (Шепчутся.)
Людмила Алексеевна (просматривая письма). Да, в пятницу еще одна лекция! Надо записать...
В передней звонок.
Юрик. Это папка! Папка!.. Честное слово, его звонок!
Ульяна Григорьевна бежит открывать, Людмила Алексеевна за ней. Сбросив пальто, в шляпе и с шарфом ни шее входит Северин. Лицо его мрачно.
Людмила Алексеевна. Ну что, Вадим?
Северин. Ничего.
Юрик. Папа, ты?
Северин. Я. (Ставит свой чемоданчик в шкаф. Сел.)
Ульяна Григорьевна. Тш... Папа расстроенный.
Людмила Алексеевна. Опять?
Северин. Да. Опять эти шесть минут... Больной умер.
Людмила Алексеевна. Успокойся. (Снимает с него шляпу и шарф.) Ведь ты же в этом не виноват. Ты выехал сразу...
Северин. А кто виноват?
Людмила Алексеевна. Ну, кто?.. Вероятно... природа.
Северин. Природой должны управлять мы! Понимаешь, это была уличная катастрофа. Юная девушка, студентка - попала под грузовик. И счастливо! Всего лишь сотрясение и перелом ребра. Как мы спешили! Но все же, когда я вбежал в палату, уже прошло девять минут, как у нее остановилось сердце. И ничего не помогло.
Людмила Алексеевна. Да, это ужасно, Вадим. Я понимаю тебя. Но ты не должен отчаиваться. Восемь лет назад, вспомни, ты ездил по фронтам, искал, совершенствовал свой метод и многих тебе удалось спасти. К неудачам ты относился стойко, ты верил. А теперь, страна дала тебе все - у тебя свой институт! Институт оживления организма - такого нет еще нигде в мире, у тебя отряд верных помощников, а ты...
Северин. Партия, народ, страна - поверили нам! Опыты, тысячи бесплодных опытов - на собаках, кроликах, свинках, все наркозы, яды, вся фармакопея человечества во всех ее сочетаниях уже исчерпана нами. И все же нет даже тени надежды на решительный успех! Мы не можем найти средство, чтобы заставить клетки мозга хотя бы одну лишнюю минуту жить без биения сердца, без кислорода!
Людмила Алексеевна. Но вы же открыли путь, где следует искать - анабиоз!
Северин. Анабиоз! Да, путь! И не продвинулись вперед ни на вершок. А тем временем люди умирают и умирают! Нелепо, случайно обрываются цветущие жизни... И теперь уже в этом виновна наука и, стало быть, я!
Людмила Алексеевна. Неправда!
Северин. Скоро Павлов на портрете будет краснеть, глядя на меня! Тогда лучше его снять!
Людмила Алексеевна. Нет! Портрет великого Павлова будет всегда висеть над твоим столом и смотреть на тебя с отцовской надеждой. И разве я...
Северин. Да, да. Прости меня, Людмила. Я... Ты понимаешь.
Людмила Алексеевна. Понимаю. Я закончила корректуру статьи для "Вестника".
Северин. Спасибо.
Людмила Алексеевна. За ней скоро заедет Некрасова. Она звонила. Здесь новые письма...
Северин. Это потом. Юрий спит?
Людмила Алексеевна. Боюсь, что нет. Он ждал тебя.
Северин. Я обещал ему досказать вчерашнюю сказку...
Северин тихо проходит детскую.
Юрик. Кто там крадется? Старый чародей?
Северин. Староватый. Ты прав. Но, к сожалению, все еще не чародей.
Ульяна Григорьевна (уже задремавшая, очнулась). Фу ты, батюшка, напугали... (Уступает свое место у кроватки.) Опять баловать пришли...
